Инна Бачинская - Мужчины любят грешниц Страница 3

Она вызывала во мне жалость и раздражение одновременно. Я понимал, что развод для нее станет катастрофой – прирученная домашняя птичка погибнет на воле. А может, и нет, иногда думал я с ожесточением. Захочет жить – выплывет. Научится барахтаться. Или летать.

Лена открыла дверь. Лицо заплаканное, несчастное. Прошептала быстро:

– Спасибо, Темочка, что пришел. Он уже успокоился. А Костик закрылся у себя, я так боюсь за него…

– Кто там? – Казимир уже спешил в прихожую. – Темка? – Радость промелькнула на его лице. – Молодец, что заглянул. Давай на кухню! Я еще не ужинал, не хотелось одному.

На жену он не обратил ни малейшего внимания, словно ее здесь и не было. Ему не хотелось ужинать одному – меня неприятно резанули слова брата. Одному!

– Давай! Я только зайду к Костику, поздороваюсь. Таня дома?

– Танька на свидании, – хохотнул Казимир. – Никак не привыкну, что здоровая девка уже, по свиданиям бегает!

Был он возбужден, и от него пахло спиртным. Он обнял меня, похлопал по спине, приложился щекой к щеке, чем напомнил щенка, маленького Казю, всеобщего любимца с лукавой ласковой рожицей. Брат давно уже не щенок, плешь на макушке наметилась, юношеская худоба превратилась в сутуловатость и нескладность, характер… Да, характер. Характерец…

– Только давай по-быстрому, – разрешил он. – Ему надо заниматься. Я тут его повоспитывал немного, совсем от рук отбился пацан. Давай, жду на кухне!

– Костя! – позвал я у запертой двери. – Это я, Артем. Открой!

Заскрежетал ключ, дверь распахнулась. Костя, крупный красивый парень, посторонился, пропуская меня. Я обнял племянника, ощутив знакомый теплый запах. Кто сказал, что от молодых чистых мальчиков пахнет молоком и мехом? Так примерно и пахло от Кости – молоком и мехом.

Он, кажется, плакал. Глаза были подозрительно красны. Что же тут у них произошло? Что нужно сделать, чтобы довести до слез крепкого молодого человека девятнадцати лет? Не хлюпика, не неженку, не маминого сынка? Разве только самую малость… маменькиного сынка.

– Ну, как ты тут? – задал я ритуальный дурацкий вопрос, не требующий никакого ответа, кроме как столь же ритуального.

– Ничего. Нормально. – Племянник шмыгнул носом и отвел взгляд. Стыдился слез.

Я не стал спрашивать о причине горя – не хотел смущать парня.

– Я сказал, что бросаю институт! – выпалил вдруг Костя. – Ненавижу архитектуру! Я никогда не буду архитектором! Никогда! А он… Он стал орать, топать ногами, толкнул мать. Ударил меня! – Он невольно потрогал красную щеку. – Я его ненавижу! – прошептал возбужденно. – Я бы давно ушел, но мать жалко. Я ей говорю, давай уйдем, я пойду работать, нам хватит. Меня зовут в банк на техническое обеспечение. А она говорит: а жить где?

– Успокойся! – Я попытался сдержать улыбку – Костя напоминал мне щенка-подростка – большого, неуклюжего и глупого. – Я с ним поговорю. Ты твердо решил бросить институт? Третий курс все-таки.

– Я не-на-ви-жу институт! – отчеканил Костя. – Я никогда не буду архитектором! Лучше подохнуть!

Если отбросить юношеский максимализм, все равно получается убедительно. Казимир, уверенный в своем праве решать за всех, перегибает палку. Его можно понять: отлаженный бизнес – дело серьезное, нужно готовить смену. А если смену колотит от ненависти при одном упоминании об отцовом занятии? Я не понимал брата, Костик мне нравился. Большой добродушный славный парень, мне бы такого. Казимир обожал дочку Таню и цеплялся из-за всякой мелочи к сыну, не спуская ему ни плохих оценок, ни драк, ни разорванной куртки, задалбывая наказаниями, запретами и домашними арестами. Это называлось воспитывать настоящего мужика. В архитектурный Костя пошел по настоянию отца, боясь перечить. И вот результат.

В комнату бесшумно проскользнула Лена. Погладила сына по голове, взглянула на меня виновато.

– Иди, – сказала тихо. – Он ждет. Спасибо, что пришел.

– Ты представляешь, чего он надумал? Институт бросать. Сопляк! – Казимир ловко разлил водку по хрустальным стопкам.

– Ты бы не давил так, если ему не нравится… – Я старался быть мягким и дипломатичным, не желая злить брата.

– Не нравится? А он знает, что ему нравится? Я мечтал, что у меня будет помощник, единомышленник, смена, а этот тюфяк целыми днями гоняет свои дурацкие игры!

– Он неплохой программист.

