Фридрих Незнанский - Клуб неверных мужчин Страница 3

«Пожалуйста, — прошептал человечек, — не говорите своим коллегам, что я здесь. В этом кейсе почти миллион долларов. Он ваш. Только помогите мне отсюда убраться».

У детектива помутился разум. На семейном фронте зрела катастрофа, предстоял развод с дележом квартиры и прочего совместно нажитого имущества. Чугунным грузом висели два кредита. В общем, разум помутился. Он сумел сохранить внешнюю невозмутимость. Прикрыл дверь в ванную, махнул коллегам — никого там нет, они пошли дальше… А когда коллеги рассосались по квартире, Козлов открыл ванную и выпустил взъерошенного человечка. Посмотрел в глазок — на площадке не было никого, работник «наружки» спустился пролетом ниже, и закурил, отвернувшись к окну. Для порядка Козлов заглянул в кейс. Да уж, доллары… Миллиона, как потом выяснилось, там не было, Шаровский успел рассовать по карманам несколько пачек, но и те шестьсот с гаком, что потом насчитал Козлов, его устроило.

Отобрав кейс, он выпустил Шаровского, и тот на цыпочках прошел площадку, побежал куда-то вверх. Позднее выяснили, что он отсиделся в квартире на пятом этаже, предложив хозяйке за «беспокойство» пачку валюты, а когда опасность миновала, покинул тревожный район.

Козлов запер дверь на задвижку, побежал в ванную комнату, сунул добычу под ванну, где царил сантехнический ужас, и, спустя мгновение примкнул к коллегам, лихорадочно обшаривающим квартиру. Позднее, когда уехало возмущенное начальство, забрал «дипломат» из квартиры, и спрятал в груде строительного мусора этажом ниже. Там делали ремонт, и хлам выбрасывали из квартиры. А поздно вечером вынес из дома и спрятал в камере хранения Белорусского вокзала…

Гонорара за проделанную работу Турецкий не получил, но позабавился вволю, доказав себе и окружающим, что «тайны запертой комнаты» не существует. Когда его попросили принять дальнейшее участие в поисках сбежавшего Шаровского, он решительно отказался, заявив, что уже и так достаточно посмеялся. Пусть ловят специалисты, а он простой частный сыщик.

Беглого мошенника так и не поймали, так что остается загадкой, кого и в какой стране он в данный момент дурачит…

Дверь распахнулась, и в проеме образовался хмурый Голованов — номинальный глава детективного агентства «Глория». Угрюмо посмотрел на отдыхающих работников, покачал головой, вздохнул.

— Александр Борисович, тебя ждут в моем кабинете. Зайди туда, пожалуйста. А я уйду на часок-другой.

— Ждут? — уточнил Турецкий. — Или поджидают?

— Смешно, — пробормотал Голованов, — Это потенциальная клиентка. Я включил ей телевизор. По ней не скажешь, что она опаздывает на поезд. Поэтому еще часок можете тут посидеть, потом сходить пообедать…

Мягко закрылась дверь. Турецкий и Плетнев недоуменно уставились друг на друга.

— Это то, о чем я невзначай подумал? — Плетнев сглотнул.

А как же Мальта с конспирологами? Они воскликнули почти в унисон:

— Голованов, ты не в отпуске?

Дверь приоткрылась, явив печальный глаз директора.

— Завтра уезжаю, завтра. Сколько можно вам об этом говорить?

Дверь закрылась.

— Странно, — Турецкий почесал за ухом, — я, видимо, где-то ошибся.

— Я тоже включу телевизор, — пробормотал Плетнев, вооружаясь пультом. Осветился канал, круглосуточно освещающий жизнь моделей и показы нижнего белья. Несколько минут сыщик пристально всматривался в фотосессию какой-то странной особы, возможно, и обладающей шармом, но имеющей достаточно «альтернативную» внешность. Расстроено качал головой, бормоча, куда же катится этот мир. Потом воскликнул, что этой даме надо срочно посетить пластического хирурга.

— Хвост пришить, правильно, — пробормотал Турецкий, выходя из кабинета.

Потенциальная клиентка выглядела гораздо интереснее. Она была сравнительно молода, худощава, черноволоса, в одежде предпочитала зеленые цвета и того же цвета кепку, увенчанную трогательным помпоном. Волосы под кепку она не заправляла, они свободно струились по узким плачам, придавая облику посетительницы дополнительную загадочность. Окончательно же ее (загадочность) укреплял меланхоличный, с поволокой взгляд зеленых глаз, больше подходящий изнеженной светской даме, а не девушке-унисекс в кепке. Она смотрела на Турецкого печально, внимательно, с затаенной надеждой. На включенный директором телевизор она не обращала внимания, там не на что было смотреть.

— Вы так меня пожираете, словно хотите замуж, — не совсем удачно пошутил Турецкий, садясь в кресло Голованова.

