Джеймс Чейз - Сувенир из "Клуба мушкетеров" Страница 3

Ренкин нахмурился:

— Можете вы описать эту женщину?

— Она очень привлекательна. — Бруер нервно потер руки. — Брюнетка, с хорошей фигурой, в темно-синих спортивных брюках и белой блузке. Лица я как следует не разглядел: на ней была большая шляпка и очень большие темные очки.

— Возраст?

— Двадцать с лишним, вероятнее всего, двадцать пять.

— Узнаете вы ее, если встретите снова?

— Безусловно.

— Предположим, она будет без шляпки и темных очков и, скажем, в белом платье. В таком наряде вы узнали бы ее?

Бруер задумался. На лице его появилось растерянное, немного глуповатое выражение.

— Может быть… — неуверенно протянул он.

— Значит, вы запомнили не внешность женщины, а ее одежду?

— Гм… Пожалуй, вы правы.

— Итак, в этом вопросе на вашу помощь рассчитывать не приходится, — сказал Ренкин. — Ну ладно, что было потом?

— Мистер сказал, что ему нужно поскорее вернуться. Я видел, как они уехали на его машине.

— Свою машину она, выходит, оставила здесь?

— Я не заметил никакой другой машины. Она, я думаю, пришла пешком.

— Дайте мне ключ от его номера.

— Может, позвать Гривса? Он сыщик в штате нашей гостиницы.

Ренкин отрицательно покачал головой.

— Не надо. Нечего впутывать в дело еще одного человека.

Бруер направился к полке, где хранились ключи. Мы пошли следом, сопровождаемые взглядами тех же пожилых джентльменов и их жен.

Не найдя на полке ключа, Бруер сказал:

— Он, должно быть, забрал его с собой. Я дам вам запасной. Скажите, что-нибудь случилось с мистером Шеппи?

Джентльмены во фланелевых брюках, затаив дыхание, подались вперед: наконец-то будет вознаграждено их терпеливое ожидание.

— Он разрешился от бремени младенцем, — ответил Ренкин. — Не знаю, случалось ли такое раньше. Впрочем, я не совсем верю этой истории, поэтому, когда будете рассказывать знакомым, не ссылайтесь, пожалуйста, на меня.

Мы вошли в лифт, и Ренкин нажал на кнопку третьего этажа.

— Сторож на пляже ничего не рассказывал об этой женщине? — спросил я, когда мы поднимались вверх.

— То же, что и клерк. В кабине две комнаты для переодевания, одной пользовалась она, ваш приятель был в другой. Мы нашли ее брюки, блузку, шляпу и темные очки. Его одежда валялась в другой комнате.

— Она оставила одежду в купальной кабине? — быстро переспросил я.

— Меня это тоже удивляет. Она, вероятно, хотела поскорее скрыться и, чтобы не терять времени на переодевание, ушла в купальном костюме. В этом паршивом городе все ходят в трусах и лифчиках. Или же она купалась и кто-то прикончил ее уже после того, как разделался с Шеппи. Мои ребята сейчас обыскивают пляж. Я думаю, она просто поспешила удрать.

— И никто не заметил, как она выходила из кабины?

— Нет, но мы продолжаем опрашивать пляжников.

Лифт остановился, и мы направились по коридору к номеру 247.

— Она неплохо замаскировалась, — продолжал Ренкин, вставляя ключ в замочную скважину. — И вообще в Сан-Рафеле смотрят не на лицо, а на фигуру.

Он распахнул дверь, и мы вошли внутрь. Номер Джека был немногим больше моего, такой же жаркий и душный.

Внезапно мой спутник чертыхнулся: «Черт побери!» Я посмотрел по сторонам и вздрогнул от изумления: номер выглядел так, словно по нему пронесся тропический ураган. Ящики комода были выдвинуты, их содержимое разбросано по полу. Возле кровати валялись постельные принадлежности. Набивка вспоротых ножом матрацев вытряхнута на пол. Не были забыты и подушки: кто-то изодрал их в клочья.

— Неплохо сработано, — заметил Ренкин. — Если здесь что-то и было, то вряд ли осталось на нашу долю. Я прикажу поискать отпечатки пальцев, хотя могу поспорить, что их нет.

Мы вышли в коридор, и Ренкин запер дверь на ключ.

Глава вторая

Лежа на кровати, я прислушивался к тяжелому топоту и приглушенным голосам в соседней комнате: люди Ренкина искали улики, которые могли бы навести на след преступника.

