Марина Крамер - Дар великой любви, или Я не умею прощать Страница 3

Даже тонкий шрам через весь подбородок не сделал Алекса ни на грамм менее красивым. Сердце мое в какой-то момент перестало биться. Черт возьми…

Я его не звала, не ждала и – более того – боялась, а потому попыталась захлопнуть дверь, но куда там – он уже стоял в прихожей и привычно шарил рукой по стене в поисках выключателя. Свет вспыхнул, ударив по глазам, я зажмурилась, в очередной раз совсем не к месту подумав, что надо бы сменить лампочки в плафоне на менее яркие. А Алекс уже поставил зонт в угол, сбросил на вешалку плащ и шагнул ко мне, взял за плечи холодными руками, притянул к себе:

– Ну, не успела убежать, Мэ-ри?

Холод его рук привел меня в чувство, и я запоздало и совершенно по-идиотски завизжала. Он же только рассмеялся, не выпуская меня.

– Ты все такая же, Мэ-ри. Открываешь, не спрашивая, потом каешься и проклинаешь себя. Хорошо, что это я – а ведь мог быть кто-то еще. Или я не прав? – Он чуть отстранил меня и требовательно заглянул в глаза. Я попыталась вывернуться, но бесполезно – хватка у Алекса всегда была железной. – Ты не рада мне?

– А должна?

– О, все в порядке – это по-прежнему ты. Только тебе приходит в голову отвечать мне вопросом на вопрос.

– Отпусти меня. – Я, как могла, прятала глаза, чтобы он случайно не прочитал в них, как неумело я сейчас пытаюсь обмануть его. Или себя?

– Хорошо. Я отпущу тебя, Мэ-ри.

Он убрал руки, и я сразу отскочила к противоположной стене. Алекс снова усмехнулся, но уже как-то невесело. В его глазах мелькнуло так хорошо знакомое мне выражение тщательно скрываемой ярости. Как же он красив в такие моменты… Признаюсь честно – порой я специально выводила его на эмоции, только чтобы видеть таким, замирать от восторга и бороться с собой, стараясь не показать своих чувств. Глупо, знаю…

– Ты не пригласишь меня войти?

– Ты уже вошел, – буркнула я, запахивая халат на груди. – Надеюсь, помнишь, где кухня, мне нужно одеться. – Но он не пустил меня, потянул за собой в сторону кухни.

– Побудь со мной. Я только вошел – а ты уже стараешься убежать.

Я покорно вздохнула, в душе проклиная себя за навалившуюся вдруг слабость и бесхарактерность, никогда прежде мне не свойственную. Мы оказались в кухне, и Алекс безошибочно угадал мое любимое место. Хотя – что там гадать, я и в квартире Марго, точно такой же по планировке, всегда сидела именно в этом углу между окном и столом. Я даже мебель передвинула у себя, чтобы образовалось уютное местечко. Одинокие вечера, если оставались силы, я коротала именно тут – забрасывала ноги на батарею, ставила рядом на столе пепельницу, спиртовку с джезвой, иногда – ноутбук, курила, пила кофе, что-то пыталась писать – или просто глядела в стену. В такие моменты меня окружали призраки моего прошлого – отец, муж, любовник, еще какие-то люди… И венец всего, разумеется, Алекс, сидящий сейчас у окна и чуть насмешливо глядящий на меня.

– Кофе? – Я отвернулась к плите, но он вдруг позвал изменившимся голосом:

– Мэри, посмотри на меня.

Я повернула голову – он смотрел на меня в упор, словно нанизывая на спицу, – до того мне почему-то стало больно внутри. Я знала эту его манеру, знала, что он любит напускать на себя флер мистики, окутываться, как плащом, какими-то полунамеками. Раньше, особенно первое время, меня это пугало. Потом я перестала реагировать, чем злила его несказанно. Сейчас мне уже почти все равно…

– У тебя болит внутри, Мэри. Ты устала быть одна.

– Тоже мне – новость, – спокойно отозвалась я, снова отворачиваясь к плите и включая ее.

– Почему ты одна, Мэри? Неужели за все это время не встретился достойный человек? – А в голосе-то прямая насмешка, намек на то, что с ним никто не сравнится. Самовлюбленный павлин…

– Я одна потому, что мне так лучше. Устраивает?

– Нет, Мэ-ри, – по привычке растягивая мое имя по слогам, проговорил Алекс, щелкая зажигалкой. – Нет, не устраивает.

– Ничем не могу помочь. Другого ответа нет.

Он встал, шагнул ко мне и взял за плечи, крепко сжал, не давая обернуться, и зашипел в ухо:

– Другой ответ есть. И ты очень часто произносишь его, когда думаешь, что тебя никто не слышит. Зачем ты упираешься, Мэ-ри?

Каких трудов мне стоило собрать себя в кулак и не поддаться этому голосу, этому тону, заставлявшему меня забывать обо всем, этим рукам, которые крепко держали меня за плечи… Но я справилась и вырвалась, отошла к мойке и прикусила губу, глядя на Алекса исподлобья.

