Грегори Макдональд - Жребий Флетча Страница 3

– Мне пора на самолет.

– Давай с самого начала, Флетч. В общих чертах.

– Хорошо. Вчера днем, в воскресенье, двое ваших громил вломились в мой дом в Канья. Это в Италии.

– Имена.

– Гордон Эггерз и Ричард Фейбенс.

– Эггерз, Гордон и Фейбенс, Ричард. Так?

– Чиновники все переворачивают с ног на голову.

– Ты запомнил личные номера их удостоверений?

– Нет. Но номера были. Длинные-предлинные.

– Это неважно. Что конкретно ты имел в виду, говоря, что они вломились в твой дом?

– Я думаю, они вошли через французские окна <Двухстворчатое окно до пола.>. Так, кажется, они называются. Днем я их никогда не закрываю.

– То есть фактически они ничего не сломали?

– Фактически, как это не странно, нет.

– Значит, они вошли в твой дом.

– Вошли без приглашения. Я их не звал. Не приглашал. Они нарушили право собственности.

– А как ты оказался в том доме в Италии?

– Я там живу.

– Понятно, но почему ты там живешь? Работаешь в каком-то международном информационном агентстве?

– Нет. Я теперь искусствовед. В прошлом месяце у меня вышла статья в «Бронсоне». Хочу написать биографию Эдгара Артура Тарпа, младшего...

– Того, что обожал рисовать ковбоев и индейцев?

– Однако. Ты, значит, что-то да знаешь.

– Не он ли дружил с художником Уинслоу Хомером?

– Нет.

– А журналистские расследования ты оставил?

Флетч выдержал паузу.

– Я в отпуске.

– Значит, тебя опять уволили? Я рад, что не входил в число лучших учеников нашего выпуска, кому сулили самые радужные перспективы.

– Сам знаешь, на работе умников не жалуют.

– Так чего хотели эти джентльмены?

– Они не джентльмены.

– Твои слова весьма огорчительны. За границу мы посылаем лучших из лучших. Мне еще не удалось войти в их число.

– Меня это не удивляет.

– Так чего они хотели?

Оркестр уже играл «Глаза Техаса смотрят на тебя...»

– Они предложили мне поехать на конгресс ААЖ в Хендрикс, это здесь, в Виргинии, тайком установить микрофоны в спальнях моих горячо любимых коллег и записать их постельные разговоры, после чего передать пленки им, для последующего шантажа. Они пообещали, что чемодан с подслушивающим оборудованием будет поджидать меня в Вашингтоне, и не обманули, – глядя на коричневый чемодан, который он достал из ячейки 719 и вытолкнул из телефонной будки, Флетч отметил, что он совершенно не гармонирует с остальными чемоданами. – Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, о чем идет речь? Так я тебя понял, Дон?

– Не так уж часто нам сообщают о наших операциях со стороны.

– Позвонив вчера вечером из Лондона, я просил тебя разобраться.

– Я пытался. Проверил все, что мог.

– Тогда почему я стою в телефонной будке, опаздывая на самолет, лететь на котором у меня нет ни малейшего желания, и повторяю тебе то, что ты и так знаешь?

– Скажи мне еще раз, почему ты согласился. Я просто хочу убедиться, совпадают ли твои слова с тем, что мне уже известно.

– Сколько же можно твердить об одном. Дон! Меня шантажировали!

– Я знаю, но повтори еще раз.

– Ну...

– От тебя не убудет, Флетчер. Тем более, что мне уже все известно.

– Ну и ублюдок же ты, – Флетч только сейчас заметил, какой же грязный пол в будке. – Налоги.

– Ты никогда не платил налогов?

– Только те, что вычитали из моего заработка. Даже живя в Штатах, я ни разу не подавал налоговой декларации.

– Понятно. А в последние год или два?

– Тем более.

– Это указывает на то, что у тебя есть деньги, за которые ты не можешь отчитаться. Так?

– Да.

– Не понял.

– Да!

– Так почему ты звонишь мне?

– Ты – мой друг в американской разведке.

– Мы не друзья.

– Знакомый. А звоню я тебе потому, что хочу донести до начальства, чем занимаются подчиненные. К примеру, шантажируют меня, чтобы получить компромат на элиту американской журналистики, людей, занимающих важные посты в газетном бизнесе, на радио, телевидении.

– Ты полагаешь, что наша правая рука не знает, что делает левая?

– Я так не думаю. А если так оно и есть, вам должно быть стыдно за себя.

– Мне стыдиться нечего. Меня никто не шантажирует.

– Ради бога. Дон, перестань!

– Как, по-твоему, мы получаем информацию, Флетчер? Читая ваши паршивые газетенки? Или из телевизионных выпусков новостей?

– Дон, это противозаконно, и ты это знаешь.

