Б. Седов - Я люблю Страница 3

Как вы там сказали?! Загладить вину перед обществом? Нет, господин Лаевский, даже если и есть в ваших словах толика правды, отпускать мне грехи у вас нет права!

Однако пока что все это были только слова. Гордые и злые, но произносимые даже не шепотом, а мысленно, про себя. Вслух мы будем петь совсем по-другому, потому что не хотим, чтобы нас закопали в этих лесах. Так и представляю себе: Анжелика Королева в белой рубашке стоит у расстрельной стенки, выщербленной и окровавленной. Ей дают последнее слово, и она произносит пламенную речь, смущающую сердца врагов. Палачи теряются, пули летят мимо… Нет, нет, нет! Мы пойдем другим путем!

Обстановку действительно вполне можно было назвать комфортабельной – здесь стояла кровать, небольшой диванчик, телевизор и книжные полки. На большее в моем положении вряд ли можно рассчитывать. В углу на столике стоял телефонный аппарат.

– Внутренний! – пояснил Лаевский. – В случае необходимости вы в любой момент сможете связаться со мной или с кем-нибудь из охраны.

Дверь без щеколды вела в ванную комнату с душем и туалетом.

– Здорово! – усмехнулась я, заглянув туда. – Наверное, даже в камерах у американских мафиози условия не столь шикарны!

– Не знаю, не бывал! – признался Лаевский. – Но надеюсь, что ваше краткое заключение не покажется вам тягостным. К тому же освобождение зависит исключительно от вашей доброй воли!

Почему-то сразу всплыли перед глазами плакаты советских времен: «На свободу с чистой совестью». Впрочем, привередничать не приходилось – пока я полностью во власти этих людей и надо радоваться тому, что есть.

– Я с вами прощаюсь, – сказал Лаевский, – но ненадолго. Надеюсь, вы все хорошенько обдумаете и примете единственно правильное решение…

– У меня только один вопрос! – сказала я, прежде чем дверь закрылась.

– Да?!

– Почему вы не убрали Стилета – если он так вредит интересам России?

– Всему свое время! – пообещал Лаевский. – Не всегда вопросы решаются с помощью оружия, и вы, уверен, это понимаете! Мы пользуемся не только силовыми методами, а люди вроде Стилета могут оказаться полезными, если иметь возможность ими управлять.

– А у вас есть такая возможность?!

– Ну вы же у нас! – он улыбнулся.

Я промолчала в ответ. Валентин Федорович коротко кивнул и закрыл дверь, оставив меня наедине с моими мыслями.

За окном прошумела машина – кто-то приехал. Контора жила своей жизнью, в которую Анжелике Королевой, похоже, в самом деле предстояло скоро «органично влиться». Лаевский, безусловно, знал, о чем говорил, – никто мне не поможет, на Стилета и Галину рассчитывать нечего, а больше у меня не было влиятельных друзей. Значит, придется выкручиваться самой.

Я измерила шагами свою новую камеру – двадцать в ширину, и тридцать в длину. Мебель привинчена к полу – перестановочку по своему вкусу сделать не удастся! Посмотрела, что за книги мне предлагаются. Курс молодого киллера, Уголовный кодекс РФ?! Нет, на полках стояли авантюрные романы Иоанны Хмелевской… Надо же, эти ребята даже знают, что я читаю! Впрочем, ничего удивительного. Менты обыскивали мою квартиру сразу после убийства полковника Лагутина, и результаты этого обыска вполне могли быть известны Лаевскому. После этого я уже не удивилась, обнаружив в ванной комнате набор любимой косметики. Здесь также были прокладки – они все предусмотрели. Мне пришло в голову, что я, возможно, далеко не первый человек, побывавший в этих застенках. Не похоже, что это помещение спешно оборудовали к моему приезду. Я даже осмотрела стены в тщетной надежде найти какую-нибудь пометку или запись вроде тех, что оставляют на стенах в тюрьме. Перед смертной казнью.

Впрочем, почему перед казнью?! Вполне вероятно, что мои предшественники оказались не столь строптивы и на самом деле вступили в команду Лаевского. Это и объясняет его оптимизм по поводу Анжелики Королевой. Только плохо он ее знает. Однако оснований хорохориться пока не было. Как ни крути, самая комфортная камера на свете все равно остается камерой. И я снова в заключении. На этот раз в одиночном. Пришла к тому, с чего начинала. Кажется, жизнь моя идет по кругу, а это тревожный признак. Значит, что-то не так. С другой стороны, чего ты ждала, обратилась я к самой себе. За все нужно платить; думала, что за Стилетом и его сестрицей как за каменной стеной, а стена-то оказалась бумажной, и стоило расслабиться, как через эту бумажную стену прорвалась чья-то беспощадная рука – прямо как в фильмах ужасов – и схватила беспечную Анжелику за горло.

