Фридрих Незнанский - Черная ночь Назрани Страница 3

Стало все понятно: устраивать облаву на милицию могут только боевики. Причем обычно подобные рассказы сопровождались упоминанием чеченцев. Что же могло произойти в Ингушетии за время его полета?!

Александр Борисович бросил быстрый взгляд на Виктора. Тот сидел от страха ни жив ни мертв.

— Да вы что, ребята! — как можно спокойней сказал Турецкий, улыбнувшись. — Я артист, в кино снимаюсь. — И, вспомнив, почти радостно добавил: — Как раз артистическое удостоверение у меня при себе.

Надо сказать, для пришедшей мгновенно в голову выдумки насчет артиста имелись определенные основания. Одно время Турецкому, по распоряжению начальства, пришлось потрудиться консультантом на съемках детективного телесериала. Причем драматурги, а их была целая бригада, сочиняли сценарии, изучая предоставленные им прокуратурой следственные материалы разных лет. Так получилось, что львиная доля сюжетов была связана с расследованиями, которые в свое время вел Александр Борисович. Видимо, в знак некой признательности режиссер подобрал на главную роль поразительно похожего на Турецкого артиста. И на банкете, после премьеры первой серии, следователю вручили шуточный пропуск на киностудию, где проводились съемки. На картонке была приклеена фотография Турецкого, а написаны имя-отчество настоящего артиста, который после той роли получил огромную популярность. По каким-то мистическим соображениям Александр Борисович таскал пропуск при себе в бумажнике, никогда не пользовался им, а сейчас, очень кстати вспомнил о нем и показал бандитам.

— Узоров Игорь Андреевич… киноконцерн «Мосфильм», — прочитал вслух громила в маске и обернулся к стоявшему рядом такому же верзиле без маски: — Э, верно, человек артист. Как ваш Закаев.

«Дело осложняется, — подумал Турецкий. — Значит, здесь чеченцы и еще кто-то, для кого Закаев не свой. Наверное, местные. Нужно выкручиваться».

— Закаев мой друг, — произнес он небрежно. — Мы с ним вместе учились.

— Выходи, — приказал верзила в маске, возвращая ему пропуск. — Ступай отсюда. Мы с артистами не воюем.

— Так мы с водителем уж доедем до гостиницы, — сказал Турецкий на голубом глазу.

— Ступай пешком. Артист должен много двигаться, чтобы не зажиреть. Тогда сможет играть трудные роли. Может, спортсмена или солдата.

— Или генерала, — добавил кто-то под общий гогот.

— Генерала — нет. Их генералы не двигаются. Они только и могут, что сидеть в креслах.

Гогот стал еще пуще.

Одуревший от всего этого Виктор находился в невменяемом состоянии. Он по-прежнему сидел за рулем с каменным лицом. Двое бандитов вытащили его из машины, дали под зад коленом.

Словно очнувшись, он запротестовал:

— Мужики, я что-то не врублюсь. Почему мне дальше нельзя ехать?!

— Да ты же пьяный, — со смехом ответил один из боевиков в маске, из-под которой торчала борода. — Ты задавишь кого-нибудь. Смотри, какой сильно пьяный человек, еле на ногах держишься. Сейчас упадешь.

— Ни капли в рот не брал, — категорически заявил Виктор. Если раньше он слегка заикался, то сейчас говорил совершенно четко.

— Хочешь, докажу, что пьяный? — подскочил широкоплечий крепыш и приставил к груди Виктора автомат. — Доказать, глупый человек? Или так поверишь?!

Турецкий, схватив Виктора под руку, потащил его за собой в город. Тот вырывался, оборачиваясь, кричал:

— А машину я где получу?!

— Машина нам самим пригодится, — неслось вслед. — Мы моджахеды и пришли в Ингушетию, чтобы захватить власть. Уже захватили. Скоро, артист, будешь выступать здесь перед нами на сцене. Репетируй. Аллах акбар!

Глава 3

ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ

Сначала в нем надолго угнездилась обычная злость. Набилась плотно, как бы заполнив все свободные полости его существа. Порой казалось, она мешает ему двигаться, дышать. Бессильная злость малыша на взрослого, явно несправедливого обидчика, злость на еще недавно бывшую для него родной структуру, которая ни с того ни с сего громогласно объявила его чужаком, отторгла, вышвырнула, словно котенка.

