Алёна Бессонова - Заросшая дорога в рай. Детективы Страница 3

– Что ты спросил, Михал Юрич, – выскочил из воспоминания Роман.

– Я спросил, в состоянии ли вдова сейчас беседовать по существу?

– Она в состоянии! – подтвердил Роман Исайчеву. – По моим ощущениям, госпожа Сперанская подполковник похлеще, чем её супруг. Генерал в юбке… формулировки краткие и без особенных эмоций. Будто мужа не у неё убили, а у соседки…

– Что с оружием? – слишком деловито, с начальственными нотками в голосе спросил Исайчев, отчего Роман с любопытством взглянул на коллегу. Следователи в нерабочее время общались между собой, и у Романа сложилось мнение о Исайчеве, как о свойском парне. Михаил в свои тридцать пять лет ещё ни разу не был женат, посвящал себя работе, а вне работы просиживал в архиве следственного комитета – искал материал для диссертации. Но со временем, из разговоров, Роман утвердился во мнении, что Михаил не столько искал материал, сколько копался в интересных, порой каверзных делах, уже раскрытых опытными сыщиками старой закалки.

– Однако, та же картина, что с отпечатками и следами – ничего! – также строго по-деловому продолжил Роман. – Пистолет переделан из газового в боевой. Умелец над ним колдовал, не ахти какой. Пистолетик, можно сказать, одноразовый. На один выстрел, ну на два – ствол с трещиной, его только в утиль… Все опознавательные знаки спилены и зачищены.

– Вот! – Исайчев подмигнул сослуживцу и вскинул руку с вытянутым вверх указательным пальцем, – а ты говоришь ни-че-го! Смотри, что мы уже знаем: пистолет самодельный. Это раз. В связи с этим предполагаю, что убийца мужик, сам себе игрушку сделал. Это два. Далее: убийце нужен был один выстрел. Только один! Он знал, что Сперанский, увидев его, не побежит, петляя, не закричит от страха. Подполковник знал убийцу и не боялся его. Это три. А главное, убийца непрофессионал, Сперанский сам подвёл его к этой черте, и делал это на протяжении долгого времени. Сперанский его личный враг. Причём сам подполковник никогда не брал его в расчёт, он для него был мелкой фигурой – это большое четыре. Ищите, господа, камни на каменоломне…

– С чего ты так решил?

– С того, что домофон в коттедже старого образца без видеокамеры, а на двери калитки большой с обзорной линзой глазок. Сперанский в это время суток обязательно посмотрел в глазок и изучил пришельца. Он не открыл бы незнакомцу. Он прекрасно осведомлён об отношении к нему окружающего населения…

– Откуда ты знаешь про глазок? Ты ж там ещё не был…

– Зато я оч-ч-чень внимательно рассмотрел фотографии с места происшествия, так-то, сынок! Ты когда договорился беседовать с женой погибшего?

– Когда? – Роман встал из-за стола, вынул из сейфа два пакетика зелёного чая, положил их в стаканы, залил кипятком. – Криминалисты на месте преступления припахивали с ночи, меня на зорьке подтянули. Я, неумытый, голодный… Сейчас чайку попью и поползу обратно беседы беседовать. Твои планы на сегодня?

– Давай так, – Михаил легко вошёл в роль командующего. – Дотемна осталось часа два-три, ты свои текущие дела, те, что вчера наметил на сегодня доделай, а уж завтра с утреца – к жене и дочери, а я – к сыну. Сперанский младший – крупный банковский служащий. Я с ним созвонился – в десять ноль-ноль он ждёт.

Васенко кивнул и, обмакнув кусочек сахара в чашку, запихнул его в рот, причмокнул:

– С детства люблю вприкуску… Мама всегда шутила: «Ты, Ромка, не чай с сахаром пьёшь, а сахар с чаем». Эх, надо же – забыл! Я посмотрел память сотового телефона подполковника, у него за последнее время, и, вообще, за всё время нет ни одного вызова и ни одной посылки вызова никому, кроме его жены. Его к ней, а её к нему.

– Правда? Как интересно… Предполагаю, что Сперанский по жизни нелюдим. Или слишком любим собой, если к пенсии всех знакомых растерял. И это пять! Круг поиска в этом случае, надеюсь, будет невелик. Постой, а как же дети?

– Именно.

– Значит, они общались с родителем по городскому телефону.

– В усадьбе не установлен городской телефон и, предугадывая твоё следующее предположение, отвечу – второго сотового телефона у него не было, ну, по крайней мере, его жена об этом ничего не знает…

– И как? – Михаил в недоумении состроил брови домиком.

– Этот вопрос будет первым, который ты задашь на встрече с сыном погибшего.

