Евгения Грановская - Белое станет черным Страница 3

– Зачем вы мне про это рассказываете? – недовольно спросил Николай, у которого от обилия незнакомых и мудреных слов начиналась мигрень.

– Я постараюсь короче, – мягко сказал Ухтомский. – Итак, когда храм был построен, понадобилось обозначить на стене место, с которого необходимо начинать ритуальное обхождение.

– Что-то вроде крестного хода?

– Что-то вроде этого, – кивнул Эспер Эсперович. – Ангел Джабраил, который руководил постройкой, принес людям черный камень, и строители вделали его в северо-восточный угол Каабы. Легенда гласит, что первоначально камень был белоснежного цвета, но потом потемнел из-за прикосновений грешников.

Николай посмотрел на кольцо, потер пальцем камешек, перевел взгляд на Ухтомского.

– И что же дальше?

– Мусульмане считают, что «черный камень» упал на землю с небес еще во времена Адама, – продолжил князь. – По преданию, это был ангел-хранитель, которого Аллах превратил в каменную глыбу за то, что тот плохо присматривал за Адамом.

Николай усмехнулся.

– Смотрите, Ухтомский, будете плохо за мной присматривать, папа тоже превратит вас во что-нибудь этакое!.. Ну, продолжайте, что же вы замолчали.

Ухтомский продолжил:

– Да, собственно, я добрался до главного. Ученые считают, что «черный камень» Каабы – метеорит. Небесное тело из тех, что время от времени падают на землю.

– Ну, а при чем тут кольцо? – спросил цесаревич.

– Видите ли, ваше высочество, миф гласит, что в древности за Каабой присматривало южноарабское племя джурхумитов…

– О-о… – простонал Николай, страдальчески закатывая глаза. – Вы меня уморить хотите, князь?

– Простите, что злоупотребляю вашим вниманием, но наберитесь терпения, ваше высочество, конец уже близок.

– Если вы о моем конце, то он действительно близок, – сострил Николай.

– Так вот, – продолжил князь тоном профессора, читающего лекцию. – Джурхумиты разрушили Каабу и разбили «черный камень». Пришедшие им на смену хузаиты…

Николай вздохнул и, повалив голову набок, высунул язык, изображая умершего.

– …Хузаиты восстановили храм, – продолжал Ухтомский, не обращая внимания на гримасничанье цесаревича. – Самые маленькие осколки камня они огранили, оправили в перстни и вручили эти перстни своим жрецам. На каждом из таких камней просматривается очертание креста.

Николай слегка приподнялся.

– Как на моем? – с любопытством спросил он.

– Как на вашем, – кивнул Ухтомский. – Возможно, это умелая подделка. Хотя…

– Чушь! – скривился Николай. – Откуда взяться обломку священного камня у простой гадалки?

Ухтомский взял со столика портсигар и улыбнулся.

– Восток – дело тонкое, ваше высочество. Здесь еще и не такие чудеса случаются.

– Благодарю за мудрое изречение, – насмешливо проговорил Николай, глядя на то, как Ухтомский достает сигарету и постукивает ею о портсигар. – Вы еще в дневник его впишите, чтобы не забыть.

Ухтомский пожал плечами, словно говоря: «Что ж поделаешь, если это правда», и чиркнул спичкой, прикуривая сигарету. По комнате расползлось сизое облако вонючего дыма.

Цесаревич помахал рукой, отгоняя дым от лица, затем снова посмотрел на кольцо. Надел его на палец, вновь снял. Взвесил на ладони. Посмотрел на князя и спросил:

– Так, значит, оно дорого стоит?

– Может быть, – ответил князь.

– Знаете, что я с ним сделаю, Ухтомский?

– Что?

– Верну этой ведьме!

Ухтомский посмотрел на цесаревича, приподняв брови. Он уже привык к неожиданным поворотам в характере и поступках наследника и все же был удивлен. Отдать такой камень!

– Так как, Эспер Эсперович? – снова заговорил Николай. – Одобряете вы мое решение?

Ухтомский тихо покачал головой и сказал:

– Вряд ли она возьмет его обратно, если это подарок. Я бы не советовал вам расставаться с этим кольцом.

– Почему? – По губам цесаревича пробежала усмешка. – Все из-за его «баснословной» стоимости?

– Не только, – спокойно ответил Ухтомский. – Кольцо власти – ваш оберег. Если вы с ним расстанетесь, может случиться несчастье.

– И тем не менее я верну, – упрямо проговорил Николай. – Не желаю оставаться в должниках. Тем более у какой-то египетской цыганки. Нужно к ней кого-то послать. Немедленно.

Гонец, молодой офицер из корпуса сопровождения, вернулся через полчаса. Цесаревич и принц Георгий в это время сидели в «кают-компании», как они прозвали гостиную в апартаментах Николая, и азартно играли в домино, чтобы скоротать время до темноты, когда они смогут выскользнуть из дома и отправиться смотреть танец-«осу».

