Сергей Рокотов - Слепая кара Страница 3

- Где? Да нигде не работает, хрен его знает, на что пьет, собака! Жена его, знаю, уборщицей в трех местах, но на ее деньги сильно не напьешься. Ворует небось где-то. Мало ли сейчас проходимцев всяких. И зачем его Колька домой привел?! На горе себе! Как теперь наш Толечка без отца расти будет? И снова заплакала.

- Ладно. Сергеев, иди к Трыкину домой, доставь его сюда.

Сергеев, высокий, с лейтенантскими погонами, молча отправился исполнять приказание. Гусев продолжал спрашивать Любу:

- Живете с кем? Квартира отдельная?

- Да нет, с подселением, соседка одна есть. Вера Александровна. Врач, на пенсии. А у нас двое детей.

Наташа от первого моего мужа, она в книжном магазине работает, и Толик, он в школе сейчас.

- А какие у вас основания, Любовь Михайловна, подозревать этого... Трыкина?

- Основания? Да какие там основания? Поганый он, понимаете, поганый! Въедливый такой, на язык очень грязен, и глаз у него нехороший. Ну а вчера они поссорились, подрались почти даже.

- А до этого какие у них были отношения?

- Какие там отношения? Соберутся и пьют. Курят, матерятся, сами понимаете.

Тут вдруг до Любы стало доходить, что пьянкам этим пришел конец, что многому пришел конец, и она с удивлением и даже испугом стала осознавать, что почувствовала облегчение. Говорила она с Гусевым охотно и уже не ощущала того ужаса, который испытала, увидев мертвого Николая. "Ох, и стерва же я", - подумалось ей.

- А ссора между ними на какой почве произошла?

Тут Люба замялась.

- Да.., понимаете, к дочке моей он стал приставать, к Наташе. А Колька заступился. А тот ему наговорил чего-то. А Колька его на лестницу и выпихнул.

А тот угрожать начал. Ну и вот, сами понимаете, - я в магазин пошла, а тот пришел и прирезал. Трудно, что ли?

- Вам прямо следователем работать, Любовь Михайловна. Так здорово вы все расписали, - усмехнулся Гусев.

- Это дело ваше. Вы спрашиваете - я отвечаю, - обиделась Люба.

Пока они беседовали, тот, который фотографировал, колдовал над трупом Коли, осматривал вещи, видимо, отпечатки пальцев снимал. Это Люба в фильмах видела. Ей становилось интересно.

Вскоре появился и Сергеев.

- Ну как? - спросил Гусев.

- Да неудачно, товарищ капитан. Единственно, в чем повезло, жена его домой пришла. Так она говорит - Трыкина со вчерашнего вечера дома не было.

- Врет! Все врет, зараза! - крикнула Любка, входя в раж. - Разумеется, она своего мужа будет выгораживать!

- Вы погодите, - попросил Гусев.

- А чо годить-то? Ща она скажет, что он еще вчера в Сочи улетел или в Монте-Карло. Верьте ей больше.

Возьмите и прижмите ее, сучку, как положено...

- Да мы сами разберемся, Любовь Михайловна.

- Знаем мы... Слышали по телевизору, сколько у вас нераскрытых убийств. А тут дело ясное... Вы сами поймите, кормильца потеряли.., двое детей, вдруг заплакала Люба, до того ей стало жалко.., только не Колю, а саму себя. До нее дошло, что жить-то им теперь вовсе не на что, разве что на Наташину зарплату. Почему ей такая судьба? Сашка погиб, Кольку убили, ей уже сорок шестой год идет, кому она теперь нужна?

Была хоть при муже каком-никаком, а теперь... Одна-одинешенька.

- Вы не беспокойтесь, мы найдем этого Трыкина.

Может быть, и правду говорит его жена, может, он после того, как ушел от вас, дальше пошел пить и дома действительно не ночевал, почему бы и нет?

- Ну, это они могут, - согласилась Люба.

- Так, Сергеев, - сказал Гусев. - Беритесь за поиски Трыкина, спрашивайте соседей, друзей. Надо его найти. Без этого дело дальше не продвинется.

- Скоро должен участковый подойти, - сказал Сергеев. - С ним вместе будем искать.

И ушел.

Вскоре после его ухода опять хлопнула входная дверь.

- Это, наверное, Вера Александровна, - сказала Люба. - Соседка наша.

