Инна Бачинская - Небьющееся сердце Страница 3

Арнольд и Марта были женаты шесть лет. За это время трижды им пришлось сменить место жительства из-за Арнольдовых махинаций. Один раз его чуть не убили – и вот тут-то и крылось то нечто, чему и названия-то сразу не подберешь, ну, скажем, причина, почему он не собирался расставаться с женой. Марта была чем-то вроде талисмана, в чем он не признался бы даже самому себе. Было в ней что-то, что пугало его и заставляло сохранять хотя бы видимость хороших отношений. Кроме того, он боялся ее потерять. Да-да, он боялся потерять свою жену Марту, недалекую, неинтересную и некрасивую.

Они познакомились на вечеринке у едва знакомых ему людей, куда он попал случайно, от нечего делать и с целью перекусить, так как сидел на тот момент на мели. Марта привлекла его внимание тем, что после бокала шампанского пребывала в состоянии какого-то судорожного веселья и беспрерывно хохотала. Деваться Арнольду было некуда, знакомых у него в этом городе не было, и он стал оказывать ей знаки внимания, хотя девушка была совсем не в его вкусе. Ему всегда нравились худощавые небольшие блондинки «со стервинкой». Марта же была темноволосой, сероглазой, довольно миловидной молодой женщиной, простоватой на вид, которой не помешало бы сбросить пару-другую лишних килограммов.

Они долго гуляли в тот вечер. Марта рассказала ему, что отец ее, профессор медицины, умер пять лет назад, она живет вдвоем с мамой и работает учительницей младших классов. Работу свою любит, потому что любит детей. Арнольд снисходительно слушал девичью болтовню, играя роль опытного столичного жителя, крупного специалиста в области авиастроения, каковым представился. Как-то раз его попутчиком в поезде оказался авиаконструктор, настоящий, разумеется, классный мужик, с бабками, который после распитой на двоих бутылки пятизвездочного коньяку (Арнольд было сунулся со своим виски, но Николай Кондратьевич приказал убрать виски прочь, так как солидные и понимающие люди пьют только хороший коньяк) рассказал Арнольду кое-что о современных самолетах, а также из истории отечественного и зарубежного самолетостроения.

Сейчас Арнольд, поняв, с кем имеет дело, и нисколько не опасаясь быть уличенным в самозванстве, рассказывал о своей лаборатории, о замечательных проектах суперлайнеров с неконвенционными системами двигателей, о ночных испытаниях и абсолютной засекреченности всех материалов. Он был так убедителен, что и сам себе почти верил, а Марта все смотрела на него ласковыми темно-серыми глазами. С некоторой опаской он принял приглашение на чай, разумеется, не на сегодня, а на завтра, то есть все-таки уже на сегодня… Они расхохотались, так как было уже за полночь.

– Простовата, – подумал он тогда, – а, интересно, какова мамаша-профессорша? А может, враки про папика-профессора?

Сам Арнольд врал постоянно, даже не ради, а вернее, не только ради выгоды, а еще и по внутренней потребности, ради искусства, как, например, поэты сочиняют стихи, а композиторы – музыку. К его удивлению, мама, Таиса Леонидовна, оказалась весьма далекой от образа профессорской жены, как он себе это представлял. Такое простодушие сквозило в каждом ее движении и каждом слове, что Арнольд сначала было устыдился своего беспардонного авиаконструкторского стеба. Но уж очень случай был хорош, грех не воспользоваться. Таиса Леонидовна была еще довольно молодой женщиной, недалекой, не очень образованной – как он узнал потом, профессор, известный специалист по болезням костей и суставов, влюбился в молоденькую сестричку, оставил свою семью и женился на ней, удочерив ее двухлетнюю дочку Марту.

Таиса Леонидовна обласкала Арнольда, и он был сначала тронут, но потом, оставаясь верным гнусной привычке видеть в людях лишь дурное и любой, самый незначительный поступок объяснять исключительно выгодой, сказал себе: «Еще бы, дочке уже четвертак натикало, не меньше, застоялась кобылка!»

Квартира ему понравилась: просторная и прекрасно обставленная.

– Вот папины книги, – сказала Марта, указывая на книжную полку в кабинете.

Арнольд вежливо подошел поближе: кости, суставы, сколиозы, туберкулез, б-р-р, гадость. Сколько, интересно, же они огребают за переиздания?

…Свадьбу сыграли поспешную и скромную.

– Нужно немедленно возвращаться в столицу, а то чуваки из моего КБ уже думают, что я свалил в натуре, – непринужденно объяснил жених.

Таиса Леонидовна, мамочка, как сразу же стал называть ее новоявленный зять, была разочарована – у дочки не будет пышной свадьбы, куда можно пригласить полгорода, а значит, и шикарного свадебного платья и венчания в церкви, где работает попом бывший пациент мужа. Словом, всего того, ради чего, собственно, и стоит выходить замуж. А если всего этого нет, то можно и не жениться. Сейчас и так живут.

«Вот чего мне сейчас не хватает для полного счастья, – подумал Арнольд, – так это нарваться на недурака-родственника. Не все же в семье с таким прибабахом, как эти… есть же, наверное, и с мозгами».