Ухтомский был тут же. Князь не выходил на улицу по другой причине: дувший из пустыни ветер вызывал у него воспаление носоглотки, которого князь пытался избегать по предписанию врачей. Ухтомский сидел в кресле с книгой на коленях, шевелил страницами и курил свою длинную вонючую египетскую сигарету.

Войдя в «кают-компанию», молодой офицер щелкнул каблуками и громко сказал:

– Позвольте доложить, ваше высочество!

– Подождите, Андре, – остановил его цесаревич, вглядываясь в свои «костяшки». Несколько секунд он размышлял, затем сделал ход, громко стукнув «костяшкой» о стол, и торжествующе объявил: – Рыба! С вас десять рублей золотом, кузен.

Принц Георгий с грохотом рассыпал свои «костяшки» и поморщился.

– Не моя игра, – сказал он. – Вот карты другое дело. А это…

– Отчего же, отличная игра, – возразил Николай, собирая домино в коробку. – И для ума, и для души. Просто вы никак не можете овладеть правилами, Джорджи. Если не овладеете – будете и дальше проигрывать.

Офицер все это время терпеливо ждал у двери. Наконец Николай соизволил к нему повернуться.

– Ну, Андре? Вы отдали кольцо гадалке?

Офицер состроил кислую мину и со вздохом сообщил:

– Увы, ваше высочество, не получилось.

– Как так «не получилось»? – удивился Николай.

– Гадалка не понимает французского, – еще печальнее ответил офицер. – Я ей и так, и сяк. Пришлось сходить за толмачом, но…

– Как это – не понимает? – снова вопросил Николай, повышая голос. – Она прекрасно изъяснялась с нами по-французски. Двух часов не прошло! Как же она смогла позабыть?

– Ваше высочество, – заговорил со своего кресла Ухтомский, попыхивая египетской сигаретой, – может, это какой-нибудь розыгрыш? Я много изучал Восток, и уверяю вас, в Египте невозможно найти цыганку, которая знала бы французский язык. Я вам это еще давеча хотел сказать, но вы были взвинчены, и я не…

– Но она знала! – упрямо сказал, почти выкрикнул Николай. – Даже акцента не было! Джорджи, подтвердите!

Георгий, однако, молчал. Он был бледный и потный, а на лице у него появилось такое выражение, словно он что-то мучительно пытается вспомнить.

– Джорджи! – громко окликнул его Николай.

Георгий вздрогнул и поднял на цесаревича затуманенный взгляд.

– Вы же помните, как эта колдунья разговаривала с нами по-французски? – нервно спросил его Николай.

– Признаться… не совсем, – запинаясь, ответил Георгий. – У меня будто бы все в тумане. – Принц поднял руку и потер пальцами лоб. Внезапно ему в голову пришла догадка. – Ники, это все шампанское, – быстро сказал он. – Точно – шампанское. Видимо, я перебрал лишку. Шампанское – вот в чем дело!

– Перебрал? Это с двух-то бутылок? – Николай скривился. – Не смешите меня! Вам, чтобы опьянеть, ведро шампанского нужно выпить.

Георгий раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не сказал. Он был явно смущен и растерян.

Николай внимательно на него посмотрел и раздраженно проговорил:

– Вы что, совсем ничего не помните?

– Помню что-то про трость… – ответил Георгий, мучительно морща лоб.

– Ну вот! – кивнул, обрадовавшись, цесаревич. – «Купи трость» – вот как она вам сказала! И почему-то непременно бамбуковую!

– Бамбуковую? – растерянно повторил Георгий. – Зачем мне бамбуковая?

– Откуда я знаю, почему бамбуковая? – произнес цесаревич голосом обиженного ребенка. – Сказала, и все. – Николай снова повернулся к офицеру. – Так смогли вы ей объяснить про кольцо?

– Толмач кое-как объяснил, – виновато доложил офицер. – Но кольцо она обратно не взяла. Сказала – не положено, грех. Что отдано, то отдано. – Офицер достал из кармана кольцо и протянул его цесаревичу. – Вот, ваше высочество. Гадалка велела беречь, потому что в нем…

– Что? – нетерпеливо спросил Николай. – Что в нем, Андре?

– Ваша сила и ваша власть, – ответил офицер. И пояснил, словно оправдываясь: – Так перевел толмач. Прикажете еще раз отнести?

– Нет, – ответил Николай. – Я знаю, что с ним делать.

Глава 1

Хорошая привычка – уносить трупы с собой

Москва, май 200… года

Вот и еще один год пролетел. Да так незаметно, что аж жутко делалось. Двадцать девятый день рождения. Двадцать девятый! Это же практически тридцать! Не успеешь оглянуться, и тридцать один стукнет – а это почти сорок. А там уже и старость подкрадется – одинокая, безотрадная, страшная, голая и морщинистая, как куриная нога. И никто не подаст тебе ни бокал «Порто», ни вазочку с оливками. Будешь лежать в постели, кутаясь в плед, тупо смотреть на входную дверь, которая не открывалась уже неделю, и думать: «Никому я не нужна. Никому…»