Инна Бачинская - Ночь сурка Страница 3

Клички у нее Идол и Маска. Кто-то предпочитает просто: Марго-дубль. Идол – понятно, а почему Маска, спросит читатель? Так ее называет Мэтр, намекая на одноименный роман Станислава Лема, весьма жуткий, к слову. Маска – механическая кукла, в которую влюбился герой, и она в конце концов его сгубила. Намек на Марго, не иначе. Мэтр любит намеки, сарказмы и парадоксы. Один из гостей, Иван Денисенко, дипломированный фотограф, без продыху фотографирует Маску при разном освещении, в разных ракурсах. Кладет ей на колени вазон или книгу, а в руку пристраивает бокал с вином, сдвигает шляпу, приподнимает юбку, и клац-клац-клац! Иногда с позиции лежа на полу. И повторяет, что у него мороз по коже всякий раз при взгляде на… это. Что удивительно и вызывает вопрос: почему человек так боится неподвижных и неживых больших кукол? Почему подсознательно ждет от них какой-нибудь гадости? Почему у них аура опасности?

– Какую тяжелую и страшную генетическую память они будоражат, а, господа? – патетически вопрошает Иван Денисенко, которого после двух-трех рюмок тянет на разговоры о возвышенном и непознанном. – Почему мы их боимся?

Глядя на него, не скажешь, что Иван кого-нибудь или чего-нибудь боится – это мощный большеголовый мужчина с румяной физиономией – не то от съемок на пленэре, не то от пьянства, которому подвержен. Временами он впадает в запой, сопровождаемый депрессией и поисками смысла жизни, часто драками. Характер, помимо депрессий, жизнерадостный, хотя темы работ у него, прямо скажем, странные: заброшенные, богом забытые уголки, полуразрушенное жилье, несчастные, забитые бедностью какие-то потусторонние люди, чья беззащитность бьет в глаза; лопухи, заборы, свалки, бездомные собаки. Мэтр очень любит Ивана, но однажды сказал, что от его работ хочется повеситься. В прошлом году Иван получил первую премию на выставке в Торонто, чем очень гордится. Кукол он, разумеется, не боится, еще чего! Так, богемное интересничанье и кокетство мастера, треп в присутствии прекрасных дам. Тем более Марго ему нравится. Они обе ему нравятся. В смысле, Зоя тоже…

– Я их не боюсь, – говорит Марго. – И ее не боюсь. И ты не боишься, не надо трындеть. Между прочим, напрасно, потому что она ночью оживает. Так что не фиг шляться, понял?

Это намек на недавнюю эскападу Ивана, который ночью с фонариком пошел шарить в буфете – душа горела, а попал в комнату к Елене, и она подняла дикий визг. Ей бы промолчать, дурехе… так нет! В итоге все повылетали в коридор кто в чем, перепугали друг друга до полусмерти, тем более перегорели пробки и темень была хоть глаз выколи.

Иван Денисенко задумывается…

– Жуткая баба, – ежась, говорит о Маске Елена, приятельница Марго, – аж мороз по шкуре. Выбросила бы ты ее, Маргоша, смотри, накличешь!

Елена – актриса, смуглая некрасивая носатая экзальтированная женщина; прекрасно читает стихи «серебряных» поэтов и поет под гитару. Слегка переигрывает во всем: вибрируя голосом, выпуская сигаретный дым, пригубливая вино, хватая за руку собеседника и «читая» по ладони; щурясь, взглядывая в упор исподлобья… одним словом, осеняет себя этаким театральным душком демонизма.

– Эта парочка как двуликий Янус, – говорит о подругах Иван Денисенко. – Инь и янь. Свет и тень. А страшна-то, страшна – не приведи господь! Но! – Он поднимает указательный палец. – Что-то в ней есть! И личность. Ты видел ее на сцене? – обращается он к сыну Мэтра, Диму. – Кого она, так сказать, воплощает? Леди Макбет? Екатерину Медичи? Серийную убийцу?

– Не видел. А ты спроси, если не боишься, – предлагает тот.

– Спрошу. А эта, – он кивает на женщину в кресле и понижает голос до шепота, – внутри живая! Права Марго. Дышит и шевелится, когда никто не видит. И кашляет! Клянусь, сам слышал!

Иван еще и не такое увидит и услышит! А не увидит, так соврет запросто, как всякий творческий человек. Тем более у него интерес к оккультизму, мистике, парапсихологии и вообще всякому полтергейсту то ли истинный, то ли дань моде. А еще он склонен к депрессии и не дурак принять в хорошей компании, как читатель уже знает. Человек со всячинкой, одним словом.

