Брайан Вайсс - После смерти мы родимся вновь! Неопровержимые доказательства Страница 3

Прошло восемь недель. Будучи главой отделения психиатрии, я настолько погряз в делах, что полностью забыл о звонке Эда. За это время страхи Кэтрин усилились. Доктор Фрэнк Экер, глава хирургического отделения, был поверхностно знаком с Кэтрин – когда Фрэнк заходил в лабораторию, они частенько добродушно подтрунивали друг над другом. Так вот, Экер заметил, что в последнее время она выглядит несчастной, и чувствовал, что она напряжена. Он несколько раз хотел поговорить с ней, но не решался. Однажды днем Фрэнк ехал в небольшую больницу, чтобы прочитать там лекцию. По пути он заметил машину Кэтрин, которая направлялась домой, и, подчиняясь неосознанному порыву, догнал ее и просигналил. «Вы должны встретиться с доктором Вайссом! – проорал он через окно. – Немедленно!» Хотя хирурги часто поступают импульсивно, Фрэнк сам удивился тому, насколько тонко он все прочувствовал – у Кэтрин участились панические атаки и тревожность, став интенсивнее и продолжительнее. Женщину преследовали два повторяющихся ночных кошмара. В одном она видела, как едет на машине по мосту, который разрушается у нее под колесами; машина падает в воду, Кэтрин не может из нее выбраться и тонет. Во втором кошмаре она оказывалась в комнате, где царила кромешная тьма. Натыкаясь на разные предметы, она спотыкалась, падала, но не могла найти выход…

И наконец она пришла ко мне. Во время нашей первой встречи с Кэтрин я даже не подозревал, что моя жизнь перевернется с ног на голову, а сидящая напротив меня перепуганная, потерянная женщина станет катализатором этих перемен и… что я никогда уже не стану прежним.

Глава 2

Прошло восемнадцать месяцев интенсивной психотерапии. Кэтрин приходила ко мне раз или два в неделю. Она была хорошим пациентом – много рассказывала о себе, делилась своими идеями и очень хотела выздороветь. В течение этого времени мы подробно разбирали ее мысли, чувства и сны. Осознание причин своего поведения помогло ей увидеть и осознать то, что происходило в ее жизни. Она вспомнила множество важных моментов из своего прошлого, например то, что ее отец – морской торговец – часто уходил из дома, а когда сильно выпивал, то впадал в беспричинную ярость. Она многое поняла о своих нестабильных отношениях со Стюартом и стала выражать свой гнев в более приемлемых формах. Я чувствовал, что на данный момент она должна испытывать облегчение. Пациентам всегда становится лучше, когда они вспоминают неприятные вещи из своего прошлого, когда учатся узнавать и корректировать свое неконструктивное поведение, когда у них случаются озарения и они могут рассматривать свои проблемы более детально со стороны.

Но Кэтрин не стало лучше.

Приступы тревоги и паники все еще мучили ее. Повторяющиеся ночные кошмары, живые и реалистичные, продолжались; она все так же боялась темноты, воды и замкнутых пространств. Не прекратились также и приступы учащенного сердцебиения. Она все так же отказывалась от лекарств, потому что боялась впасть в зависимость от них. У меня было ощущение, что я уперся в глухую стену, и что бы я ни делал, стена оставалась неприступной и никакие силы не могли ее сломить. Но несмотря на то что я был в отчаянии от тщетности своих попыток, ко мне пришло чувство уверенности. Я должен помочь Кэтрин, во что бы то ни стало.

А дальше произошло нечто странное. Хотя Кэтрин ужасно боялась летать на самолете и ей приходилось даже немного выпивать для храбрости, весной 1982 года она полетела со Стюартом на медицинскую конференцию в Чикаго. Находясь там, она уговорила его пойти в музей искусств на выставку, посвященную египетской культуре.

Кэтрин всегда интересовалась культурой Древнего Египта, всякими артефактами и реликвиями этого периода. Она не была ученым и никогда не изучала историю этой культуры, но по какой-то странной причине ей все казалось знакомым. Когда экскурсовод начал рассказывать о каком-то из предметов, она неожиданно для себя самой стала поправлять его… и оказалась права! Экскурсовод очень удивился, а Кэтрин была ошеломлена. Откуда она это знает? Почему она была настолько уверена в своей правоте, что не постеснялась поправить представителя музея публично? Может, всплыли какие-то воспоминания из детства?

На нашей следующей встрече она рассказала мне об этом случае. Несколькими месяцами ранее я предлагал Кэтрин попробовать гипноз, он она испугалась и отказалась. Но из-за происшествия на египетской выставке она передумала и согласилась.