Настроение у меня было подавленное, и я остро ощущал одиночество. Хотя у Джека было немало недостатков, в общем он был отличным парнем, с ним хорошо работалось. Мы повстречались пять лет назад, когда я подвизался на поприще следователя по особым поручениям в окружной прокуратуре, а Джек был репортером уголовной хроники в «Сан-Франциско трибюн». Мы подружились и как-то вечером, разговорившись за бутылкой виски, обнаружили, что нам обоим смертельно надоело получать приказы от своих разжиревших шефов, носиться, не щадя ног, по городу. Мы были чуточку пьяны, но все же понимали, что рискуем лишиться твердого заработка ради сомнительной перспективы завести «свое» дело. Наш совместный капитал был невелик; но у нас было достаточно опыта, и мы надеялись добиться успеха. Мы знали все детективные агентства в городе, и многие из них казались нам совсем никудышными. Прикончив бутылку, мы твердо решили сжечь мосты и стать на собственные ноги.

Нам везло: через год уже неплохо зарабатывали и не раскаивались в своем решении.

Сейчас, лежа в душном номере, я раздумывал о том, сумею ли в будущем обойтись без компаньона. Возможно, стоило поискать кого-нибудь другого, хотя я и мог выкупить долю Джека у его жены. Эта пустоголовая блондинка временами доводила до исступления моего бывшего компаньона, и я ни минуты не сомневался, что она немедленно потребует обратно деньги, которыми в свое время ссудила Джека для основания агентства.

Потом я стал размышлять об обстоятельствах смерти Джека. Не верилось, что убийство было каким-либо образом связано с делом, над которым он работал. Скорее всего, думал я, его прикончил какой-нибудь гангстер, узнав об амурных делишках Джека с его любовницей. Необычный нож, которым, если верить доктору, его убили, был оружием профессионала, и удар был нанесен со знанием дела.

Однако сейчас самым важным для меня было выяснить, кто клиент Джека. Он сообщил в телеграмме, что работа денежная, и так оно, по-видимому, и было. Иначе Джек не отправился бы в такую чертову даль. Поэтому я делал вывод, что его клиент — состоятельный человек. Конечно, толку от этого было немного, так как большинство жителей Сан-Рафела отнюдь не производили впечатления бедняков.

Прежде чем сообщить фамилию клиента Ренкину, я должен был увериться на сто процентов, что он никоим образом не связан с убийством Шеппи. Ничто не вредит так сильно репутации частного сыщика, как неприятности клиента с законом в результате неосторожных действий детектива. В такие агентства попросту перестают обращаться.

Когда уберутся люди Ренкина, думал я, нужно будет позвонить Элле. Мне пришло в голову, что пользоваться коммутатором гостиницы небезопасно. Ренкин, если у меня сложилось о нем правильное впечатление, не преминет поставить у телефона одного из своих полицейских, чтобы подслушать мой разговор.

Я глянул на часы — было уже без четверти час. Со вчерашнего дня я ничего не ел и, чтобы сэкономить время, решил перекусить сейчас же, пока полиции было не до меня.

Когда я застегивал воротничок сорочки, дверь отворилась и заглянул Ренкин.

— Фу! У вас как в печке!

— Не холодно. Я собираюсь пойти перекусить. Вам что-нибудь нужно?

Ренкин задумчиво перекатывал во рту потухшую сигару.

— Там — ничего. — Он ткнул пальцем в сторону соседней комнаты. — Отпечатков сотни, но они ничего не дают. Убирают здесь, прямо скажем, неважно. Я думаю, мы имеем теперь следы пальцев, по крайней мере, тридцати последних жильцов. Записей Шеппи мы не нашли. Над чем он работал по-прежнему остается тайной.

— Тот, кто побывал в его номере до нас, тоже ничем не разжился, могу поручиться. Джек всегда ненавидел писанину.

— Вы так и не выяснили, кто был клиент? — спросил Ренкин, испытующе глядя на меня. — Вся эта чепуха об охране доброго имени клиента, Брэндон, не стоит выеденного яйца, когда дело касается убийства. Советую вам не тянуть. Я не верю, что вы не в состоянии узнать имя того, кто нанял Шеппи.

— Я не собираюсь обманывать вас, лейтенант. Но вы сами убедились, что Джек не оставил записей. Без них я в таком же дурацком положении, как и вы.

— Дайте мне адрес вашей конторы. У вас там осталась секретарша?

— Машинистка. Глупенькая девчонка семнадцати лет. Проку от нее никакого, один перевод денег на зарплату. О наших делах ей ничего не известно.

По выражению лица Ренкина нетрудно была заметить, что он сомневается в правдивости моих слов.

— Когда выясните, на кого работал Шеппи, зайдите ко мне в полицейское управление. Даю вам двадцать четыре часа. В противном случае придется снова навестить вас.

Последние слова Ренкин произнес с плохо скрытой угрозой. После этого он вышел из номера, с силой хлопнув дверью.

Я решил обойтись без еды. У меня появилось опасение, что Ренкин свяжется с полицией Сан-Франциско и с Эллой побеседуют еще до того, как это успею сделать я.