– Шел бы ты… к Марго.

Он слегка опешил, но быстро пришел в себя:

– При чем тут Марго?

– При всем. Иди, Алекс, мне нужно собираться на работу.

Я почти силой вывела его из кухни, сунула в руки зонт и плащ и выставила на площадку, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. С площадки донесся смех и многозначительное обещание:

– Я вернусь, Мэри. И ты это знаешь.

Знаю. Но постараюсь сделать все, чтобы этого не произошло. Зачем я сказала фразу про Марго? К чему? Вышло так, что я ревную. Это неправда. Это глупо. Этого нет. А вот сказала – и все…

Интересно, он действительно пошел к Марго? Хотя… почему меня это волнует? Разве я не сама его выставила?

Не найдя ответа, я вздохнула, вспомнила про напрасно включенную плиту и поняла, что пора собираться – через час у меня собственная тренировка, а потом две пары детей.

Воспоминания о работе заставили меня нахмуриться. С некоторых пор мой назойливый поклонник приобрел отвратительную привычку приезжать в клуб и по-хозяйски усаживаться в кресло в углу зала, наблюдая за тем, как я работаю – с детьми, одна или с партнером. Меня это злило, и я однажды заикнулась руководителю, что, мол, нечего посторонним здесь делать, однако он вдруг звонко шлепнул по столу ладонью и категорически заявил, что спонсор имеет полное право наблюдать за работой тренеров. Это сообщение поразило меня – выходило, что старикан просто-напросто купил себе право появляться в моей жизни в любой момент. Разумеется, этого я терпеть не собиралась и на следующий же день решительно выставила нахального деда в коридор. Ничем хорошим не закончилось…

Тем же вечером в душевой вдруг погас свет, я потянулась за полотенцем, собираясь выйти из кабины и посмотреть, в чем дело, но чья-то рука впечатала меня лицом в кафельную стену, а грубый мужской голос прошипел в самое ухо:

– Еще раз рыпнешься, сучка, пеняй на себя.

Из душа хлынула ледяная вода, и за моей спиной раздались быстрые шаги – незнакомец стремительно удалялся. Свет вспыхнул так же внезапно, как погас за несколько минут до этого; я, не обращая внимания на ледяную воду, льющуюся сверху, съехала по стене вниз и заплакала, понимая, что это кто-то из охраны старикана поставил меня на место. Попытался, во всяком случае…

Михаил Борисович, правда, перестал злоупотреблять своим спонсорским статусом, но раз в неделю все же приезжал. Мой партнер Виктор только хмыкал и подкалывал – мол, уступила бы уже, а то мучаешь пожилого человека. За что был неоднократно отправлен по известному адресу, однако шуток своих так и не оставил.

Неприятности сегодняшнего дня не закончились с уходом Алекса – или это он в отместку наслал на меня порчу. Но так или иначе, я сломала каблук сапога почти на подходе к клубу. Чертыхнувшись, оперлась о ближайшую стену дома, не обращая внимания на грязь, и осмотрела правый сапог. Все, только выбросить… Теперь главная задача – доскакать до клуба, а потом добраться домой. Я могу, конечно, позвонить Марго и попросить ее забрать меня на машине или, на худой конец, просто привезти мне другие сапоги. Пока я размышляла над этим, меня вдруг обняли за талию, и я заорала не своим голосом от неожиданности. Но это оказался Витя, мой партнер. Он только что вышел из остановившегося метрах в ста от меня такси и таким образом решил поздороваться. Я подавила в себе вспышку гнева – человек не виноват в моем незадавшемся утре.

– Что, малыш, каблучок тю-тю? – Виктор присел на корточки и взял меня за щиколотку. – Да уж…

– Сама вижу…

– Ничего, не расстраивайся, за мной вечером приятель заедет, так мы тебя довезем. И давай-ка похромаем до клуба – пока переоденемся, пока разомнемся… Ногу не повредила? – спросил он, поднявшись, и пошел вперед, забросив мою сумку себе на плечо.

– К счастью, хоть тут все в порядке, – я улыбнулась и в тот же момент левая нога, как по волшебству, поехала в сторону. Я судорожно попыталась вцепиться в куртку развернувшегося ко мне партнера, но не успела – нога подвернулась, и я охнула от боли.

– Ну, твою мать! – печально констатировал Виктор, помогая мне встать. – Отменилась тренировка. Как ты так неосторожно, Мэри?

– Погоди, может, пройдет? – жалобно проговорила я, хотя уже и сама понимала, что минимум – растяжение связок, а по факту, скорее всего, вывих – диагноз мне знаком, и как раз эта нога страдала раза три.

Виктор уже ловил такси. Вместо тренировочного зала я оказалась в травмпункте, а чуть позже – дома, с гипсом на ноге. Вывих. Три недели покоя, потом минимальные нагрузки. Черт побери…