Александр Грич - Месседж от покойника Страница 3

– Оно было застраховано?

– Да. На пять миллионов долларов, если не ошибаюсь.

Потемкин поглядел в окно, на дворец.

– У меня к вам сразу три просьбы…

Собеседница изобразила заинтересованное внимание.

– Первая: я должен взглянуть на «Распятие» или «Голгофу» – ну эту панораму – один, без публики.

– Принято.

– Вторая – вы мне покажете место, где стояла Чаша, и найдете фото того, как она размещалась в зале. И третье, – продолжал Потемкин, не дожидаясь реакции Меттль. – Мне нужно поговорить с вашей сотрудницей, которую зовут Джинна.

Айлин пожала плечами. Жест этот, вероятно, должен был означать полнейшее равнодушие, но было заметно, что Меттль раздражена.

– Джинна не в состоянии дать вам больше информации, чем я. Чего бы это ни касалось…

– И тем не менее, – сказал Потемкин без нажима, – давайте с Джинны и начнем.

В комнате, где сидела Джинна, были еще две сотрудницы.

– Хотелось бы поговорить с глазу на глаз, – попросил Потемкин.

– Нет проблем. Комнатка без окон вас устроит?

– Вполне. Если кондиционер работает.

Комнатка оказалась не в музее, а как раз в здании дворца, и Потемкин вполне доволен был этим результатом. Для того чтобы понять, как совершено преступление, и раскрыть его, надо быть знакомым и с общей обстановкой на месте преступления и вокруг и знать характеры и повадки действующих лиц. Суровая начальница Джинны вряд ли знала о той комнатке, куда девушка привела Олега. Начальники вообще склонны считать, что они знают о подчиненных гораздо больше, чем они знают на самом деле. Кстати, почему Айлин Меттль была так раздражена возможной встречей Потемкина с Джинной? С этого вопроса Потемкин и начал беседу.

Похоже, Джинна была очень довольна таким началом – потому что вместо неприятных вопросов, которые она ожидала, вопрос оказался очень светским. Даже дамским… Тут можно и посплетничать.

Джинна – смуглая шатенка, возраст – сильно за тридцать, но это видно только вблизи. Даже с трех шагов она выглядела лет на десять моложе. Но вблизи Потемкин явно различил следы применения ботекса (ликвидация морщин), и губы, похоже, были искусственно увеличены. И, наверное, грудь… Женщины такого типа подобные операции не делают по одной – если первый опыт оказался удачным, далее следует весь набор. Благо сегодняшняя косметическая хирургия – могучая модная область полумедицинской индустрии – способна делать чудеса. Были бы деньги! Но, судя по одежде Джинны, ее сумочке и украшениям, нужды в средствах она не испытывала.

– Вы спрашиваете, какие отношения с Айлин, моим боссом? – Джинна привычно накрутила осветленную длинную прядь у виска на палец. – Внешне – очень хорошие. Безоблачные. Даже дружеские. Она не упускает случая продемонстрировать свою лояльность ко мне. Не придирается. Если бывают какие-то рабочие претензии – на то она и работа, в конце концов…

– Но это не все?

– Да. Не все. – Джинна чуть кокетничала. – Дальше, видите ли, типично женские дела. Я даже не знаю, как вам о них сказать…

– Скажите как есть.

– Дело в том, что я никогда не стала бы об этом говорить… – («Врешь, Джинна, и стала бы, и говорила не раз и не два», – подумал Олег.) – Но вы из такой серьезной организации. Вы расследуете убийство. Не станете же вы меня спрашивать о пустяках…

«Интересно, и она уже знает об убийстве, – отметил Потемкин. – Ее боссу сказал вице-президент, а ей кто?»

– Видите ли, – продолжала увлеченная темой Джинна, – я вам скажу одним словом: Айлин мне завидует. – Она взглянула на Потемкина, проверяя реакцию, и двинулась дальше: – Завидует чисто по-женски. Конечно, она гораздо образованнее меня. У нее – докторская диссертация или даже две, у нее – три своих книги. Она знает об искусстве все. А не так как я – с серединки на половинку. А мне большего и не надо. Я сижу тут, в музее, уже почти десять лет, я провожу экскурсии, когда придется, наши экспонаты я знаю хорошо. Работа тут, честно говоря, не пыльная. Я отвечаю за приобретение новых экспонатов и экспозиций. Но реально этим занимается Айлин – то есть выбирает, что именно и на каких условиях мы получим, а я веду чисто техническую работу, и меня это вполне устраивает. Ее тоже. Потому что она общается с начальством, выходит на верха, контачит с ведущими музеями мира… Вообще, она – доктор Меттль. Признанный авторитет в своей области. А я кто? А я – никто.

– За что же тогда вам завидовать?

