Мила Бояджиева - Круиз Розовая мечта Страница 3

- Пожалуй, я действительно перегрелась. Почти "вставка".

- "Солнечный удар", - перевел Аркадий. - Так назвал Бунин свой известный рассказ. Вспышка бешеной страсти. Между прочим, на пароходе. Две сумасшедшие ночи - и случайно встретившиеся, сраженные наповал любовью, люди расстались навсегда...

- В приволжской гостинице, кажется. Последнюю ночь они провели в провинциальной гостинице, - уточнила я и поднялась. Накинув на плечи легкий длинный халат в сине-белую морскую полосу и бросив в соломенную сумку едва пролистанный "Штрек", кивнула. - До встречи за обеденным столом.

Очевидно, А. Р. Т. сделал какой-то знак Игроку. Тот, подхватив Ваську под локоток, тут же направился к нам.

- Новый русский поймал золотую рыбку и спрашивает: "Чего тебе надоено, золотая рыбка?" - Доложил он прямо с лету.

Никто не засмеялся, только Аська снисходительно потрепала шутника по смуглой щеке:

- Вот уже третий раз от тебя эту сказочку слышу и все не пойму, когда смеяться?

- Я же тренируюсь! Чем чаще рассказываешь, тем лучше запоминаешь, а то я иногда все байки путаю.

- Хорошо, что не "бабки". - Заметил Юра, с трепетом провожая взглядом брошенный в урну "бычок". - Как финансист ты у нас вне конкуренции. А вот как юморист... "Встречает новый русский старого. "Как дела?" - спрашивает. - "Плохо, - отвечает старый. - Три дня уже ничего не ел". "Так нельзя, старик, нужно себя заставлять".

Игорь с недоумением обратился к Аське:

- Это про что?

- Юрочка хотел сказать, что у "старого" вообще жрать нечего... Не очень-то смешно, конечно, - согласилась та.

- Но зато прямо к обеду. Возбуждает дикий аппетит. Сегодня я, кажется, покажу высокий пилотаж. Так на этих железках умотался. - Продемонстрировал позу бодибилдинга Аркадий. - Боюсь, если срочно не верну пару-тройку килограммов, могут в кино забрать. Буду есть за двоих. И за "старых" и за "новых".

- Ну, тогда и за меня. Я, пожалуй, пропущу обед. Что-то и впрямь голова кружится. - Я закинула сумку за плечо и сделала всем ручкой. - Чао, друзья, до вечера!

- Не забудьте, госпожа Баташова, - крикнул мне вслед Аркадий, - у нас сегодня вечером маленький банкет по случаю прощания со Средиземным морем.

- Странновато все же, почему ты опасаешься произносить её имя? Спросила Аркадия Аська и я удивилась не столько присутствию ревности в её тоне, сколько тому, что эта мысль пришла в голову наблюдательной Ассоль только сейчас.

Глава.2

"Зачем я здесь?" - вот над чем стоило задуматься. И я честно все время пыталась этим заняться, но атмосфера круиза категорически противопоказанна умственным усилиям, особенно, в области самоанализа. Размышления получались вялые и лживые.

Сбросив одежду на ковер в своей просторной, нарядной каюте, я погрузилась в теплую ванну и включила форсунки, - вода забурлила, стимулируя поток мыслей. Итак, что толкнуло меня в круиз с насмешливым названием "Голубая мечта"? Жажда новых впечатлений, желание отвлечься от профессиональных проблем, неумение противостоять натиску Аськи? А может быть, что-то новое в интонациях поддержавшего идею путешествия мужа? Что же, в самом деле, что? Оказалось, что в разное время суток и в зависимости от "освещения" ответ выглядел по-разному, как озеро на картинках импрессионистов - серо-угрюмое вечером, оно радостно золотилось под утренним солнцем. "Эффект хамелеона", хорошо известный опытному психологу, каковым я себя считаю.

Когда я объявила Сереже, что собираюсь махнуть с Аськой в морскую прогулку, он неожиданно подхватил идею:

- Давай, давай! Катись, детка. Ты должна насытиться этими туристическими деликатесами. По-моему, ещё кусочек - и тебя стошнит. Где моя любознательная женушка не побывала? - Он крутанул надувной глобус, на котором наша дочь Софья прокладывала маршруты поездок красным фломастером. Красные линии, причудливо виляя, добрались до всех материков.

- Ты хочешь сказать, что скоро наступить момент, когда я высокооплачиваемый специалист и жена преуспевающего чиновника, стану отплевываться от "сладкой жизни"? Попрошусь на работу в районную поликлинику и вызову из английского лицея дочь, чтобы стать примерной матерью и активной зрительницей телесериалов? - Ринулась я в бой, понимая, что Серж, как всегда, прав, - удовольствия начали меня утомлять.