– Слушаюсь, начальник, – Исайчев вскинул ладонь, отдавая честь собеседнику, – но и ты тоже не обессудь, спроси у дочери, как она общалась с отцом из Дивноморска без телефона? Кстати, поинтересуйся: отчего в разгар сезона, в сентябре, девушка сорвалась с работы и прибыла в Сартов. Она вроде работает в гостинице на туристах. Сопровождать мать в Турцию? Как-то неубедительно звучит. Подполковник вроде не очень занятым человеком был. Он не мог сопровождать супругу?

– Про работу дочери, где узнал? Успел посмотреть досье на родственников? Наш пострел везде поспел? – вкладывая в вопрос достаточное количество иронии, спросил Васенко.

Исайчев махнул рукой:

– «Пострел», поспел! «Шеф» на совещании зачитывал справку на потерпевшего, из неё и узнал. Иди уже…

Когда за Васенко закрылась дверь, Михаил откинулся на спинку стула и всмотревшись в облако, болтающееся за окном кабинета, задумался. Так, вглядываясь в облака, наблюдая за изменением их причудливых форм, Михаил приучил себя отрешаться от внешнего мира. Не нравились ему дела «особой важности». «Дела», в которых надо постоянно оглядываться, прислушиваться к чьему-то высокопоставленному мнению, всегда чувствовать за собой пригляд. «Дело» не нравилось Михаилу ещё и тем, что совсем не было улик. Ни-ка-ких! По опыту он знал, там, где нет улик, всегда много разговоров и писанины, тома писанины. Приходится много и долго копаться не в обстоятельствах «дела», а в обстоятельствах предшествующих, обстоятельствам «дела». Иногда предшествующий период очень длительный и изнуряюще нудный. Завтра на встрече с сыном погибшего начнётся как раз такой период разговоров, из которого Михаил должен выудить хоть что-то, что прольёт свет на причины гибели подполковника Сперанского.

Глава 2

Прежде чем протянуть руку для приветствия, начальник кредитного отдела банка «Русский капитал» Олег Леонидович Сперанский вытер ладонь о брюки, чем породил в голове Исайчева первое недоумение. Сперанский-младший указал Михаилу на кресло метров в трёх от его собственного стола:

– Присаживайтесь, это самое удобное место, – сказал он, нажимая кнопку вызова секретаря. – Нас, как я понял, ждёт важная беседа. Располагайтесь…

И здесь у сыщика возникло второе недоумение: до него донёсся алкогольный запах приблизительно суточной давности. Источником этого запаха был хозяин кабинета. Михаил всмотрелся в гладко выбритое лицо Олега Сперанского и приметил едва видимую фиолетовую сосудистую сеточку на носу и щеках, суховатую кожу лба. Она была ещё не пористой и дряблой, но напряжённой и при вялой расслабленности других мышц лица делало физиономию Сперанского вытянутой.

– Э-э-э, парень, да ты алкоголик, – с сожалением подумал Исайчев. – Скверно начинается моё расследование…

В кабинет постучали и, не дожидаясь разрешения, в щёлке приоткрытой двери появилась кудрявая женская голова. Олег Леонидович извиняющимся тоном, попросил:

– Подойди, Машенька…

Когда женщина выполнила просьбу, совсем тихо сказал:

– Кофейку нам налей с зёрнышками. Меня ни с кем не соединяй, пока не скажу. Управляющего о важной беседе я предупредил. Вы с сахаром пьёте? – Сперанский перевёл взгляд на Исайчева.

– Если не жалко, то с сахаром…

Олег Леонидович растерянно улыбнулся:

– Ни жалко, ни жалко. Машенька два с сахаром в больших чашках и про зёрнышки не забудь.

Пока банкир отдавал распоряжения, Михаил продолжал рассматривать предстоящего собеседника. Парень был молод, лет тридцати пяти. Первое, что бросилось в глаза: Олег Леонидович был похож на молодого Максима Галкина, такой же чернявый кудрявый с такими же выразительными карими глазами, которые увеличивались за счёт очков с большой диоптрией. Правда, ростом Сперанский-младший перещеголял звезду российской эстрады. Он был высок, под два метра, и сутул.

Кабинет, в котором работал сын подполковника, оказался большим, но при этом уютным, с кожаной мебелью и витиеватой металлической стойкой для цветов. Цветы в керамических горшках были в основном разных сортов герани. Они цвели крупными яркими шарами и пахли. Машенька, покидая кабинет, прошла мимо цветочной стойки и привычным жестом провела рукой по резным листьям растений, отчего в помещении резко запахло лимоном. Сперанский одобрительно кивнул.

Михаил глубже вдвинулся в мягкое кресло, расслабился и с грустью подумал:

– Лимонная герань, такая была у бабушки… Она говорила, что герань выгонит из дома любой неприятный запах, даже запах жареной капусты…, – Исайчев ещё раз вгляделся в лицо Сперанского. – Жаль. Хорошая должность, личный кабинет, прекрасные характеристики и все это может пойти коту под хвост… Жаль…