Джинна взглянула на Потемкина почти сочувственно:

– А за то, что, когда эти самые профессора приходят в музей, при личном знакомстве оказывается, что я их интересую значительно больше, чем госпожа Меттль, понятно? Я, между прочим, не замужем. И не собираюсь. Пока. Я желаю получать от жизни удовольствие – и не скрываю этого.

– Раз уж мы коснулись этой деликатной темы… – начал Олег серьезно, но осмелевшая Джинна перебила его:

– Это был ваш вопрос, помните?

– А как же… Так вот, могу я спросить, а есть у вас бойфренд?

Джинна оскорбленно поморщилась.

– Есть, конечно. Мартин Дэвис. Он здесь работает, в охране. Мы с ним уже давно.

– Хорошо. Мне важно все, что вы сказали. Теперь – о том, что у вас произошло недавно.

– Похищение Чаши? – Джинна сделала большие глаза. – Знаете, ума не приложу! Одно должна вам сказать: чистая работа. Мы ведь тут все видели – как эту Чашу привезли, как подключали к сигнализации. Там такое было устройство – просто подойти нельзя… Ну подойти можно, конечно, я имею в виду – с места не сдвинуть. А прихожу утром в пятницу – все как всегда. Сняла помещение с сигнализации, вошла в зал… Смотрю, в зале что-то не то. Как-то не так, как было.

А эта Чаша хоть сама по себе и невелика, но она была в большом прозрачном пуленепробиваемом футляре – длинном таком. И этот футляр прикреплен к специальному стенду, постаменту – как хотите назовите. Одним словом, как выражаются архитекторы, силуэт зала поменялся. И вот, наверное, минуты три прошло, пока я сообразила, что Чаши нет. И футляра нет. И постамента.

– Что вы сделали?

– Позвонила боссу, Айлин. Потом – в охрану. Из охраны позвонили в полицию. Через полчаса здесь было не протолкнуться. Музей, конечно, закрыли. И дворец. Одним словом, всю эту сторону площади. Но для бизнеса это ничего – все похоронные процедуры происходят ниже. У нас иногда задействована только церквушка на той стороне…

– Удивительно, что я пропустил информацию в газетах, – сказал Потемкин негромко.

– Ничего вы не пропустили. – Джинна получала истинное удовольствие, раскрывая сотруднику спецслужб глаза на реальное положение дел. – Мистер Грейслин, наш вице-президент, прямо тогда, утром, отдал распоряжение обойтись без газетчиков. А для того, чтобы не вызывать лишних вопросов, весь музей закрыли для посетителей. Придумали что-то – даже не помню толком что… Связанное с пожарной безопасностью, кажется.

Попросив Джинну дождаться его, Потемкин вышел из дворца и позвонил по телефону Хопкинсу.

– А я уж думаю, куда ты запропастился, – буркнул Хопкинс без вступлений. – Ребят я отпустил… И, зная тебя, надеюсь, что ты проводишь время с толком…

– И я надеюсь, – подтвердил Олег. – Послушай, когда у нас встреча с вице-президентом?

– Я назначил через час двадцать. Глетчер здесь уже заканчивает, а после я хочу проехаться по территории.

– Послушай, а не мог бы ты минут через двадцать подъехать к тому дворцу – ну около которого мы с тобой в свое время гуляли на прекрасной свадьбе?

– А что там?

– Хочу тебе показать одну маленькую картину.

– Ага… Твоя тяга к произведениям искусства памятна мне еще по России. Ты меня тогда не как копа принимал, а как доктора искусствоведения. У нас в аналитическом отделе очень радовались, читая в отчете, во скольких московских музеях я побывал.

– Но ты же вроде был не против?

– Я и сейчас не против. Буду через двадцать пять минут.

Олег так привык к Хопкинсу, что иногда ему самому казалось, что он знал его всегда. Между тем трудно было найти двух людей со столь несхожими жизненным опытом, привычками, взглядами. А началась эта странная дружба тринадцать лет назад, в осенней Москве 1997 года. Россия начинала приходить в себя после передела и кровавых разборок начала девяностых. Новые реалии уже приживались, хотя и с трудом. Новоиспеченные олигархи и просто разбогатевшие люди начинали привыкать к своему богатству и осознавать свою новую социальную роль. Передел власти в столице был в основном завершен, но то тут, то там еще вспыхивали огни раздора.

Милицейское начальство в те годы стало организовывать приезды в Москву представителей полицейских служб разных стран для «обмена опытом» – так это называлось. Вот в рамках такого обмена и появился тогда в Москве Хопкинс, один из руководителей Группы в Лос-Анджелесе, криминолог с большим опытом и блестящим послужным списком. Потемкина прикрепили к нему – второго человека с таким знанием языка и зарубежных реалий в московской милиции тогда просто не было.