Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо Страница 3

В Армавир въехали уже вечером.

2

Осенняя ночь. Чиркнула спичка о потертый коробок и загорелась крохотным желтым огоньком.

Андрей Паркета проводил взглядом светлячок в ладонях капитана 3-го ранга Нефедова. Огонек осветил его застывшее лицо. Спичка погасла.

– Скоро подойдут, – сказал капитан, напряженно прислушиваясь. – На море штиль. – Он умолк, затем резко скомандовал: – Пошли к пирсу.

Круто повернулся и широко зашагал к смутно видневшемуся силуэту катера.

Андрей последовал за ним. Рядом шел среднего роста, широкоплечий лейтенант Воронин. Паркета подумал: сколько лет службы на флоте понадобилось Воронину, чтобы без окончания высшего военно-морского училища получить звание лейтенанта? Лет десять, пожалуй…

Лейтенант Воронин, командир разведывательной группы, самым важным видом службы на флоте считал разведку. Он пользовался уважением всех моряков – от Севастополя до Одессы, кто был с ним хоть мало-мальски знаком.

Они прошли по утрамбованному прибоем песку, потом под ногами зашуршала галька. Паркета глубоко вздохнул и неожиданно повернулся к Воронину.

– Товарищ лейтенант, разрешите спросить? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Вчера моя команда на баркасе получила приказ направиться в распоряжение командира крейсера «Красный Крым» для выполнения ответственного задания. А я здесь. Что я скажу товарищам? Эта секретность! – огорченно покачал головой Паркета. – Ночью даже попрощаться не дали с ребятами. Вызывают в штаб, задают кучу вопросов. Затем заставляют спать и тут же будят. Какой-то штатский усатый лихач везет меня через затемненный город, мурлычит немецкие мелодии и задает глупые вопросы.

– А мне казалось, что это не помешает для первого знакомства.

– Для первого знакомства… – Паркета запнулся, вспомнив все, что наговорил лейтенанту с усами, который вел штабную машину.

– Извините, товарищ лейтенант, я и подумать не мог, что…

– Конечно, не мог, – перебил его Воронин. – И не должен был подумать. Мне хотелось выяснить, годишься ли ты для моего дела. Теперь я уверен, что ты именно тот, кто мне нужен, – сухо закончил он.

– И все же, зачем я здесь?..

– Старшина второй статьи крейсера «Червона Украина», терпение! Это прочно должен усвоить каждый, кто служит в моей группе. Умение ждать, терпеливо ждать – вот что ценится в разведке.

– А как же подготовка на крейсере к ответственному заданию?.. – решился еще раз спросить Андрей.

– А вот именно сейчас здесь и идет эта самая подготовка к этому ответственному заданию, старшина Паркета, – вмешался в разговор капитан Нефедов.

Все трое невольно зажмурились – острый луч прожектора полоснул по ним. И опять – темнота, а когда глаза свыклись с нею, увидели очертания причаливающего к берегу баркаса. Мотор молчал, баркас подошел на веслах. Началась выгрузка раненых, убитых. Все делалось в полной тишине. Только на берегу слышались приглушенные слова команд.

Штабная комната отделения флотской разведки ярко освещена. Несколько карт и графиков на стенах, несколько стульев, табуреток да большой стол – вот и вся обстановка.

Капитан Нефедов, лейтенант Воронин и Паркета уже сидели за столом, когда распахнулась дверь и вошел мичман с только что причалившего баркаса. Это был черноволосый плотный моряк с полевой сумкой в руке. Жмурясь от непривычного света, он уловил жест капитана, приглашающего сесть. Молча присел, из протянутой ему пачки «Казбека» вынул папиросу, закурил.

Воронин негромко пояснил Андрею:

– Командир баркаса Дубишин, ходил за «языком».

«Язык»… Вот почему я здесь, – подумал Паркета. – Им нужен переводчик, чтобы допросить «языка»…

О тяжелом положении на фронте Андрею было известно из сводок. Одесса в осаде. Мощная немецкая артиллерия обстреливает одесский порт и вход в него. Враг на подступах к Севастополю. Авиация врага господствует как над морем, так и над сушей.

Мичман заговорил медленно, с трудом сдерживая гнев:

– Трое убитых, четверо раненых, – он внезапно умолк, мрачно глядя перед собой сквозь табачный дым.

– Скверно, мичман?

– Именно так. Не было ни малейшего шанса на успех. Еще на подходе наш баркас стал как решето. А когда оторвались от берега, вышел из строя мотор. Пришлось идти на веслах. На том участке немцы сконцентрировали чуть ли не половину своей огневой мощи.

– Понятно, – сочувственно кивнул капитан, – чтобы отрезать помощь Одессе с моря. Прошу всех к карте.

