Миюки Миябэ - Седьмой уровень Страница 3

При этой мысли, точно ворвавшись откуда-то извне, вспыхнула картина. Большой стол врезается в точно такую же дверь, разбивая стекла. Извиняюсь, стекло-то не армированное…

Он потряс головой, пытаясь вернуть мысли в прежнее русло. Но картина разбиваемого стекла, вспыхнувшая при виде двери, продолжала стоять перед глазами.

Справа — окно. Доходит почти до пола. У окна низкий столик, на нем стоит вазочка с цветами. Вернее, стояла.

Сейчас, разбившись на две половинки и множество мелких осколков, она лежала на полу. Осколки блестят, потому что разлилась вода. И еще потому, что в тонкую щель между шторами проникают лучи солнца.

По полу разбросаны цветы. Один, два — всего пять. Красные цветы. Но как называются, не помнит.

Его разбудил грохот разбившейся вазочки. Но почему она упала со стола?

Он приблизился к окну. Накрахмаленная пижама — пижама? — да, так это называется — как будто похрустывала. Ступням приятно прикосновение холодного пола. Он приблизился к окну осторожно, чтобы не наступить на осколки, но прежде чем он успел коснуться рукой, штора мягко вздулась.

Окно открыто.

Теперь понятно — штора, подхваченная сквозняком, задела вазочку и опрокинула ее на пол. Приподняв край шторы, он высунул голову наружу.

На какой-то миг глаза обожгло болью. Солнце палило нещадно. Жмурясь, он потер лоб.

Привыкнув к слепящему свету, он увидел, что окно приоткрыто лишь сантиметров на десять. Десять сантиметров. Это тоже всплыло само собой. Следующая за сантиметром единица измерения — метр, больше метра — километр. Это он отчетливо помнил. Ну же, точно велосипед с тугими педалями. Вначале тяжело, но, разогнавшись, катишь, как по маслу. Все в порядке, механизм в исправности.

И однако, где я?

Вероятно, это квартира спящей девушки. Самое правдоподобное объяснение. Но не слишком ли унылая для девушки обстановка?

Выглянул в окно.

То, что он смутно ощущал всем своим телом, оказалось на удивление верным. Едва ступив на пол, он сразу почувствовал, что квартира расположена довольно высоко от земли. Угадал.

Перед глазами теснились крыши, точно разбросанные как попало книги. Там и сям над ними возвышались высокие башни жилых домов, небоскребы, и, наконец, трубы. Справа, в значительном удалении, можно было разглядеть здание школы. На фасаде красовалась эмблема со стилизованным цветком сакуры.

Солнечные лучи обжигали руки, лежащие на подоконнике. На улице жара. Разумеется, ведь сегодня… сегодня…

Какое же сегодня число, какой месяц?

Он не мог вспомнить.

В этот момент его впервые охватила паника. Почему? Откуда это затмение? Уже не смешно. Что со мной, если я не могу даже вспомнить, какой сегодня день?

Нет ли здесь где-нибудь календаря? Он обернулся и только сейчас заметил, что в ногах кровати установлен громоздкий кондиционер. Над ним также расположено окно, на окне — шторы той же расцветки.

Он замерз. Даже начал дрожать от холода.

Подойдя к кондиционеру, поднес ладонь к решетке. Ударила струя холодного воздуха. Подняв крышку, выключил, и, не раздвигая штор, распахнул окно. Впустить немного теплого воздуха с улицы.

Высунул голову за штору. Сквозь прозрачное стекло на него хлынул поток солнечного света. Приятно, точно попал под горячий душ.

За окном то же самое. Высунулся еще больше. Внизу — обычная белая стена многоквартирного дома. Выложена плиткой, совсем новая. Не видно даже потеков от дождя. Внизу проходит узкая дорога, на ней припаркован один коричневый пикап. Этажом ниже видны вывешенные на просушку матрасы. Свисают из окна, точно показывая язык палящему солнцу.

Повернувшись, он еще раз внимательно осмотрел комнату. Напротив кровати большой платяной шкаф. У стены небольшой телевизор на подставке, также с роликами.

Отступил от окна и, вновь осторожно обойдя осколки вазы, подошел к двери. Обернувшись, удостоверился, что девушка по-прежнему мирно спит.

Со скрипом открыл дверь с матовыми стеклами.

Рядом — просторная кухня. Слева — дверь. Очевидно, входная. Белый круглый стол и два стула. Полка для посуды. Холодильник. Электроплита. Чайник.

Чья же, в конце концов, эта квартира? Наверно все-таки ее… Ясно, что он не у себя дома. Он не помнил, чтобы когда-либо жил в подобной квартире. Все, на что натыкался взгляд, казалось чужим, даже эта тряпка, висящая на краю раковины.