Пока я жива-здорова и впереди маячит блестящая перспектива – работы на Валентина Федоровича и его компанию. Вернее – Контору.

Теперь девушка больше всего на свете желала принять душ. Быстро раздевшись, она вытащила из комода махровое полотенце и направилась в ванную комнату. Повесила полотенце на крючок возле душа и включила воду. Сейчас было бы в самый раз принять ванну – расслабиться в теплой воде… Но ты не в сказку попала – напомнила она себе. Надо довольствоваться тем, что есть. Она долго регулировала воду, прежде чем добиться нужной температуры. Косметика была фирменной. Пальцы внезапно наткнулись на шрам возле ключицы. Почти незаметный, словно уже давно заживший. Как и всякая нормальная женщина, Маркиза внимательно следила за своим телом и могла голову дать на отсечение, что ничего подобного здесь раньше не было. Вывод напрашивался один – шрамом она обязана Конторе. Вероятно, брали какие-то мудреные анализы. Она, правда, не могла и предположить – какие именно. Но медицинское образование у нее незаконченное, а наука не стоит на месте. Если Лаевский ничего не преувеличил, описывая вверенную ему организацию, то можно было не сомневаться – здесь в ходу самые передовые технологии. Лишним подтверждением служил сам шрам – он был почти не виден, обработан согласно этим самым технологиям. И как оперативно все проделали. Молодцы!

Лаевский подошел к окну и, распахнув его, прислушался к птичьей трели. Перед ним простиралась березовая роща – на карте этот район был сплошь покрыт зеленой краской с щедрыми вкраплениями синих черточек, обозначавших болота. Случайные туристы, забредшие все же в эти места, натыкались на заграждение из колючей проволоки с грозными предупреждениями на жестяных табличках: «Закрытая зона. Проход запрещен».

И уходили прочь в твердой уверенности, что наткнулись на какую-нибудь военную часть. Если же кому-нибудь из них все-таки взбрело бы в голову пробраться за ограждение, то подойти к базе вплотную все равно бы не удалось. Окрестности находились под постоянным наблюдением, и незадачливого путника тут же взяли бы бдительные охранники.

Однако эту серую «Волгу» на территорию базы пропустили беспрепятственно. Покинувшей машину женщине было уже за сорок, но она нисколько не утратила привлекательности. Правильные черты лица, каштановые волосы до плеч. Чувственный рот и карие глаза, которые часто принимали насмешливое выражение, даже когда речь шла о вполне серьезных вещах. Светлана Михайловна Турсина обладала крайне независимым характером, что сразу читалось в этом взгляде. Пройдя мимо почтительно здоровавшихся охранников, она поднялась на второй этаж.

– К вам Светлана Михайловна! – Человек в камуфляже заглянул в операторскую, откуда велось наблюдение за внутренними помещениями.

Валентин Федорович отвел взгляд от монитора. Отстранив в сторону служащего, приезжая вошла в комнату и посмотрела на Лаевского. Охранник тут же исчез за дверью. Налив себе кофе из кофеварки, Светлана села на вращающийся стул перед монитором, затем открыла принесенную кожаную папку и достала другую – картонную, разбухшую от бумаг.

– Как наша новая подопечная?!

– Мы уже успели наладить первый контакт! – сообщил Лаевский и указал на экран.

На экране Лика шагала по комнате из угла в угол, словно пойманная пантера.

– Наладили или тебе только так кажется?! – поинтересовалась Турсина.

– Это и предстоит тебе выяснить! Ты сильно задержалась!

– Я простая смертная – как и все, стою в пробках!

– В следующий раз пошлю за тобой вертолет…

Она подставила под поцелуй холодную щеку, но он взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы приникнуть к губам…

– Боюсь, твоя новенькая взревнует!

– Она не узнает!

Дежурный наблюдатель из мониторной, освободивший пять минут назад помещение для Лаевского, подошел к дверям, но, услышав доносившиеся изнутри характерные звуки, не стал входить. Вместо этого он хмыкнул и, наклонившись к сидевшему у дверей спаниелю, погладил его по голове.

– Седина в бороду – бес в ребро, верно?! Сторожи, сторожи!

А потом вышел на террасу и стал ждать, когда начальство закончит развлекаться.