Евгения Михайлова - Встреча в час волка (сборник) Страница 3

Было ощущение, что они так и проведут все эти три часа за беседой. Лиле казалось это нереальным везением. После ужина он повел ее в библиотеку, показал свои прекрасные книги и картины. На часы по-прежнему не смотрел. Посмотрела Лиля: ей не хотелось, чтобы за ней приходил Егор. А Виталий Николаевич вдруг мягко потянул ее в скромную, затемненную спальню. Когда он снимал ее платье а-ля школьница, Лиля не чувствовала тошноты и прилива привычной паники. И когда ласкал нежно и осторожно, ей не было плохо и противно, ушло ощущение вторжения в ее тайну, оскорбления женственности. Она сама не заметила, как замерла сначала в томлении, а потом испытала острый приступ неведомой до сих пор болезни под названием желание.

Он смотрел, как Лиля возвращается к себе из этого приступа, внимательно, как врач, не дотрагиваясь больше до нее.

– Это именно так и должно быть, девочка, – ответил Виталий Николаевич на ее вопросительно-изумленный взгляд. – Какая прелесть: девушка по вызову впервые испытала оргазм. Ты испугалась?

– Да.

– Но тебе было хорошо?

– Да, – уверенно сказала Лиля.

Она оделась за три минуты до того, как позвонил в дверь Егор. Тот удивленно присвистнул, взглянув на сумму, которую протянул ему Виталий Николаевич.

В ту ночь Лиля торопила сон, чтобы в нем повторилось то, о чем она и не мечтала. Проснулась с ясной головой и строго спросила у солнечного луча, проскользнувшего сквозь шторы в ее комнату: «И как это совместить с моим хроническим кошмаром? Значит ли это, что незнакомый человек стал мне родным? Он ведь может больше никогда меня не позвать».

Но Виталий Николаевич, конечно, позвонил. И вызвал ее на всю ночь. Сумму назвал такую, что у Кирилла не возникло даже мысли о торговле. А Лиля впервые за все время своей работы пошла сама в не очень дорогой, но вполне приличный бутик одежды и купила на свои деньги серое платье из крепа, закрытое, обтягивающее, с рукавами до локтя, юбкой ниже колен и молнией через всю спину. Белокурые легкие волосы она зачесала наверх, заколола красивой заколкой, открыв ясный лоб, нежный овал лица и тонкую шею.

Виталий Николаевич, осмотрев ее по-хозяйски в прихожей, одобрительно кивнул и мягко притянул к себе, чтобы поцеловать в щеку. Было всего десять часов вечера. Времени впереди – до утра. Егор поехал ночевать к себе домой.

В столовой опять был накрыт стол. На этот раз меню было для взрослых: с острыми салатами, мясом и вином. Виталий Николаевич разлил вино по бокалам и произнес тост:

О, прекрасная лилея,Нет тебя белее,Нет нежней твоего сердечка,Посмотри послушным взглядом,Будь со мною рядом,Вот тебе заветное колечко…

– Ой, – потрясенно произнесла Лиля. – Это же эпиграф Грея к роману «Багровый лепесток и белый»!

– Ты читала эту книгу? Я не удивлен. Ты очень необычная, интересная девушка. Надеюсь, не судьба героини привела тебя к мысли выбрать такую работу?

– Ее судьба должна была меня заставить бежать от такой мысли на другой край земли, – горько пожаловалась Лиля. – Но я попала в ловушку. Не было выхода. Это плохо, что я так говорю, да?

– Ты боишься сбить мое настроение? Не бойся. Ты – не Конфетка из романа, я – не тупой клиент. Подними крышку этой вазочки для варенья, которая стоит рядом с твоей тарелкой.

Лиля подняла крышку из красного чешского стекла, и ей со дна мелкой вазочки блеснул лучом багровый камень в кольце из белого золота.

– Это рубин, – сказал Виталий Николаевич. – Надень его на пальчик. Уверен, что не ошибся в размере. Это камень уверенности и страсти. Такой нежной девочке, как ты, он поможет освоить эту науку – науку настоящей страсти, которая не покупается и не продается. Так мы начнем выбираться из твоей ловушки.

Кто из них был талантливее? Умный, искушенный и терпеливый учитель или чуткая, как идеально настроенная дорогая скрипка, ученица? Разумеется, то и другое должно было непременно совпасть. И родилась симфония мастера, которую принял и озвучил совершенный инструмент – разбуженная чувственность женщины, узнавшей о том, какой соблазн прятался в ней от нее самой.

Временами Лиля ощущала наслаждение, как муку, которая не находит выхода. Ее клиент больше не был таким осторожным и нежным, как в первый раз. Он явно искал, находил и смело использовал разные варианты ее возбуждения. Лиля даже почувствовала физическую боль, на мгновение испугалась, но тут же перестала понимать: это боль или ее терзает собственное нестерпимое желание? А когда вся кровь загорелась, сладко сжалось сердце, Лиля отпустила на свободу замерший в ожидании стон и взглянула на любовника сквозь мокрые ресницы.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Он отодвинулся, чтобы смотреть на нее с расстояния, видеть всю. Глаза были серьезными, внимательными, изучающими.