— Можете взять, — посетительница пожала плечами, — кто бы возражал? Молчу, готовлю, голова не болит.

— До чего довели людей, — улыбнулся Турецкий, — Во времена глобальных катаклизмов люди готовы на все. Что еще? Дом в кредит, дерево в подарок, сына родить от соседа? К сожалению, леди, я уже женат, иначе внимательно рассмотрел бы ваше предложение. Итак? Вы терзаетесь проблемой выбора? Вам некуда пойти? Ваша жизнь дала трещину?

— Проблема выбора… как смешно вы сказали, — прошептала посетительница, опуская глаза. — Очень часто, уважаемый сыщик, нам приходится выбирать не из того, что мы хотим иметь, а из того, что боимся потерять. Понимаете?

— Не совсем. Трудности перевода, знаете ли.

— А, ладно, — отмахнулась она. — Что умерло, то умерло, как говорится…

Странная беседа подходила к сути того, зачем девушка Женя пришла в детективное агентство. Полное имя посетительницы Евгения Геннадьевна Мещерякова, 29 лет. Филолог по образованию, произошла из хорошей московской семьи — мама доцент, папа декан (или наоборот, Турецкий плохо уловил), прописана с родителями в одной квартире на проспекте Мира. Работает не всегда и не часто, поскольку крайней нужды в деньгах не испытывает, но в прошлом месяце брала пару частных заказов, чтобы совсем уж не забыть, чему ее обучали в университете.

Но дело в другом. Посетительница рассказала свою печальную историю любви. У нее был роман — крепкий, с долгоиграющими последствиями — с модным художником по имени Роман Кошкин. Действительно модный художник, его пол-Москвы знает.

Турецкий, видимо, относился к другой половине, виновато улыбнулся.

Хороший скромный парень, чурающийся богемы (ну, или почти чурающийся…). Писал картины в лучших традициях Клода Моне, Сезанна, Гогена, имел оригинальный, но без глупостей, взгляд на окружающую действительность. Обладал прекрасным воображением, его картины лучились светом, нежностью к женщине, особенно, к той единственной (не будем показывать пальцем)… Его любили, он пользовался бешеным успехом.

Она расписывала, почти захлебываясь, достоинства художника, Турецкий делал вид, что ему страшно интересно, кивал, но мысленно витал в других измерениях. Когда пошла конкретика, он очнулся.

Евгения познакомилась с Романом, как водится, случайно — пришла на его выставку в Ипатьевском переулке и буквально зависла перед картиной, лучащейся радужными красками, в которой переплелись мотивы наслаждения — море, яркое солнце, дивной красоты русалки. Она погрузилась в разумный мир надежных и слаженных форм, ее потрясли импульсивные контрасты форм и цвета…

«Видимо, я не много потерял, не зная этого творца», — лениво подумал Турецкий.

К ней подошел парень, они разговорились. Поначалу она не «врубилась», что это и есть автор представленных в галерее шедевров. Он просто ей понравился. Они провели незабываемую ночь в его мастерской. А квартира-мастерская Кошкина, кстати, тоже на проспекте Мира, но подальше от «Алексеевской», а ближе к «Рижской». Как ни странно, наутро он ее не выгнал. Предложил подождать его до вечера. Вечером пришел, признался, что не прочь провести в ее объятиях еще одну ночь. Затем еще. Начался трогательный роман, и продолжался он без малого год. Уже подумывали о свадьбе. Но в прошлый вторник 26 мая все закончилось, когда пуля неустановленного злодея оборвала жизнь молодого перспективного художника.

— Мне очень жаль, поверьте, — вежливо сказал Турецкий. — Как это случилось?

Дело было вечером. До семи часов Роман работал в студии на Солянке — это его собственное детище, там талантливые ребята под его руководством выполняют работы на заказ, занимаются оформлением объектов «соцкультбыта», там же он занимается с учениками… и ученицами. Так уж сложилось, четыре раза в неделю он проводит время в упомянутой студии. В роковой день он вышел из здания, по свидетельству очевидцев, в семь с небольшим, поговорил на пороге со знакомым пареньком, тот побежал по тротуару, а Роман направился к припаркованному у здания автомобилю. Паренек, отбежав шагов на двадцать, услышал за спиной подозрительный хлопок. Выстрел прозвучал из проезжающей мимо серой «девятки». Открылось окно, грянул выстрел, машина поехала дальше, влилась в поток и даже немного постояла у светофора. Парень видел, как художника швырнуло на тротуар, взвизгнула проходящая мимо девушка, которую обрызгало кровью и мозговой жидкостью. Паренек помчался обратно, бросился к художнику. Когда опомнились, убийцы и след простыл. Других очевидцев не было. Пуля попала художнику в гениальную голову, смерть наступила мгновенно. Поиски серой «девятки» успехом не увенчались. В четверг художника похоронили. Чем с тех пор занимается милиция, знает только Бог…