Сын Мэтра – Дмитрий Рубан, Дима, Димчик или просто Дим; еще Наследник, – великовозрастный бездельник, на пару лет старше последней мачехи, с очередной подругой Наташей, которую сразу же окрестили Барби. Наташа-Барби. Коса до пояса, большие голубые глаза, нежный голос сирены и олимпийское спокойствие; занимается йогой – каждое утро сидит в позе лотоса на циновке на открытой веранде. Руки на коленях, большой и указательный пальчики колечком, глаза закрыты. На морозе в бикини, и не мерзнет. Уходит в себя. И даже не чихнет ни разу. Как ни странно, не модель, как другие девушки Дима, а наоборот, воспитательница в детском саду, причем в младшей группе. Улыбчива, комфортна, уютна, с мягким приятным голосом.

Дим тоже не дурак принять, терпеть не может «эту глушь» и явился к папе за «алиментами» – поиздержался. С отцом поговорить не удается – тот хандрит и никого не хочет видеть; Дим чертыхается и крутится около мастерской. Он красив, но слегка потерт и плешь на макушке; вид – скучающий и сонный; заметно, что в гробу он видал местную романтику, и если бы не чертовы тугрики, только бы его здесь и видели. Но приходится терпеть язву Елену, недоделанного гения Мишку, манерную дуру Марго, отца с его вечными причудами и капризами… дядю Пашу с охотничьими баснями про поход на медведя со столовым ножом и вилкой… тьфу! Дим уже полгода как безработный, якобы в поиске. Он пробовал себя в журналистике, рекламе, турбизнесе. С последнего места работы – гостиничного администратора – его выгнали за прогулы и пьянство.

А потом он встретил Наташу… Выпивал с Толиком, приятелем, в «Сове», и вдруг тот вспомнил, что жена поручила забрать ребенка, мальчика трех лет, из садика. Толик хоть и вспомнил, но скорее всего на автомате, так как на тот момент лыка уже не вязал. Дим на такси отвез его в садик и там познакомился с Наташей. Усадил друга с ребенком в другое такси и отправил домой, а сам без зонта торчал под осенним дождем, как бездомная собака, ждал девушку. Одно хорошо – пока ждал, протрезвел. Так они подружились…

Следующий персонаж – любимый ученик Мэтра Миша. Михаил Барский. Майкл для своих. Гений, скульптор от бога, надежда старого Мэтра – есть, кому передать печать и ключи. Красив, мужественен, крупные сильные руки; разворот плеч впечатляет. Елена в свое время пыталась познакомиться с ним поближе, но, увы, не срослось. С тех пор она не упускает момент куснуть Майкла… Тем более есть за что. Он мрачен, хронически недоволен, считает окружающих филистерами и презирает. Себя же считает недооцененным в тени мастера и учителя. Как говорят, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Длинные каштановые волосы Майкла заложены за уши, в левом ухе серебряная серьга; коллекция белых свитеров от известных домов моды впечатляет. Прибыл на юбилей с новой подругой Зоей, моделью и львицей: апломб, пустословие, рассуждения о мире моды, высоких знакомствах, тусовках, шопинге в Риме и Париже. Красива, очень неглупа и временами несколько ядовита, полугола; любит всякие словечки-паразиты вроде: чики-пуки, упс, фиг, споки-ноки вместо спокойной ночи. Тоже не дура выпить, «торчит» на сладких тошнотворных ликерах. Постоянно с глянцевым журналом с собственным портретом на обложке под мышкой. Но вполне добродушна и уверена, что любима и является предметом восхищения. Язва Елена расспрашивает ее о Париже, Зоя рассказывает, сильно жестикулируя… у нее очень красивые руки. Елена, ухмыляясь, слушает, прячет собственные руки – у нее обгрызенные ногти, что говорит о страстной натуре.

– Ну, дурища! – делится Елена с Марго. – Куриные мозги. Мишка совсем сбрендил! Но красотка – не отнять.

Насчет куриных мозгов скорее из зависти к ослепительной внешности и уверенности, что по закону компенсации раз красотка, значит, дура, и наоборот.

Марго пожимает плечами.

– У него таких знаешь сколько? Грелка!

– Не скажи! На таких охотно женятся… а Мишка сдавать стал, заметила? Разжирел, пузо торчит, плечики обвисли… пьет! Злится на весь мир. И работ новых чего-то не видать. Творческий тупик, никак? По пьяни возьмет и женится. Такая жена лучше всякой рекламы, видела ее на обложке «Елисейских Полей»? Открывала какой-то фонд… хороша! А чего – он знаменитый скульптор, она светская львица. Звездная пара. И при деньгах, бывший супружник при разводе не поскупился.

Марго мрачнеет, раздувает ноздри и не отвечает. Елена с удовольствием поглядывает на подругу. Продолжает:

– А этот Андрей… журналист, извините за выражение! Откуда он выскочил? Ты хоть что-то о нем знаешь? Красивый малый, между прочим.

Марго снова пожимает плечами.

– Пишет книгу про Рубана. – Она называет мужа по фамилии. – Ничего не знаю. Насколько мне известно, напросился сам.

– Этот? Книгу? Представляю себе! – фыркает Елена. – Не похож он на писателя, скорее на футболиста. И анекдоты идиотские.