Энн Грэнджер - Убийство в старом доме Страница 3

— Я буду компаньонкой хозяйки дома, мистер Слейтер.

Уолли в ответ оскалил желтые зубы, а его лошадь нетерпеливо затопала по булыжникам, высекая искры.

— Надеюсь, вам понравится, — мрачно произнес кебмен.

— Спасибо, мистер Слейтер. Будьте любезны, снимите, пожалуйста, мои вещи.

— Какая вы вежливая! — заметил он. — Видать, получили отличное воспитание. И характер у вас, судя по всему, хороший, хоть вы и интересуетесь покойниками… Знаете что? — вдруг спросил он. — Вы редкая птица, вот вы кто. Такое мое мнение. Вы редкая птица!

Подхватив мои вещи, он потопал к парадной двери, где взял дверной молоток и громко постучал.

Когда за дверью послышались шаги, кебмен неожиданно обернулся ко мне и добавил хриплым шепотом:

— Мисс, сдается мне, в Лондоне у вас никого нет. Если вам понадобится помощь, пошлите весточку Уолли Слейтеру на стоянку при вокзале Кингс-Кросс. Ее любой передаст.

Его предложение безмерно удивило меня, но я ничего не ответила и даже не спросила, чем оно вызвано, потому что дверь открылась.

Глава 2

На пороге стоял дворецкий, поразивший меня своей холодной невозмутимостью. Услышав, кто я такая, он молча смерил выразительным взглядом мое простое дорожное платье и практичные башмаки на шнуровке, а затем кивком указал на холл, где мне следовало ожидать, пока он расплатится с кебменом.

Из дома я их не видела, зато слышала, как Уолли Слейтер весело воскликнул:

— Сойдет!

Хлопнула дверца, Уолли свистнул, и четырехколесный экипаж загрохотал по мостовой. Я поняла: хотя и пробыла в Лондоне совсем недолго, не успела завести себе друга — и уже рассталась с ним.

Оставшись ненадолго одна, я огляделась по сторонам. Меня переполняло любопытство. Мои познания в области внутреннего убранства особняков были весьма ограниченными, но я поняла, что дом миссис Парри обставлен дорого и по последней моде. Пол устилали дорогие персидские ковры. У себя дома я долго экономила, прежде чем смогла заменить вытершийся ковер в гостиной, и была рада куда более скромному изделию. На резных жардиньерках стояли горшки с самыми разными комнатными растениями. Стены были увешаны картинами; на мой взгляд, не слишком хороню сочетавшиеся друг с другом: овцы с шотландского высокогорья перемежались акварельными изображениями итальянских озер. Сильно пахло воском и цветочной ароматической смесью. Подняв голову, я заметила на стене газовый рожок — последнюю новинку. Дома мы зажигали свечи и масляные лампы… В углу с достоинством тикали ходики.

— Будьте добры, мисс, следуйте за мной! — Вернувшийся дворецкий по-прежнему смотрел на меня без всякого выражения. — Миссис Парри примет вас в малой гостиной.

Его слова звучали необычайно величественно. Устав после долгого пути, я испытывала нечто похожее на благоговейный страх.

Позже я много раз поднималась и спускалась по этой лестнице и поняла, что она не слишком высока или крута, но в день приезда на Дорсет-сквер, идя наверх следом за дворецким, я вообразила, что она просто бесконечна.

Дворецкий не спешил, и я успела его нагнать, пытаясь приноровиться к его шагам, удивляясь тому, как он медленно ходит. Может быть, неспешная поступь свидетельствует о его важном положении? Или он замедляет шаги нарочно, чтобы дать мне возможность оглядеться и проникнуться духом дома?

Мой багаж он оставил внизу; какими жалкими и потертыми казались сверху саквояж и шляпная картонка! Я смущенно отвела от них взгляд.

На лестнице тоже висели картины. Некоторые из них мне даже понравились — это были довольно искусно написанные итальянские пейзажи. К сожалению, как и внизу, они висели вперемежку с изображениями шотландского высокогорья: заснеженные вершины, покрытые сизой дымкой, и стада овец. Никаких фамильных портретов… Может быть, они висят в другом месте?

Второй этаж также украшали жардиньерки, из которых тянули свои листья растения. Кроме того, я увидела бронзовую статую ростом с меня. Юноша в тюрбане изящно держал на вытянутой руке канделябр. Невидящие глаза статуи смотрели прямо на меня, полные губы изогнулись в благожелательной улыбке. Я мысленно поблагодарила за это бронзового юношу.

Замысел дворецкого принес печальные плоды; к тому времени, как мы добрались до малой гостиной, мне не то чтобы захотелось бежать из дома на Дорсет-сквер — бежать мне, собственно говоря, было некуда, — я преисполнилась самыми дурными предчувствиями.

