Сергей Попов - Последний писк полковника Зарубина. Детективная повесть Страница 3

По той реакции, которая была у моих сослуживцев, по той сосредоточенности, которая в один момент сковала их лица, я понял, что сейчас они услышали именно то, что стремились услышать в этих стенах. Женщина, у которой было не две груди, как у всех, а почему-то четыре, была для них важнее расчлененного на куски агента израильских спецслужб. Итак, теперь я знал ответ на вопрос, который мучил меня, пока шофер искал дорогу к поселковому магазину. Оставалось понять: зачем моему ведомству понадобилась эта необычная женщина?

Костоправ тоже почувствовал перемену в слушателях и замолчал. Паузу прервал Платон Филиппович: «Ну, и как она вам, эта дама?» «Что, как?» – не понял костоправ. «Ну, общее впечатление?» «Потрясающе!!! – вдохновился хайропрактик, – Сейчас расскажу, Вот, например, приходилось ли вам видеть человека с шестью пальцами?» Все присутствовавшие отрицательно покачали головами. «Лично мне приходилось. И не раз. Отвратительное зрелище. Конкретно меня такая аномалия отталкивает. А женщина, у которой четыре груди, – это совсем другое дело! Это не просто вполне нормальное зрелище, я бы сказал: это зрелище восхитительное! В такой представительнице прекрасного пола есть что-то возвышенное, величественное, а главное, на редкость притягательное. Такое впечатление, что слейся ты с ней, как мужчина с женщиной и выполнишь какую-то большую вселенскую миссию». «Вот – вот! – бросил вскользь Платон Филиппович. – Об этом мы уже осведомлены,… правда, из Интернета».

Виталий замолчал. Молчали сотрудники спецслужб. Я невольно перевел взгляд на хозяйку коттеджа. Виталий заметил это и воспользовался, чтобы разрядить обстановку. «Хорошо, что у меня жена не ревнивая. Правда, Леночка? А то при моей работе не знал бы, что делать». Леночка, которая, наверно, уже не в первый раз слышала рассказы своего мужа и про грудь величиной с ведро, и про даму, у которой этих грудей было не две, а четыре, устало бросила: «Папик, ты сменил бы тему, а то утомил людей пустыми рассказами. У них к нам, наверное, и посерьезней вопросы есть». «Нет, нет, не мешайте ему, пусть рассказывает, – запротестовал начальник отдела и уже обратился напрямую к костоправу, – Скажите, Виталий, а какие проблемы были у той женщины, у которой четыре груди? Ну, с чем она к вам обращалась? Когда была в последний раз? Когда должна была посетить вас вновь?»

«Нет, не ошибся – отметил я для себя, – предмет повышенного внимания моих коллег – именно эта необычная женщина. Но зачем она им? Зачем? Зачем? Зачем?» Я решил дождаться удобного случая и, прикинувшись простаком, задать этот вопрос в лоб – а вдруг расколются.

Услышав, что именно интересует его гостей, костоправ задумался: «Ой, да эта дама была у меня вчера. С чем обращалась? Не вспомню – у меня много людей. Сколько я ей сеансов назначил и с какой периодичностью я тоже забыл. Мне надо посмотреть в журнал. Я вниз спущусь – принесу. Лена, – обратился он к жене, – ты не помнишь, куда я задевал свои очки? Без них теперь вблизи ничего не вижу». Оба, костоправ и его жена, быстро вышли.

«Установить за коттеджем круглосуточное наблюдение! – приказным тоном отчеканил Платон Филиппович. – Есть шанс, что она здесь еще появится. Капитан Ревнилов – исполнять!» «Есть исполнять! – Ревнилов поставил фужер, который уже опустошил три раза, и тут же потянулся к бутыли, чтобы наполнить бокал в четвертый раз. «Капитан Ревнилов, – жестко пресек его действия подполковник, – вы слышали приказ? Срочно организовать наблюдение за коттеджем. Надо фиксировать всех, кто приходит на прием к костоправу». От столь быстрого перехода от вальяжной беседы к служебным обязанностям Ревнилов растерялся, и чтобы нагнать мысль своего начальника спросил: «А кого мы здесь ждем?» «Ну, эту даму с четырьмя грудями» – неохотно ответил Платон Филиппович. Я, окрыленный тем, что подполковник начал «колоться», решил пойти дальше капитана и задал тот вопрос, который интересовал уже меня: «А на кой чёрт она нам сдалась, товарищ подполковник?» Платон Филиппович, пристально посмотрев мне в глаза, ответил: «Согласно некоторым восточным поверьям, товарищ Ведрин, женщина, у которой четыре груди, должна произвести на свет Спасителя Отечества». Ответ был не то в шутку, не то всерьез. Я не смог скрыть свое удивление этим ответом. «Ну и что с того, что она родит какого-то Спасителя Отечества?» Подполковник Гладилин даже не стал смотреть в мою сторону, а лишь отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. «Капитан, установить наружное наблюдение». – повторил он приказ Ревнилову. В этот момент из-за стола встал майор Сверчков. «Товарищ подполковник, – обратился он к старшему по званию. – Разрешите мне срочно отбыть в Москву по служебным делам». Платон Филиппович кивком головы дал свое согласие. «Может быть мне тоже слинять? – мелькнуло в голове. – Из-за какой-то ерунды теряю драгоценное время? Дама с двумя бюстами, рождение Спасителя Отечества – это чушь. Надо найти повод смыться».