Так и не узнав толком друг друга, Марта и Арнольд поженились, и молодой муж увез молодую жену в столицу. Таиса Леонидовна убивалась, как по покойнику, заклиная зятя беречь и жалеть Марточку, потому что она не такая, как все. «Все они не такие!» – буркнул Арнольд, которому теща уже начала надоедать. Не прислушался к ее словам, и напрасно. Ему бы тогда и спросить бы, что вы, мол, мама, имеете в виду? А он пропустил ее слова мимо ушей. Мельком взглянул на золотой «Rolex», тещин подарок, семейную реликвию, принадлежавшую в свое время папику-профессору, и привычно подумал: «Кусков на пять потянет, не меньше».

Скоро Марта с удивлением узнала, что муж вовсе не авиаконструктор, а как бы бизнесмен, днем спит, ночью работает и имеет карточные долги. А он, в свою очередь, был неприятно удивлен, узнав, что с женой не все в порядке «Порченую подсунули», – злобно подумал он тогда, когда это случилось в первый раз.

Марте снились сны. И во сне она разговаривала на тарабарском языке, так быстро произнося слова, что Арнольд не мог ничего разобрать. Иногда кричала. Иногда сидела на постели застывшим изваянием. Он обращался к ней, но она не отвечала, видимо спала, если ни чего похуже. Он слышал об эпилептических припадках, но у Марты явно было что-то другое. Лунатичка, решил Арнольд. Просыпаясь среди ночи, он дотрагивался до жены, чтоб убедиться, что она рядом. И постоянно чего-то ожидал. И даже опасался. Расспрашивал о снах. Но наутро Марта никогда ничего не помнила. Однажды вспомнила красные горы и зеленое небо. И все.

– А с кем ты говоришь во сне? – допытывался Арнольд.

– Не помню, – отвечала Марта. – Разве я с кем-то говорила?

Сначала ему было интересно, потом надоело. Все чаще он стал уходить спать в другую комнату. И было еще что-то, чего он не понимал и что вопреки здравому смыслу удерживало его на расстоянии, а также от «прямых физических контактов», то есть от вульгарного рукоприкладства. Как-то раз, разозлившись на жену за тупость, Арнольд замахнулся на нее. Марта не отшатнулась, не забилась в истерике, но, серьезно глядя в его глаза, сказала:

– Больше так не делай.

– А то что? – ухмыльнулся Арнольд.

– С тобой произойдет что-нибудь плохое, – объяснила она спокойно.

– Например?

– Авария или сердечный приступ. Или еще что-нибудь.

– Ты что, ведьма?

– Я тут ни при чем. Меня берегут.

– Кто?

– Не знаю. Одна женщина нагадала мне предназначение.

– Как это предназначение?

– Не знаю. Узнаю, когда придет время.

– Чушь собачья! – презрительно фыркнул Арнольд, но про себя подумал: «А вдруг правда?»

Он вспомнил, как они чуть не разбились, когда он пошел на обгон, а встречный автомобиль пролетел буквально в миллиметре от их машины. Они должны были разбиться! Но… пронесло. Или случай с его долгом, когда ему угрожали, и он безвылазно сидел дома, прятался, понимая тем не менее всю безнадежность своего положения. Марта, которая ни о чем не подозревала, как он считал, однажды утром сказала ему, что прятаться уже не нужно, потому что Петр Андреевич его простил.

– Кто такой Петр Андреевич? – раздраженно осведомился Арнольд.

– Человек, которому ты должен деньги, – спокойно объяснила жена.

– Откуда ты знаешь? – опешил Арнольд.

– Я взяла трубку, когда он звонил, и мы поговорили.

– И что? – Арнольд с опаской посмотрел на жену: – Неужели крыша поехала?

– Ничего. Он пригласил меня в ресторан поужинать.

– И ты пошла? – Арнольд не верил собственным ушам.

– Да.

– И о чем вы говорили?

– Обо всем. О воспитании детей. Он расспрашивал меня о моих родителях. О политике.

– Ты? О политике?

– Я, конечно, понимаю в политике меньше, чем ты, но свое мнение у меня есть, – с достоинством отозвалась Марта. – Телевизор смотрю, в Интернете читаю.

– Воображаю себе, – буркнул Арнольд, украдкой рассматривая жену. Мысль о том, что кто-то нашел ее настолько привлекательной, что простил долг, казалась ему нелепой. А что тогда? А хрен его знает! Ничего другого не приходило ему в голову. И тут он вдруг вспомнил, что сделки, которые заключались у них дома, как правило, бывали удачными. Марта, разумеется, не сидела за столом переговоров, еще чего! Она приносила кофе, уносила пустые чашки, перекидывалась парой-другой фраз с деловым партнером. Серьезно глядя на гостя своими большими серыми глазами… коровьими, по мнению Арнольда, расспрашивала о семье и детях, могла похвалить костюм или галстук – словом, несла свою обычную чушь, только и всего. Но ведь было же, наверное, что-то…