– Откуда ты знаешь, какой он программист? – взвился Казимир. – Сейчас каждый второй неплохой программист. Я не хочу, чтобы мой сын остался недоучкой. Пусть заканчивает институт и катится на все четыре стороны. Программист! Хорошо быть программистом на отцовской шее. Уж куда как просто. Нет, он у меня сначала получит диплом, а там будет видно. За нас! – Он поднял стопку, мы чокнулись и выпили.

Я не мог не признать известной правоты в словах Казимира. Брат тянул раскрученный строительный бизнес, в очереди к нему стояли по два-три года, у него было имя. И, разумеется, он хотел, чтобы Костя сменил его когда-нибудь.

Я рассматривал брата – Казимир постарел, побледнел, но по-прежнему был красив и обаятелен, когда не забывал об этом. Устает как собака, злится, все на нервах. Огрубел. Выпивает. Когда-то мы были соперниками – он, младший, тянулся за мной, требуя себе таких же игрушек, одежду, «взрослый» велосипед. Потом таскался за мной по компаниям, и при малейшей попытке отвязаться от этой липучки начинались визг и шантаж. Братец грозился рассказать родителям, что мы курили, пробовали водку, целовались с девочками в чьей-то сомнительной квартире. Ревновал, завидовал, злился. Закатывал истерики. Мама называла это нервной художественной натурой и отпаивала его чаями из ромашки и мяты. После женитьбы Казимира мы расстались на несколько лет: в вечном соперничестве брату удалось «достать» меня и нанести ощутимый удар. Помирились мы лишь с возрастом, когда растаяли обиды. И окончательно осознали свою родственность уже после той истории…

– Знаешь, Колдун в городе, – сказал я вдруг неожиданно для себя. Я не собирался ничего рассказывать брату, решив, что сначала обдумаю все сам. Слова вырвались случайно.

– Колдун? – Казимир выронил вилку, и мы оба вздрогнули. – Черт! Ты уверен? Может, показалось? Откуда ты знаешь? Где ты его видел?

Было видно, что известие задело брата.

– Не уверен. В «Белой сове». Мы сидели с Лешей Добродеевым – он-то его и высмотрел.

– Ты с ним говорил?

– Я к нему даже не подошел. Там было полно народу, я теперь уже и не уверен. Может, обознался.

– Да… – протянул Казимир, испытующе глядя на меня, и я видел, что он не знает, как реагировать на неожиданное известие и что сказать. – Неужели он решился появиться снова…

– Не бери в голову. Вряд ли это он. Я и не рассмотрел толком. Мало ли таких…

Мы молча смотрели друг на друга. Мало ли таких? В том-то и дело, что мало. А еще вернее – таких, как Колдун, больше нет…

Глава 3

Еще не вечер

Миша позвонил и сказал, что взял билеты на десять на нового агента ноль-ноль семь, а перед кино можно заскочить куда-нибудь перекусить и погулять. Он будет ждать меня в девять – немного поздно, но раньше никак: у него важная деловая встреча.

Погодка – чудо! Просто не верится, что осень на подходе. Лето! Только темнеет раньше. И в воздухе уже пахнет грибами. Кстати, о грибах. В воскресенье можно поехать в лес – Миша говорит, грибов полно. И первые желтые и красные листья. И рябина уже краснеет. Миша отличный парень, зовет меня замуж. Мама говорит, иди, он ей нравится. У Миши свой магазин «Художественное стекло», где продаются еще и зеркала, то и другое разноцветное, с блестящим напылением и узорами, для простого и невзыскательного потребителя. Сейчас все строятся или делают ремонт, и Мишин магазин процветает.

Я еще ничего не решила, хотя в глубине души не представляю себе никого другого на месте Миши. Он надежный. Мы даже строим планы на будущее – куда поехать, какую машину купить вместо его старой «Тойоты»… и дети, конечно. Миша хочет двоих. Мама говорит, что мне повезло с ним – народ сейчас несерьезный, легкий, погулять – да, а семью заводить не спешит.

Перекусим в кафе, посидим в кино, заедем к Мише. Он достанет ликер и яблоки. Свою любимую антоновку. И так далее. Я даже знаю, что он скажет или сделает. Миша предсказуем и не может никого потрясти неожиданным словом или поступком. Он вообще говорит мало. Что и хорошо и плохо. Миша отлично считает деньги, осторожен в бизнесе, экономен в быту. Из него получится отличный семьянин. Он меня любит. Это счастье быть женой такого человека. Мама говорит, глупая, не понимаешь своего счастья! Мой отец ушел, когда мне было четыре… ладно, это старая история. Счастье. А что такое счастье? Миг или состояние? Ослепительная радость, восторг, буря и все такое? Не знаю. Если честно… очень-очень честно, то ничего такого я почему-то не испытываю. Ни ослепительной радости, ни восторга, а только благодарность за то, что Миша рассмотрел меня, выбрал, полюбил, хотя вокруг столько красивых женщин… И крамольная мысль накатывает – неужели это все? Где-то проходит красивая, как в книжке, жизнь, не жизнь, а праздник, где мужчины в смокингах, а женщины в вечерних платьях. Любовь, ревность, страсти, и никогда не знаешь, что будет завтра…