Буало-Нарсежак - Волчицы Страница 3

Выбирая путь в стальном лабиринте, смертельно тяжелые вагоны прошли мимо, почти впритык ко мне. Из них доносился храп и нетерпеливый стук копыт. Крик Бернара полоснул меня как лезвие бритвы, я задохнулся. Вагонам не было конца, но вот, покачивая сцепками, они прошли мимо; чуть подальше я различил контейнер, скользивший так мягко, словно лодка по озерной глади. Мелькнула надпись огромными светлыми буквами: Амберьё - Марсель. Бернар стонал; совершенно потеряв голову, я искал его между рельсов. Спотыкался, падал. В конце концов встал на четвереньки, стал ощупывать шпалы и вздрогнул, когда моя рука коснулась его тела.

- Бернар... Старина...

- Крышка мне... - тяжело выдохнул он. - Нога... Кровотечение...

- Я позову на помощь.

- Чтобы тебя сцапали?.. Оставь меня... Возьми мой бумажник, документы и все остальное... Иди к ней, она тебя спрячет...

На мгновение он, видимо, потерял сознание. Стоя коленями на щебенке, я держал его за руку. Никогда не думал, что можно быть таким несчастным. Вагоны по два, по три, в одиночку катились слева, справа, и мне захотелось, чтобы один из них надвинулся на меня, принеся забвение и отдых.

- Будь внимателен, не нарвись на патруль, - прошептал Бернар. - Не беги, а то откроют огонь... Скажешь Элен...

Тут из его груди вырвалось клокотание, и я понял: все кончено, отныне я беззащитен перед любой опасностью, мне не на кого опереться. Без Бернара мне остается одно - сдаться. Самостоятельно выпутаться я не способен. Я ощупывал теплое тело Бернара, выворачивал его карманы. Что я скажу Элен? Если правду - она прогонит меня. Выхода не было. Дрожащими руками я вынул бумажник Бернара. Щебенка больно врезалась в колени. Я встал. Прощай, Бернар!

Я утер лицо, мокрое от дождя и слез, и сделал свои первые шаги одинокого и свободного человека. Я сделал их в невообразимой тоске. Я знал, что страх никогда больше не покинет меня. Я обернулся. Небольшая темная груда между путями - вот и все, что осталось от Бернара, а вокруг продолжалось движение: стуча на стрелках, скрипя на контррельсах, по бесконечной металлической равнине грохотали колеса. Согнувшись, словно под пулеметным огнем, зажав в кулаке бумажник Бернара, я пошел прочь. У меня было ощущение, что я обворовал труп.

Глава II

Мне удалось выбраться из сортировочного узла; выйдя на мокрое шоссе, я ненадолго остановился, чтобы сориентироваться. В лагере Бернар часто набрасывал план Лиона, и я худо-бедно представлял себе этот огромный город, часть которого стиснута, зажата между двумя реками - Соной и Роной, - как между палочками буквы "У". По всей видимости, я находился за пределами этого "игрека", неподалеку от вокзала Перраш. Но где именно был вокзал? Впереди? Сзади? Я не знал, на что решиться, и вдруг где-то очень далеко услышал едва различимый, заглушаемый ветром и туманом голос из репродуктора. В той стороне были люди, обитатели другого мира - тепло одетые, при деньгах; сейчас они сядут в скорый поезд, беззаботно уснут, а когда проснутся, увидят волны Средиземного моря, играющие на белых песчаных отмелях. Я застонал от изнеможения и безнадежности. Я всегда был отщепенцем с наполовину мертвой душой, затерянной в кругах этого ада, в этом непостоянном мире из ветра и воды. Никогда мне не добраться до пристани. И все же я зашагал вперед, хотя так отупел от беспросветной тоски, что даже не старался поменьше шуметь.

Дорога была узкая. Слева кучи балласта - камешки от него порой летели мне под ноги; справа чернела пустота, от которой я старался держаться как можно дальше. Однако спасение было именно там: внизу, под насыпью, должна была проходить улица. Я что было сил вглядывался в темноту, опасаясь налететь на острые колья какой-нибудь решетки. Вокруг тихо сыпал мелкий дождь - один из тех упорных дождичков, которые словно для того и существуют, чтобы олицетворять собою Зло. Вспомнилось время, когда я по четверть часа раздумывал, какой галстук надеть; сейчас я был изголодавшимся бродягой, у меня как будто бы даже появилось желание пострадать еще, про запас, чтобы поиздеваться над своим прошлым. Носком ботинка я ощупал склон: он был крутой. А что, если съехать на заду?.. Я сел на мокрую землю и, помогая себе пятками, стал спускаться. Страхи мои были напрасны. Спуск прошел благополучно. Рубеж был взят. Я шагал по мостовой. Вокруг был город.