Сидя в кресле и машинально перебирая шарики агатовых четок, прокурор Бритаев постоянно возвращался мыслями к событиям последнею времени. Он анализировал их, препарировал и так, и эдак, старался посмотреть на все происшедшее со стороны. Не находил он своей вины, ни капли. Можно быть, конечно, невиноватым, а попросту ошибаться. Но он и ошибок не видел. В деле Тавасиева разобрался спокойно, без излишней торопливости, чтобы не говорили потом, будто он приказал освободить арестованного впопыхах. Тавасиев ему не брат, не сват, у них шапочное знакомство. Даже нельзя сказать, что Руслан Сосланбекович вызывал у него особенную симпатию. Мужик как мужик, в меру ловкий, в меру деловой. Возможно, рыльце в пушку, иначе не добился бы определенных высот — директор конезавода, председатель Федерации конного спорта, сейчас к тому же будет баллотироваться на пост мэра Назрани. Вот отсюда и растут ноги. Нынче в борьбе за власть все способы хороши. Соперникам Тавасиева нужно бросить что-то на чашу весов. Поэтому именно после того как был обнародован список кандидатов, в прокуратуру посыпались разоблачительные письма, часть из них была опубликована в местной газетке «Триумф». Хотя порой сочинены они весьма искусно, все равно от них исходит циничный душок — разбирайтесь, проверяйте факты, а мы терпеливо подождем. Как ни крути, на это уйдет прорва времени, и, если доводы будут опровергнуты, тоже не беда — осадок останется. Это, в конце концов, главное. Ведь не сам по себе интересен директор забытого богом конного завода. Нет, это устранение конкурента, пусть не мешается на дороге, не путается под ногами.

Заур Борисович помнил то совещание до малейших подробностей.

За час до начала прокурор республики сообщил Бритаеву о своем отъезде — срочно нужно было лететь в Москву — и поручил провести совещание ему, своему заместителю. Выступали все присутствующие, и все в один голос предупреждали Заура Борисовича, по-дружески предлагали переждать день-другой, не лезть на рожон. Да, с их стороны есть малозаметное нарушение законности, но зато будет полная ясность, а коллективная ошибка — это вроде как и не ошибка вовсе, ее легко объяснить обычными техническими причинами, бюрократической накладкой. За коллективную ошибку никто не бросит в них камень. Такое случается сплошь и рядом, наши правоохранительные органы на это давно смотрят сквозь пальцы.

Выслушав всех, Заур Борисович сделал паузу. Ох уж эти бритаевские паузы, в прокуратуре о них легенды ходили. Никогда не знаешь, что последует за ними. Так и в тот раз. Посидел, подумал и решительно рубанул: «Все понятно. Тавасиева освобождаем». Вот оно, волевое решение.

Знал, что в глубине души большинство с ним согласно. Сами же потом будут цокать языком и восхищенно приговаривать на каждом углу: «Вах, какой решительный человек этот Бритаев! Таких решительных еще поискать надо!» Они довольны, теперь ответственность только на нем одном. Он, как всегда, играет с огнем. Так ведь, когда отвечаешь за судьбы людей, по-другому нельзя. Сколько подобных решений ему приходилось принимать! Каждый раз многие довольны, но, увы, недовольных тоже хватает. От этого никуда не деться. Угроз столько было, что он уже к ним привык, толстокожим стал.

Ох и рассвирепел же прокурор республики, узнав об этом. Первый раз Бритаев видел его таким. Все знали, что Наскидаев вздорный человек, с фордыбачинкой, но тут он буквально из себя вышел. Как же — приняли решение без его ведома. Уж он-то не стал делать никаких мхатовских пауз, не пытался обуздать свою истерику — моментально уволил без всякого наркоза: без душеспасительных бесед, без требований написать заявление об отставке, об уходе с занимаемой должности по собственному желанию. Прогнал заместителя — и баста…

Вдруг где-то невдалеке послышались частые выстрелы. Бритаев подошел к окну. С высоты пятого этажа из-за пышной листвы каштанов улица просматривалась плохо, но все же можно было разобрать, как люди, прижимаясь к стенам, лихорадочно перебегают от одного дома к другому. Вот женщина вышла из магазина и, втянув голову в плечи, трусцой пересекла улицу. Стрельба усилилась, послышались автоматные очереди.

В комнату вошла встревоженная жена:

— Ты слышишь, Заур? Что это происходит?

— Понятия не имею.

Как назло, сына дома нет. Правда, сейчас он в безопасности, у товарища. Родители купили тому какой-то домашний кинотеатр, вот Казбек и приглашен на просмотр фильма. Нужно позвонить, предупредить, чтобы один не выходил, переждал заварушку. Снял трубку — телефон не работает. Вот это уже серьезно. Судя по всему, в городе происходит какая-то масштабная акция. Вот что значит быть не у дел. Возможно, это проводятся учения. Был бы при должности — знал бы все подробности. Сам бы не волновался и жену успокоил бы. Благо дочки сейчас нет в городе. Элина учится в Пятигорске, на юридическом факультете, первокурсница. Скоро она сдаст сессию и приедет на каникулы домой.