Скорее всего, он заночевал в гостях… Да, наверняка. Но почему же он даже этого не помнит?

— Прошу прощения, — крикнул он, оглядывая кухню, — есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Понятное дело! — усмехнулся он. Спал в одной кровати с женщиной. Кто же еще здесь может быть? Уж не ее ли папаша?

В этот момент он заметил угол газеты, выглядывающий из-под двери. Вытащив, развернул. Из середины выпало рекламное приложение. «Асахи».

Номер от двенадцатого августа. Воскресенье.

Сразу же успокоился. Ну разумеется, середина августа. Кроме того, газета свидетельствовала о том, что в квартире кто-то постоянно живет.

Немного поколебавшись, он решился открыть входную дверь. Взглянуть на табличку с именем жильца.

Заперто изнутри. Повернул ручку, и замок открылся, маслянисто чавкнув. Медленно приотворив дверь, высунул голову.

Табличка слева от двери. Квартира № 706. Значит, седьмой этаж?

Под номером квартиры написано — «Саэгуса».

Втянув голову обратно, закрыл дверь. Итак — Саэгуса. Известно ему это имя?

И тут он вдруг осознал — он не может вспомнить имени ни одного из своих знакомых.

Что за бред!

Не в силах ступить и шагу, он обхватил руками голову и затряс ею. Хлопнул по лбу ладонью. Взъерошил волосы.

Пусто. Кромешный мрак, ничем не заполненный, лишенный какого-либо содержания.

Не суетись! — нашептывал внутренний голос. Начни с себя. Попытайся вспомнить свое имя. Сейчас это самое важное. Невероятно, чтобы взрослый мужик забыл свое имя!..

Невероятно. И однако…

Он не помнил. Ни имени, ни фамилии. Ни малейшего намека.

Теперь уже на него обрушилась волна настоящей паники. Колени задрожали. Позвоночник обмяк, точно был из глины, и, не в силах устоять на ногах, он оперся руками о стол.

Зеркало. Где зеркало? Надо посмотреть на себя.

Дверь, ведущая в ванную, была возле холодильника. В каком-то помрачении он стал биться в нее, с остервенением крутить ручку, наконец, дверь подалась и он влетел внутрь.

В стерильно-чистой, попахивающей химией ванной никого не было. Впереди матовая стеклянная дверь, слева — вешалка для полотенец, справа — унитаз, маленькая раковина. Над ней — зеркало.

Зеркало отразило его по пояс. Взлохмаченный молодой человек. Загорелое лицо, густые брови. Плотный, но не толстяк. Из-под ворота пижамы выпирали острые ключицы.

Подняв руки, вновь взлохматил волосы. Человек в зеркале повторил его жест.

Рукава пижамы спустились, обнажив поднятые руки. Он всмотрелся в зеркало. Что это?

Не опуская рук, скосил глаза на левое предплечье. На внутренней стороне локтя — цифры и буквы.

«Level 7 М — 175-а».

Осторожно потрогал пальцем. Потер. Ущипнул. Цифры не исчезли, буквы не расплылись. Надпись глубоко въелась в кожу. Намертво.

Опустив руки, вновь посмотрел в зеркало. Молодой человек, ошеломленный, как и он, застыл, разинув рот. Лицо его было мертвенно-бледным. Вероятно, он бы еще долго так стоял, если б в этот момент за его спиной не послышался возглас.

Он обернулся — на пороге ванной стояла девушка, та самая, спящая красавица.

В этот миг, застывшие в одинаковой позе, с одним выражением на лице, они казались зеркальным отражением друг друга. Как и он, девушка была в пижаме и стояла на полу босая.

— Доброе утро, — сказал он.

Она продолжала стоять с раскрытым ртом, молча уставившись на него.

— Я сказал — «доброе утро», но кажется, уже почти полдень…

Девушка продолжала молчать.

Он бессмысленно взмахнул руками, точно дирижер оркестра, музыканты которого во время концерта подняли мятеж.

— Прости, кажется, я немного не в себе, — сказал он, — но это ведь ты оставила меня ночевать? Это твоя квартира?

Девушка никак не отреагировала, как будто не понимала, о чем он говорит. Оставалось только молча смотреть на нее.

Наконец, она заговорила. Так тихо, что едва можно было разобрать.

— Я видела сон.

— Что?

— Потом проснулась. А здесь — ты…

Медленно поднесла руки к щекам. Отведя глаза в сторону, она часто заморгала, точно прокручивала что-то в голове.

Когда она вновь посмотрела на него, в ее глазах явно сквозил испуг.

— Ты кто? — прошептала она. — Почему ты здесь?

Он растерялся. Ведь он должен был задать этот вопрос. И разве не она должна знать на него ответ?

— Понятия не имею, как я здесь оказался. А ты? Это твоя квартира? Да?