Рут Ренделл - Живая плоть Страница 3

– У вас всего семнадцать минут.

– Хорошо, Тед, давай поговорим.

Это было уже лучше, хотя Флитвуд хотел бы, чтобы Спенсер перестал называть этого человека выдуманными именами. Теперь он находился за пределами слуха, вне толпы, на автостраде с намертво остановленным движением. Они с Бриджесом пошли по переулку, закрытому для машин железным столбом, превращавшемуся в дорожку позади домов. Дом Стэнли было легко найти по уродливому бетонному гаражу. К этому времени преступник вполне мог бы закрыть поднимающееся окно, но не сделал этого. Разумеется, будь окно закрыто, проникнуть в дом было бы невозможно, по крайней мере, не производя шума, значит, следовало бы думать Флитвуду, надо радоваться, что Джон, Тед или кто он там еще не подумал его закрыть. Однако сержанта поразила какая-то смутная, холодная тревога. Конечно же, раз окно не закрыто, это не случайность. Оно оставлено открытым с какой-то целью.

Теперь они снова были достаточно близко, чтобы слышать разговор Спенсера и человека с пистолетом. Детектив говорил что-то о том, чтобы тот выпустил из дома Розмари Стэнли до начала переговоров. Пусть девушка спустится по лестнице, выйдет из парадной двери, и тогда они смогут начать выработку условий и оговорок. Что ответил преступник, Флитвуд не слышал. Он поставил правую ногу на глицинию в том месте, где она сгибалась почти под прямым углом, левую ярдом выше в развилку, а затем подтянулся и влез на крышу кухни… Теперь оставалось только шагнуть через подоконник. Ему хотелось бы слышать голоса, но до него доносился только скрежет тормозов да бессмысленные гудки нетерпеливых водителей. Бриджес начал взбираться на крышу. Странные вещи замечаешь в критические моменты. Совершенно не имело значения, в какой цвет окрашен подоконник. Однако же Флитвуд обратил на это внимание. Ярко-синий, такой же, как у парадной двери дома, который они с Дианой покупают в Чигуэлле.

Сержант оказался в ванной. Стены были выложены зеленой плиткой, пол – светло-кремовой. Грязные следы, уже высохшие, пересекали ее, постепенно становясь слабее. Преступник оказался в доме этим же путем. Бриджес уже опирался с той стороны на подоконник. Флитвуду предстояло открыть дверь, хотя ему меньше всего этого хотелось. «Я не смелый, – подумал сержант, – у меня слишком яркое воображение, иногда (хотя сейчас было не время об этом думать) кажется, что жизнь кабинетного ученого подошла бы мне больше, чем полицейская работа».

Далекий шум на автостраде едва доносился. Где-то в доме скрипнула половица. Еще Флитвуд слышал или ощущал мерное биение, но понимал, что это работает его сердце. Он сглотнул и открыл дверь. Лестничная площадка снаружи оказалась совсем не такой, как он ожидал. Там лежал толстый светлый ковер, над краем площадки поднимались полированные деревянные перила, а на стене висели картинки в позолоченных и серебряных рамках, рисунки и гравюры птиц и животных и уменьшенная репродукция картины Дюрера «Руки молящегося». В этом доме люди были счастливы, их любовная забота распространялась и на уход за этим маленьким домом. Сержанта охватил гнев: происходившее теперь было оскорблением этому скромному довольству, почти святотатством.

Он стоял на лестничной площадке, держась за перила. Все три двери в спальни были закрыты. Посмотрел на картинку с изображением зайца, потом летучей мыши, чья мордочка отдаленно напоминала и человека, и свинью, и задумался, что может быть привлекательного в изнасиловании. Лично он не мог бы наслаждаться сексом, если женщине не хотелось этого так же, как и ему. Бедные те девушки, подумал он. Розмари и человек с пистолетом были за дверью слева от него – справа для наблюдателей, находящихся на улице. Преступник знал, что делает. Он не оставит переднюю часть дома без наблюдения, но при этом будет знать, что происходит у него за спиной.

Флитвуд сказал себе: «Если преступник выстрелит, то я либо умру, либо попаду в больницу и поправлюсь». Воображение его имело свои пределы. Впоследствии сержант не раз вспоминал эту наивную мысль. Встав у закрытой двери, он приложил к ней ладонь и произнес громко и твердо:

– Это детектив-сержант Флитвуд. Мы в доме. Откройте, пожалуйста, эту дверь.

Мгновенье назад здесь не было полной тишины. Флитвуд это понял, потому что теперь наступила полная тишина. Подождав, он заговорил снова:

– Вам лучше всего открыть ее. Будьте разумны и сдавайтесь. Откройте дверь и выходите или впустите меня.