Гипноз – это замечательный метод, помогающий пациентам вспомнить давно забытые происшествия. В нем нет ничего мистического. Это всего лишь состояние особо острой сосредоточенности. Под чутким руководством специалиста тело пациента расслабляется, а память обостряется. Мне приходилось гипнотизировать сотни пациентов, и я знал, что этот метод помогает снизить тревожность, справиться со страхами и вспомнить то, что было давно забыто. Иногда в процессе гипнотического сеанса нам удавалось вспомнить события далекого детства, когда пациентам было по два или три года. Таким образом мы снова переживали те давно забытые травматические события, последствия которых мешали им жить нормальной жизнью сегодня. Я был уверен, что гипноз поможет Кэтрин.

Я предложил Кэтрин лечь на кушетку, прикрыть глаза и положить голову на маленькую подушечку. Для начала мы сосредоточились на ее дыхании. С каждым выдохом накопившиеся напряжение и тревожность покидали ее; с каждым вдохом она все больше расслаблялась. После нескольких минут такого дыхания я попросил ее представить перед мысленным взором, как расслабляются все ее мышцы: сначала напряжение покидает лицо и челюсти, затем – зону шеи и плеч, руки, спину и живот, и в конце концов уходит из ног. Кэтрин почувствовала, что ее тело все глубже погружается в кушетку.

Потом я попросил ее представить яркий белый свет, исходящий из темени и заполняющий все ее тело. Далее, по мере того как свет разливался по ее телу, все мышцы полностью расслаблялись, все нервы, органы ее тела оказывались в состоянии полнейшего покоя и умиротворения. Она все глубже и глубже погружалась в сон, успокаиваясь и расслабляясь. Наконец, по мере того как я говорил, она представила, что свет заполнил ее изнутри и окутал снаружи.

Медленно я начал обратный отсчет от десяти до одного. С каждым счетом Кэтрин расслаблялась все глубже. Она входила в транс. Она концентрировалась на моем голосе, игнорируя все посторонние звуки. На счет «один» она погрузилась в относительно глубокий гипнотический транс. Весь процесс занял около двадцати минут.

И мы начали путешествие в прошлое. Я попросил ее вспомнить ранние годы. Она могла разговаривать и отвечать на вопросы, оставаясь в состоянии глубоко гипноза. Ей удалось вспомнить очень болезненный для нее случай, произошедший у дантиста, когда ей было шесть лет. Потом она вспомнила ужасное событие, произошедшее с ней в пять лет, когда ее столкнули с бортика бассейна в воду. Тогда она начала захлебываться и задыхаться, потому что наглоталась воды, и, рассказывая об этом, она стала захлебываться, находясь у меня в офисе. Я внушил ей, что все закончилось и ее уже вытащили из воды. Тогда она перестала захлебываться и вновь задышала нормально.

Кэтрин все еще была в глубоком трансе. Когда ей было три года, произошло самое страшное. Она вспомнила, как проснулась в своей комнате, в полной темноте, и ее отец был там – она чувствовала его присутствие. Он тогда перебрал, и она ощущала запах перегара. Он прикоснулся к ней и стал тереть ее прямо «там». Она испугалась и стала плакать, но он грубо закрыл ей рот своей рукой. Она не могла дышать. Двадцать пять лет спустя в моем офисе Кэтрин разрыдалась. Я почувствовал, что наконец-то мы откопали ключ ко всем несчастьям. Я был уверен, что ее симптомы пройдут в одночасье. Я мягко внушил ей, что все закончилось, что она больше не в спальне, а в кабинете, но все еще в трансе. Рыдания прекратились. Я вернул ее в настоящее время, к реальному возрасту, после чего мягко пробудил ее и внушил запомнить абсолютно все, что она увидела.

Остаток сеанса мы посвятили разговорам о неожиданно всплывшем воспоминании о болезненных переживаниях, связанных с отцом. Я старался помочь ей принять и пережить эти новые воспоминания. Теперь-то она поняла все про свои отношения с отцом, про его реакции на нее, свою отчужденность и страх перед ним. Покидая офис, она все еще дрожала. Но я знал, что то, что она поняла сегодня, стоило тех неприятных ощущений, которые она пережила во время сеанса.

Я был так увлечен работой с ее подавленным болезненным прошлым, что совсем забыл спросить во время сеанса, не было ли в ее детстве чего-либо, связанного с египетской культурой, которую она так хорошо знала. Но хорошо уже хотя бы то, что она теперь знала о своем прошлом больше. Она вспомнила несколько действительно болезненных событий, и я ждал значительного улучшения ее состояния.