Пустынный, мрачный, молчаливый город, канавы которого были переполнены и где изредка хлопала ставня. Мои шаги гулко раздавались среди неразличимых фасадов домов. Я был похож на насекомое, преодолевающее заваленную камнями равнину. Споткнулся о бортик тротуара, справа от себя нащупал стену. Оставалось лишь терпеливо двигаться дальше, пока держат ноги и не кончилась стена. В стене обнаруживались ниши, в глубине которых находились закрытые двери; рука касалась ставен, жалюзи, пальцы согревались, скользя по известке, время от времени натыкались на раскисшую афишу. Затем стена кончилась. Я с опаской шел дальше, стараясь придерживаться бортика тротуара. Миновал перекресток и, чтобы не налететь на что-нибудь, вытянул руки вперед. В ботинки набиралась вода. С крыш срывались тяжелые капли и разбивались о разбухшую от воды одежду, затем ледяная влага просачивалась до самого тела. Но я уже давно перешагнул грань того состояния, когда тревожишься за свое здоровье или жизнь. С каким-то недоверчивым изумлением я все глубже погружался в отчаяние. Пробило половину. Но которого часа? Несколько мгновений, и я превращусь в мишень для автоматчиков из патруля. А улице ни конца ни края... Мои воспаленные пальцы перестали ощущать стену. Сделав несколько осторожных шагов, я вступил на какую-то очень гладкую поверхность. Оказалось, это трамвайные рельсы. У меня слегка потеплело на душе. Мне показалось, что теперь я не так одинок и беспомощен. Эта стальная колея выведет меня к центру города. Я пошел по ней и вскоре очутился посреди какого-то огромного пространства, по которому свободно, не встречая на своем пути преград и не завихряясь, гулял со всей набранной на равнине силой ветер. Я прислушался: вокруг раздавался приглушенный рокот, похожий на шум моря в раковине. А запах? Это был запах проточной воды, текущей вдаль и ударяющейся о берега, терпкий запах рыбы и водорослей. Я стоял на мосту над Роной. Неужели повезет?

Я остановился, но эхо моих шагов продолжало звучать. Впрочем, нет, это шаги идущего впереди меня человека. Я весь сжался, боясь даже дышать. Хотя, в конце концов, повстречать прохожего - что тут необычного? Правда, этот прохожий меня пугал: слишком уж безбоязненно он шел. Стучали по мостовой кожаные подошвы. Боты? Или всего-навсего зимние ботинки? Шаги удалялись. Я старался поспеть за ними. До сих пор я имел дело с предметами. Отныне мне предстоит иметь дело с людьми. Возникла мысль о Бернаре. Я взывал к нему, как к святому-покровителю; поборов инстинктивный страх налететь на что-нибудь, я поспешил пройти мост. Звук шагов стал глуше. Потом вдруг совсем пропал; почему - мне стало ясно, только когда я сам, сойдя с моста, ступил на мягкую почву. Я попал на площадь. Не площадь ли Карно, о которой говорил Бернар? В таком случае нужно взять вправо, к Соне. Но как не заплутать в этой пустыне тьмы? Я сильно ударился обо что-то плечом и чуть не упал. Что это? Пальцы ощутили шероховатую поверхность коры. Видимо, площадь обсажена деревьями. Я продвигался очень медленно. Дотрагиваться до клейкой мшистой коры и отыскивать проход между деревьями было ужасно неприятно. Наверное, это насаждения, обнесенные металлическим заборчиком, как в общественном саду? Я был настолько вымотан, что не сомневался: стоит упасть, и я уже не поднимусь. Скамьи, стулья - все это тоже приходилось учитывать. Я заблудился в этом, как мне казалось, подлеске, зачарованном лесу; от бешенства у меня начались судороги в ногах. Раздался торжественный бой часов - десять, одиннадцать, двенадцать. Били одновременно несколько часов их разноголосица с важностью уведомляла меня, что отсрочка подходит к концу. С этого момента я переставал быть запоздалым пешеходом и становился подозрительной личностью. Я упустил свой шанс. Ну нет, дудки! Слишком уж глупо! В пяти минутах ходьбы от дома Элен...

Я прислонился к стволу дерева, уткнулся в его влажную кору. Только без паники! Все взвесить! Я неподалеку от вокзала Перраш. Значит, нужно ориентироваться по нему, оставить его слева и идти по бульвару - как его?.. по названию какой-то битвы... Бульвар выведет к Соне. По слуху ориентироваться трудно. Нужно продолжать путь - и немедля. Я пошел наугад, почва под ногами стала тверже. Послышался нарастающий шум мотора, желтый свет фар высветил дорогу. Я успел оглядеться и вскоре уже шагал по широкому тротуару. На мой взгляд, даже слишком широкому. Это был один из богатых кварталов, со множеством кафе и отелей. Для меня небезопасный. К счастью, мне попадались ниши домов, куда я, как крыса, забивался. Да, я был крысой, украдкой перебегавшей с места на место. Так я избежал встречи с группой мужчин, наблюдая из укрытия за огоньками их сигарет, слушая, как клацают подошвы их ботинок по мостовой. Должно быть, я стер ноги в кровь разбухшей от воды обувью. Еще одно усилие. Я дотащился до просторной площади и на этот раз почувствовал, что погиб окончательно. Покружив по площади, я должен был выйти на центральную улицу, ведущую к Белькур. Вместо этого я спускался вниз. Ошибки быть не могло: дорога шла под гору. Я остановился, раздумывая. Что может представлять собой спуск в этой части города?.. Набережная! Следовательно, я на берегу Соны?.. Я вернулся назад и снова принялся на ощупь отыскивать дома на набережной. Но домов не было. Здесь-то я и подохну, в этой непонятно где заставшей меня ночи, может быть, всего в нескольких метрах от спасительного пристанища. Ну же, последний рывок... Я сделал еще несколько шагов - голова гудела, ноги подкашивались, - как вдруг заметил на земле белый круг от электрического фонарика, освещавший пару ног в гражданской обуви.