Ему в голову не приходило, что дверь может быть не запертой. Сержант подергал ручку, и она подалась. Флитвуд почувствовал себя слегка глупо – что странным образом помогло. Он слегка толкнул дверь, и она распахнулась сама: такие двери всегда распахиваются до упора.

В этот момент комната больше всего походила на театральную сцену. Односпальная кровать с синими простынями и отброшенным назад такого же цвета одеялом, ночной столик с лампой, книга, ваза с павлиньим пером, стены, оклеенные обоями с зелеными и синими павлиньими перьями, задувающий в разбитое окно ветер высоко поднимал изумрудно-зеленые шелковые шторы. Человек с пистолетом стоял спиной к угловому шкафу, наведя ствол на полицейского. Девушку он выставил перед собой, обхватив ее за талию.

Преступник дошел до предела. Флитвуд видел это по перемене в его лице. В нем едва можно было узнать того человека, который дважды появлялся в окне. Черты его лица исказил ужас, он походил на загнанного в угол хищника, панически пытавшегося вырваться из силков. И это страстное желание перечеркнуло все остальное. Осталось лишь стремление бежать, убивая всех, кто встанет на пути. Однако он никого не убил, подумал Флитвуд, и пистолет у него не настоящий…

– Если вы положите свой пистолет, – заговорил сержант, – и выпустите мисс Стэнли, позволите проводить ее вниз… тогда обвинения против вас будут минимальны в сравнении с тем, какими они могут быть, если вы причините кому-нибудь вред или будете угрожать. – «А изнасилования? – подумал он. – Пока что нет доказательств, что это тот самый человек». – Бросать пистолет не нужно. Просто опустите руку, в которой его держите. Другую поднимите и выпустите мисс Стэнли.

Человек не шевельнулся. Девушку он держал так крепко, что на его руке выступили синие вены. Выражение лица становилось с каждой секундой все напряженнее, брови сошлись на переносице. Флитвуд заметил, как забилась жилка на виске.

Флитвуд услышал около входной двери шарканье ног и стук. Эти звуки утонули в шуме дождевых капель, внезапный ливень хлестнул по верхней неразбитой части окна. Шторы занесло ветром внутрь. Преступник не шевелился. Собственно, сержант и не ожидал, что он услышит от него хоть слово, но, когда он заговорил, это стало неожиданностью. Голос его был сдавленным от страха, немногим громче шепота.

– Мой пистолет вовсе не подделка. Он настоящий. Можете мне поверить.

– Откуда он у вас? – спросил Флитвуд.

И хотя нервы сержанта были напряжены до предела, голос его оставался спокойным, лишь к горлу подкатила тошнота, и рот наполнился горькой слюной.

– Мой знакомый добыл его на войне, отобрав у мертвого немца в 1945 году.

– Вы это видели по телевизору, – возразил Флитвуд.

Позади него, в коридорчике, за которым лестница спускалась на первый этаж, стоял Бриджес. Флитвуд ощущал в холодном воздухе его теплое дыхание.

– Кто этот «знакомый»?

– С какой стати мне это вам говорить? – Очень красный язык облизнул губы, ставшие желто-коричневыми, как и кожа этого человека. – Мой дядя.

Флитвуд почувствовал, что дрожит. Это объяснение вполне могло оказаться правдивым и все объясняло. Родственнику этого человека было бы сейчас пятьдесят с лишним, лет на двадцать пять – тридцать больше, чем его собеседнику.

– Выпустите мисс Стэнли, – повторил Флитвуд. – Почему нет? Какой смысл вам ее удерживать? Я безоружен. Она не служит вам защитой.

Девушка не шевелилась. Боялась. Она слегка перегибалась через крепко державшую ее руку, маленькая, худенькая, в синей ночной рубашке, ее голые руки были покрыты пупырышками.

– Выпустите ее, и я гарантирую, что это зачтется вам как значительно смягчающее обстоятельство. Заметьте, я не даю никаких обещаний, но это вам зачтется.

Послышался стук. Флитвуд был уверен, что кто-то приставляет лестницу к стене дома. Человек с пистолетом как будто не слышал этого. Сержант сглотнул и сделал два шага вперед. Бриджес находился позади него, и теперь человек с пистолетом заметил второго полицейского. Поднял руку, державшую оружие, дюйма на два, и навел его на лицо Флитвуда. Вместе с этим убрал другую с талии Розмари Стэнли, напоследок проведя ногтями по коже. Девушка придушенно вскрикнула и сжалась. Мужчина резко отвел руку назад и так сильно толкнул ее в спину, что она зашаталась и упала на четвереньки.

– Ни к чему она мне, – бросил он.