– Я знаю много чего, – Джиббс чуть повысил голос. – Позвонив из Лондона, ты сказал мне, что эти парни особенно интересовались мистером Марчем.

– Да. Совершенно верно. Уолтером Марчем. В свое время я работал у него.

– К какому выводу ты пришел?

– Почему они выделили именно Марча?

– Да.

– Едва ли не самый влиятельный человек. «Марч ньюспейперс», – правое ухо Флетча раскраснелось, начало болеть. – Послушай, Дон, у меня осталось лишь несколько минут, если я хочу успеть на самолет. Ты говоришь...

– Нет, мистер Флетч. Говорю я, – другой голос, более зрелый, властный.

– Кто это? – переспросил Флетч.

– Роберт Энглехардт. Начальник отдела, в котором работает Дон. Я слышал весь разговор.

– Однако! – Флетч усмехнулся. – Вечно вы со своими штучками.

– Насколько я понимаю, вы звоните Дону, чтобы спросить, должны ли вы выполнить порученное вам дело.

– Вы все поняли правильно.

– И каким, по-вашему, будет ответ?

– Мне представляется, что утвердительным.

– У вас сложилось правильное впечатление.

Вновь в трубке щелкнуло.

– Дон, ты еще здесь?

– Да.

– Вы так запутались в собственной загадочности, что не можете ответить на вопрос простым да или нет, не напустив дополнительного тумана.

– Какой загадочности?

– Перестань, Дон.

– Мы всего лишь пытаемся убедиться, что конгресс ААЖ продолжается.

– Продолжается? А с чего ему прерываться?

– Вы, журналисты, узнаете новости последними, не так ли?

– Какие новости?

– Сегодня утром Уолтера Марча убили. В Хендриксе. До свидания, Флетчер.

ГЛАВА 3

– Привет, привет, – Флетч застегнул ремень безопасности, усевшись в кресло рядом с кареглазой девушкой со светлыми волосами. – Я живу в ладу со всеми.

– Вы не в ладу даже с расписанием, – ответила девушка. – Из-за вас вылет задержали на десять минут.

В салоне было двенадцать мест.

– Я говорил по телефону. Со старым дядюшкой. Язык у него ворочается не так шустро, как прежде.

Пилот захлопнул и застопорил дверцу.

– Я вас прощаю, – улыбнулась девушка. – Где вы так загорели?

– Я только что прибыл из Италии. Этим утром.

– Это достаточно веская причина для опоздания. Пилот завел моторы и самолет медленно покатился от здания аэропорта к началу взлетной полосы.

– Спросите меня, хорошо ли я долетел.

Им приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга. Все три двигателя ревели, один – прямо над их головами.

– Хорошо ли вы долетели?

– Нет, – маленький самолет, трясясь, катился по бетону. – Спросите, чем мне не понравился полет.

– Почему вам не понравился полет?

– Я сидел рядом с методистским священником.

– И что? – удивилась девушка.

– Его самодовольство росло с каждым футом подъема.

Она покачала головой.

– Полет на реактивном лайнере действует на людей по-разному.

– Вот и мой дядюшка не нашел шутку забавной.

– Наверное, вы потому и опоздали, что делились ею с ним.

– Я – любящий племянник.

Самолет остановился. Двигатели взревели еще громче. Пилот отпустил тормоза и самолет начал набирать скорость. Его трясло все сильнее, а в тот момент, когда Флетч решил, что фюзеляж уже разваливается, они оторвались от земли.

Самолет описал полукруг, огибая Вашингтон. Шум двигателей заметно стих.

Девушка глянула в иллюминатор.

– Мне нравится смотреть на Вашингтон сверху. Такое милое местечко.

– Хотите его купить?

Она удостоила Флетча пренебрежительной улыбкой.

– И вы еще говорите, что ладите со всеми.

– Со всеми, – подтвердил Флетч. – С методистскими священниками, дядюшками, ослепительно красивыми девушками, сидящими рядом со мной в самолетах...

– Я ослепительно красивая? – прокричала она.

– Потрясающая. Ваш муж того же мнения?

– У меня нет мужа.

– Как так?

– Еще не нашла достойного человека, которому могла бы отдать руку и сердце. А как поживает ваша жена?

– Которая?

– У вас их легион?

– Был легион. Легионы и легионы. Великое множество. Практически все достойны того, чтобы выйти за меня замуж.

– Полагаю, за исключением меня.

– Я слишком быстро предлагаю женщинам соединиться узами брака. По крайней мере, так сказал мне методистский священник.

– И все они соглашаются?

– Большинству приходится. Такой уж я человек. Люблю устоявшееся. К примеру, законный брак.

– У вас это комплекс?

– Несомненно. Вы поможете мне избавиться от него?

– Конечно.

– Когда я попрошу вас выйти за меня замуж, пожалуйста, ответьте отказом.