Когда майор вышел, вдруг неожиданно оживился Ревнилов. «Стоп! – вдруг ударил он ладонью по столу. – Товарищ подполковник, в нашем случае наружное наблюдение за коттеджем ничего не даст». Брови Платона Филипповича удивленно взметнулись. Капитан продолжал: «Находясь на улице, невозможно визуально отличить, у посетительницы четыре груди, или, как у всех, – две – под одеждой не поймешь. А, тем более, что осень началась – пойдут плащи, куртки, пальто». «Твое предложение», – перебил его начальник отдела. «Надо кого-то в доме оставить», – ответил капитан. «Оставить, как?» – поинтересовался подполковник. Ревнилов лишь на секунду задумался: «Под видом лечения!»

«Интересно, кому поручат вести наблюдение и одновременно лечиться? – подумал я. – Точно не мне. Ведь я же здоров. И, слава Богу! Сейчас же найду удобный случай и заявлю, что мне тоже срочно нужно в Москву, как майору Сверчкову. Вместо того, чтобы торчать в этой глуши, я, наконец, займусь наведением порядка в своей личной жизни. Вчерашнее не должно повториться: не буду больше со страхолюдинами гулять по Тверской!»

В это время вошел костоправ в узких продолговатых очках. Начальник отдела тут же попросил его: «Виталий, а Вы можете сейчас осмотреть одного нашего сотрудника? А то он на спину жалуется». «Впервые слышу, чтобы кто-то из моих сослуживцев жаловался на боль в спине» – с недоумением отметил я. Но в этот момент подполковник бросил выразительный взгляд именно в мою сторону. Ревнилов перехватил движение начальственных глаз и тут же шепотом скомандовал: «Раздевайся, старлей!» И не успел хозяин коттеджа произнести, что он не против того, чтобы произвести осмотр, как я уже стоял перед ним в одних трусах.

«А спина-то у вас, молодой человек, в идеальном состоянии, – сказал костоправ. – Ума не приложу, почему она у вас может болеть». Повисла неудобно пауза – сотрудники спецслужб поняли, что попали впросак. Я же чувствовал себя симулянтом. Забыв, что минуту назад я благодарил Бога за то, что мне, кажется, удалось избежать перспективы остаться в этом коттедже под видом больного, теперь я ощущал себя виноватым в том, что моя спина оказалась абсолютно здоровой. Я чувствовал, что подвел Платона Филипповича, подвел Ревнилова, подвел всех своих новых сослуживцев, с которыми мне предстояло работать, и поэтому хотел исправить ситуацию. Хотел, но не знал как. И вдруг у меня в голове всплыла строчка из шуточной песенки, во второй раз всплыла за это утро: «Одна нога у ней была короче…» «Гражданин Костоправ, – я почему-то вдруг официально обратился к хозяину дома. – А вы можете удлинить ногу?» Взгляды всех присутствовавших разом обратились в мою сторону. Я продолжал: «А то у моей подруги одна нога значительно короче другой». «На пять сантиметров могу удлинить, не больше» – со знанием дела сказал Виталий. «Ну, так я ее к вам приведу, ладно? И сам с ней побуду пока это… того… процесс лечения».

Я собственноручно поставил крест на перспективе наладить в ближайшие дни свою личную жизнь. Ответ костоправа лишь утвердил меня в этом: «Это долгий процесс – удлинить ногу. За один сеанс я не вылечу». «Ничего, пусть будет долгий, – охотно подхватил Платон Филиппович, который на лету понял мой замысел. – Лечите ее, как следует, Виталий. Мы все оплатим. А то, сами понимаете, пора парня женить, а у его избранницы одна нога короче другой. Безобразие! Такой брак – позор для всего нашего ведомства».

Виталий открыл, было, рот для того, чтобы выразить свое согласие, как в этот момент в каминный зал вошел высокий мужчина средних лет. Мало того, что он был одет «с иголочки», весь его уверенный вид, неторопливость движений говорили о том, что перед нами человек не только состоятельный, но и состоявшийся, состоявшийся именно как личность. «Ко мне пациент», – вырвалось из открытого рта костоправа. «Не смеем мешать» – сказал подполковник, поднимаясь из-за стола.