Едва войдя в гостиную, я услышала шорох. Мне навстречу поспешила невысокая, очень полная и очень живая женщина и тепло меня обняла:

— Вот и вы, дорогая Элизабет! Как вы доехали? В поезде, надеюсь, было достаточно чисто? Ох уж эти паровозы! В поездах то запачкаешься сажей, то искра прожжет дыру в платье! — Она встревоженно оглядела меня с головы до ног, словно ища дыры или грязные пятна.

Миссис Парри оказалась намного моложе, чем я ее себе представляла; на вид ей можно было дать лет сорок с небольшим. Зная, что ее муж — ровесник моего отца, я ожидала, что его вдова окажется престарелой дамой. Кожа у нее была сливочная, очень гладкая, без единой морщинки, словно у девушки, прожившей всю жизнь в деревне. Каштановые волосы были расчесаны на прямой пробор и убраны под небольшой кружевной чепец.

Ее платье явно шила настоящая мастерица. В целом миссис Парри производила довольно приятное впечатление и казалась славной женщиной.

— Я добралась благополучно, мадам. Благодарю вас за заботу.

Дурное предчувствие, овладевшее мной на лестнице, постепенно проходило. Однако мне стало казаться, будто я попала в западню.

Гостиная, как и прочие помещения в доме, которые я успела осмотреть, была так же тесно заставлена мебелью и безделушками и увешана картинами. Стоял погожий майский денек; хотя на улице было свежо, холода уже прошли. И все же в камине потрескивали угольки, отчего в комнате, на мой вкус, было душновато. Так как я привыкла на всем экономить и вопрос, растапливать ли камин, служил для меня поводом для долгого рассуждения — вначале определялась температура на улице и вероятность промерзнуть в доме до костей, — такая жара показалась мне расточительной. И все же смотреть на огонь в камине приятно. Невольно я задумалась, где добыли тот уголь, который сейчас согревает нас. Может быть, по какому-нибудь капризу судьбы уголь, как и я, приехал сюда из Дербишира?

— Сначала выпьем чаю, — объявила миссис Парри, подводя меня к креслу. — Я велела Симмсу подавать чай, как только вы приедете. Должно быть, вы ужасно проголодались… К сожалению, ужинать мы будем только в восемь. Вы подождете до восьми? — Она смерила меня пытливым взглядом. — Может быть, попросить Симмса подать вам, кроме пирога, что-нибудь посущественнее — например, пару яиц, сваренных в мешочек?

Я заверила ее, что вполне способна подождать до восьми и легко обойдусь куском пирога.

Мне показалось, мои слова не убедили миссис Парри. Во всяком случае, она очень приободрилась, когда вернулся дворецкий, и даже захлопала пухленькими ручками. Поднос оказался громадным; помимо чашек и прочего, на нем стояли блюда с пирогами двух видов: ореховым и бисквитным — и еще одно блюдо, накрытое серебряной крышкой. Симмс, на чьем лице по-прежнему не дрогнул ни один мускул, ловко и быстро поставил поднос на стол и снял крышку с третьего блюда. На нем высилась гора пышек, сочащихся маслом.

— Ничего особенного, — доверительно сообщила мне миссис Парри. — Но ведь вы с дороги, поэтому, наверное, сейчас готовы ко всему!

Я решила, что в доме миссис Парри точно не буду голодать. Видимо, завтраки, обеды, полдники и ужины играли большую роль в распорядке дня миссис Парри. То и дело упрашивая меня не стесняться, она сама отдавала должное пирогам и пышкам. Ей все время приходилось стирать с подбородка струйки расплавленного масла. Наконец, она с довольным вздохом откинулась на спинку стула, и я поняла, что она собирается перейти к делу.

— Итак, Элизабет, поскольку вы — крестница моего покойного мужа, вы скорее родственница, чем платная компаньонка, как… — На долю секунды она замялась, а затем продолжала как ни в чем не бывало: — Как некоторые молодые особы.

Мне показалось, что она собиралась сказать что-то другое. Интересно что? Наверное, здравый смысл велел ей пока утаить от меня кое-что — во всяком случае, в первое время. Зато я воспользовалась случаем, чтобы выразить ей свою искреннюю благодарность. В конце концов, она предложила мне крышу над головой как раз в такое время, когда положение мое стало отчаянным.

— Что вы, что вы, дорогая моя! — ответила миссис Парри, похлопав меня по руке. — Меньшего я не могла для вас сделать. Мистер Парри всегда хорошо отзывался о вашем покойном папеньке — хотя и жалел, что ему недостает умения зарабатывать деньги. Он очень сокрушался, что ваш батюшка предпочел поселиться в отдаленном уголке страны, что мешало ему навестить друга…