– Очень рад, детка. Ты доставила мне несказанное наслаждение, а эти слова – неожиданный подарок, которому нет цены. Но я должен тебе сказать: не преувеличивай то, что ты сейчас чувствуешь ко мне. Это не любовь. Это просто благодарность за то, что тебе было хорошо со мной. Это тоже очень много. Но любовь – это значительно больше. Ты еще узнаешь, что это. Со мной или с кем-то другим, но обязательно узнаешь. Ты – чудо.

Лиля отрицательно и бессильно покачала головой. Ни о каком «другом» не могло быть и речи. Это казалось ей единственной истиной. Но объяснять не было сил. Она просто прижалась лицом к его рукам и назвала его первый раз Виталием, без отчества. Он дал ей отдохнуть и повел дальше…

Утром в машине Егора Лиля делала вид, что спит. На самом деле она ясно и беспорядочно выбирала из памяти отдельные минуты прошедшей ночи, рассматривала их и думала о том, что ехала в Москву, готовая постигать разные науки, но узнала о науке страсти. Узнала вот так, когда незнакомый человек выбрал ее на роль ученицы. Лиля понимала, что попала в сладкий плен, который становится и ее спасением.

Егор то и дело посматривал на очень дорогое кольцо на ее пальце и тоже вспоминал. Он вспоминал, как властно и надменно сказал этот Лилин клиент: «Все, что я дарю и захочу дать Лиле, – это только ее собственность. Это могут быть и деньги. Моя девушка должна хорошо одеваться. Если у нее в этом смысле начнутся проблемы, у вас будут очень большие проблемы. Передай это хозяину». Егору казалось, что в воздухе уже запахло какими-то проблемами. Ни он, ни Кирилл не любили нарушения их порядка.

Совсем недавно Лиле казалось, что она до конца дней будет тонуть в неподвижном, опасном, вязком болоте. И вдруг жизнь и положение Лили в ней стали меняться стремительно, с каждым днем. Лиля видела себя будто со стороны. Она наблюдала, как становится другой. У нее появилось личное пространство, тайны, свои интересы, вещи по собственному вкусу. У нее появилась защита, это понимали все, кто до сих пор просто использовал ее, и многим это не нравилось. Кирилл перестал донимать ее нравоучениями и командами. Он даже не навязывал ей больше график работы. Он корректировал график под нее. И учитывались не только ее поездки к Виталию. Лиля теперь свои четыре дня отпуска каждый месяц могла растянуть на неделю и больше. Кирилл не возражал. Зина освободила для нее нормальную комнату вместо каморки-кладовки, в которой Лиля жила до сих пор. Там был шкаф для вещей, дверь запиралась изнутри, а на столе стоял новый ноутбук, дорогой, последней модели, доступ в который был только с паролем. Ноутбук подарил Виталий. Возвращаясь к себе, Лиля теперь не падала на кровать с мысленными мольбами: «Уснуть, только уснуть». Она читала новые книги, новости в Интернете, любовалась чудесными фотографиями на сайте всемирных лучших идей pinterest. Самые изысканные платья и прически последних дней, самые прекрасные цветы, животные, дети… Виталий писал ей каждый день на почту по паре коротких фраз: «спокойной ночи», «с добрым утором», «жду», «соскучился». И одна простая фраза успокаивала ее и зажигала в ней огонь.

Он по-прежнему вызывал ее через Кирилла.

– Пусть тебя это не обижает, – объяснял Виталий. – Я знаю нравы среды лучше, чем ты. Тебя так просто не выпустят. Эти люди умеют жестоко мстить. Мы не будем рисковать. Я что-нибудь придумаю.

Лилю это устраивало. Она не строила никаких планов. Ей в голову не приходило чего-то потребовать. Она всего лишь хотела, чтобы их отношения не прервались. Девочка, которая привыкла жить без опоры и надежды, вдруг получила от жизни больше, чем могла мечтать.

Лиля очень изменилась внешне. По-прежнему юная и прелестная, она выглядела старше своих девятнадцати лет. Взгляд… Томный и глубокий, он прятал теперь тайну и опыт. Это был взгляд женщины, узнавшей себе цену. Не банальную цену, как ярлык на рынке доступной любви, а человеческую ценность. Виталий не осыпал ее комплиментами, он просто открывал ей ее красоту и притягательность. Лиля стала менять цвет волос: ей разонравилось быть блондинкой. Она выбирала то пепельный цвет с отливом темного серебра, то каштановый с теплым блеском наступающей ночи. У нее обнаружился безупречный вкус, и наряды подчеркивали уникальную женственность и сексуальность.