Все склонились над крупномасштабной адмиралтейской картой восточного района Черного моря. Дубишин внимательно изучал испещренные красными квадратиками места по линии Григорьевка – Кубанка. Затем извлек из полевой сумки свою карту и развернул ее.

– Я уже разобрался, товарищ капитан.

– Нанесите все, что засекли…

Когда мичман наконец оторвался от карт, Нефедов со вздохом сказал:

– Не густо. Спасибо, мичман. Благодарю вас и вашу группу… – Он встал. – Уверен, что вы сделали все от вас зависящее. Жаль, что не удалось взять «языка»… Можете быть свободны, мичман.

И когда тот, устало козырнув, вышел, некоторое время смотрел на карту, затем перевел взгляд на Воронина.

– Итак, лейтенант? Не надо говорить, что группа Дубишина наиболее опытная у нас. Это он взял уже двух «языков», добыл нужные сведения о силах немцев и румын в Восточном и Южном секторах. Только мичман Дубишин мог осуществить сегодняшнюю операцию. Но и ему не удалось полностью справиться с заданием, тем более – потери… Здесь надо действовать иначе.

– Я и раньше знал, что иначе, – Воронин хмуро уставился на карту. – Но не наверняка. Жаль, что троим пришлось заплатить жизнью, чтобы доказать мою правоту… Остается единственный вариант… Только один.

– Только один, – повторил негромко Нефедов и взял телефонную трубку.

В ушах еще раздавался шум мощных моторов, а шлюпка уже опустилась и закачалась у борта катера. Времени на разговоры не теряли. Через несколько минут все пятеро со снаряжением были в шлюпке. Воронин сидел на носу, Андрей Паркета на задней банке, Павел Денисенко оттолкнул шлюпку от борта и сел на румпель.

На веслах двое: старшина второй статьи Волошин и матрос Турин. Оба широкоплечие, руки сильные. Гребли без всплесков – уключины смазаны, шлюпка двигалась бесшумно во тьме ночи.

Все, кроме гребцов, наблюдали за берегом. По вспышкам разрывов, по ракетам, по пулеметным трассам можно было предположить, что линия фронта осталась слева.

Плыли молча. Но вот Воронин вполголоса скомандовал:

– Суши весла…

Шлюпка бесшумно шла вперед с поднятыми над водой веслами. Воронин, Паркета и Денисенко привстали со своих мест.

Лейтенант снова негромко скомандовал:

– Левая табань, правая на воду… – И когда шлюпка развернулась носом к морю, добавил: – Табань обе…

Шлюпка медленно пошла к берегу кормой, готовая в случае опасности быстро отойти от него. Денисенко бесшумно снял с петель руль и положил его в лодку, потом взял в обе руки по гранате и повернулся лицом к берегу.

Наконец шлюпка кормой приткнулась к гальке. Было тихо, только плескалась вода у камней от легкого наката.

Паркета собрался выпрыгнуть на берег, но Воронин удержал его, несколько секунд они стояли неподвижно, вслушиваясь в темноту, потом лейтенант обернулся и шепнул:

– Сходим…

Высадка заняла не более двух минут. Выскочив на берег, Андрей и Павел тотчас исчезли в темноте, разойдясь на берегу, чтобы выяснить обстановку. Воронин потянул к себе старшину за рукав куртки.

– Отчаливайте. Кажется, тихо… К рассвету будем на этом же месте…

– Удачи, товарищ лейтенант, – тихо молвил Волошин.

Облегченная шлюпка быстро отошла от берега и сразу же исчезла в темноте.

Подошли Андрей и Павел и доложили, что все спокойно по обе стороны от места их высадки.

– Тогда вперед, – скомандовал Воронин.

От моря стали подниматься по пологому оврагу, который, возвышаясь, оканчивался крутым обрывом над морем. Идти старались легко, чтобы под ногами не осыпались вниз комья земли. Но вот руки Воронина – он шел впереди – ухватились за куст на краю обрыва. Он поджал ноги и рывком выбросил тело на ровное место. Прижался ухом к земле и застыл, прислушиваясь. Рядом с ним через мгновение уже лежали Паркета и Денисенко. Не обнаружив ничего опасного, двинулись вперед.

Преодолев значительное расстояние, разведчики приблизились к месту расположения артиллерийских расчетов врага. Спрыгнув в траншею, осторожно пошли по ней.

Неожиданно Воронин отпрянул от поворота, пригнул голову и прижался к стенке траншеи. Два его спутника сделали то же самое. Луч света, сильный и ослепительный для привыкших к темноте глаз, заметался, зашарил вдоль траншеи. Немец с фонариком в вытянутой руке шел в их сторону.