- Это непременно случится, дорогая. Не обязательно, конечно, идти в районную поликлинику, можешь вернуться и в свой Центр. А Софка и так через год вернется. Ты просто ещё сама не знаешь, чего хочешь, Бубка. А я знаю. И поэтому буду встречать тебя через десять дней с хризантемами и ухмыляющейся рожей, на которой так и написано: "а я оказался прав!" - Сергей посмотрел ласково-настороженно. Так он смотрел на свою умирающую мать - с улыбкой скрывая смертельный диагноз.

- Так что, что ты уже знаешь, Серж? Что мне ещё предстоит понять? встрепенулась я.

Он обнял меня за плечи - по-товарищески, по-доброму, и сказал куда-то в сторону, почти без выражения - просто проговорил свои мысли:

- Ты убедишься, что очень счастлива. Здесь, с нами. Со мной и Софкой... И что больше ни-че-го тебе не надо... Ведь так, Бубка? - Он заглянул мне в глаза.

Этот печально-мудрый взгляд и прозвище "Бубка" означали следующее: мы - крепкая пара, свои ребята, с полуслова понимающие друг друга. И если одному из нас понадобится испытать крепость каната, держащего "связку", то другой, а именно - Сергей, надежно и вовремя подстрахует.

- Спасибо, милый. Мне, пожалуй, стоит развлечься. Хотя я и так знаю, что лучше не бывает. Нигде на свете...

- Но ведь бывает по-другому...

Я виновато кивнула, словно соглашаясь с обвинительным приговором. До сего момента мы с Сергеем везде путешествовали вместе.

Такая вот получилась у нас версия: я направляюсь на поиски приключений, которые в итоге должны поднять акции благополучной семейной жизни. Но какие приключения, если "дух" риска и авантюры мне чужд, а курортные флирты так же противны, как совокупления с попутчиком в лифте?! Какая "эмоциональная разрядка", если я слишком занудна для радостей необременительного "романа" и наглухо закрыта для "серьеза" - проверенная, закаленная в боях с сильным полом однолюбка?!

Ну, тогда все понятно - я просто желаю развлечься, поглазеть на дальние страны, понаблюдать за людьми, размяться, поплавать, понежиться на южном солнце. Именно это бодрящее предощущение неведомых туристических впечатлений охватило меня в аэробусе рейса "Москва-Одесса", куда две элегантные пассажирки втащили, не без помощи стюардов, объемный багаж. Нет, мы не собирались продавать в Стамбуле икру и водку, чтобы прибарахлиться тамошними дешевыми дубленками и куртками. Мы откровенно намеревались шиковать! И от того, что в чемоданах затаились готовые к бою обалденные туалеты банкетно-развлекательного плана, от заинтересованных взглядов попутчиков, зачастивших в нашу сторону, в пресыщенном опытном сердце вспыхивала все та же искорка шального озорства, что зажигает глаза девчонки, бегущей на школьный бал.

В шикарном новом салоне "Касабланка" на набережной Одессы мы приобрели испанские соломенные шляпки с широкими тульями и кожаной косичкой, перехватывающей тулью.

- Весь теплоход будет в таких, - заметила Ассоль, не отрывая завороженного взгляда от своего отражения в зеркале. - Но мы - вне конкуренции. С нашими данными и нашими кавалерами.

- Твоими. - Категорически отрезала я, ставя точку в сомнениях Аськи относительно моей моральной устойчивости. - У тебя свои стратегические задачи, у меня - свои. Проблема супружеской измены, как ты прекрасно знаешь, на повестке дня у меня не стоит.

Ассоль снисходительно окинула взглядом мой дорожный костюм, отнюдь не соответствующий образу "синего чулка", но спорить не стала. А могла бы!

Для кого, спрашивается, тащу я с собой дорогие и чертовски соблазнительные тряпки, мешок косметики, которой дома в основном пренебрегаю? Ах, для себя! Ну, конечно же - просто для того, чтобы чувствовать себя женщиной, удачно устроившей свою судьбу и оказавшейся за пиршественным столом в нашей новой российской чумной жизни. Можно думать и так. Особенно хорошо это удается у поручней белоснежного четырехпалубного красавца, возвышающегося над одесским причалом.

Сентябрьское солнце золотит стекла освеженных ремонтом особняков на набережной, шустрят в кронах платанов воробьи, гомонит толпа, медленно, но верно разделяющаяся на отбывающих и остающихся. Вежливый голос на трех языках извещает по репродукторам маршрут "Зодиака", словно объявляет программу блистательного концерта. "Барселона, Ла-Валетта, Неаполь..." Суетится команда, отступают от кромки причала вконец измученные завистью провожающие и вот отрывается пуповина, связывающая корабль с землей, поднимаются трапы и весь корпус богатыря начинает нервно дрожать, словно от нетерпения вырваться на морской простор. Вибрируя, мы медленно отдаляемся от бетонного берега. Солоноватый запах моря, смешанный с копченым духом смоляных канатов оттесняет городской воздух с его шумами, запахами большого жилья, и вдруг над палубой блаженно разливается голос Малинина, поющего что-то щемяще-лирическое о синих кораблях и капризном счастье...