Гусев вышел в коридор. Перед ним стояла пожилая седая женщина невысокого роста, старомодно одетая.

- Здравствуйте, - сказал Гусев.

- Здравствуйте, - ответила женщина. - А вы кто?

- Я инспектор уголовного розыска капитан Гусев.

- А что случилось? - Женщина внимательно поглядела на Гусева, не проявляя, однако, особого волнения.

- У вас в квартире произошло убийство. Будьте добры, пройдите сюда.

- Пожалуйста.

- Ой, Вера Александровна! - заголосила Люба, увидев соседку. - Горе-то у нас какое! Я вот пришла, а Колька мертвый лежит!

Вера Александровна внимательно и строго глядела на лежащий труп Николая. На ее лице Гусев заметил плохо скрываемое выражение брезгливости. И не только это. Что-то еще.

- Да... - только и смогла сказать Вера Александровна. - Вот дела-то какие.

- Вера Александровна, - спросил Гусев, - во сколько вы вышли из дома и видели ли вы сегодня Фомичева, вашего соседа?

- Я-то? Я.., вышла из дома где-то в половине одиннадцатого. А Фомичева я сегодня не видела. Не посчастливилось.

Гусев переглянулся с экспертом, лысоватым, в очках, который только что закончил осмотр и присел на стул.

- Скажите, пожалуйста, а никто к нему при вас не приходил?

- Нет, при мне никто не приходил. Я, Люба, почти сразу после вас и ушла, так что сообщить мне совершенно нечего. Я пойду, пожалуй. Люба, примите мои искренние соболезнования, вас мне действительно жаль. Вы позволите мне уйти, товарищ инспектор?

- Да, идите пока. Но нам придется еще вас побеспокоить.

- Это как положено, - сухо сказала Вера Александровна и вышла, еще раз поглядев на труп. Гусев заметил какой-то странный блеск в глазах пожилой женщины, ему показалось, что радость сверкнула в этом мимолетном взгляде. Он посмотрел на Любу.

- Чудная она, - махнула рукой Люба.

- Скажите, Любовь Михайловна, она что, недолюбливала вашего мужа? Между ними происходили ссоры?

- Ой, - вздохнула Люба. - Сами понимаете, какая жизнь в коммунальной квартире! Кухня одна, ванная одна, туалет один, народу много - конечно, радости мало. Она старуха, мы помоложе, малец сущий дьяволенок, всякое бывает. Ничего, конечно, особенного не было, но сказать, что они с Николаем друг друга жаловали, не могу - врать не приучена. А и какая разница, не она же его прирезала, в самом деле! Силенок бы не хватило! - вдруг засмеялась Люба, но взглянула на лежащий труп и прикрыла рот рукой. Ей стало забавно при мысли о том, что крошечная Вера Александровна всаживает нож в грудь здоровенного мясника Николая.

Гусев тоже слегка улыбнулся краешком рта, покачал головой. Потом сел писать протокол, изредка прерываясь и задавая Любе вопросы. Пока он писал протокол, Люба пошла на кухню и поставила чайник.

Вернулась в комнату, а тут раздался звонок в дверь.

Вскоре в комнату влетел крепенький, коротко стриженный малец лет десяти, влетел с шумом, с какими-то возгласами, но увидел труп и резко остановился. Люба схватила сына за плечи, прижала к себе.

- Ой, не смотри, сынок, не смотри. - Она стала прикрывать ему глаза руками. Тот, однако, очень хотел посмотреть и вырывался изо всех сил.

- Пусти, мам, пусти, говорю! Чего? Убили папку-то? Кто это его? Небось Вовка!

- Замолчи! - прикрикнула Люба. - И вообще, иди в комнату к Наташе, нечего тебе тут делать. Не для твоих глаз такое зрелище.

- Да никуда я не пойду, дай поглядеть-то! Ух ты! - вылупил глаза малец. - Ну и дырища у него в груди!

А крови-то! Чем это его саданули? Ножом, что ли? Вы кто? Следователь? Здрассьте. Вы откуда? Из МУРа? Ух, интересно...

- Здравствуй, Толик, - сказал Гусев.

- Здрассьте. Мам, я побегу гулять! Покушать нет ничего? Жрать охота!

Люба с осуждением смотрела на сына. Она ждала слез, страха, но увидела лишь равнодушие, дурацкое возбуждение и нездоровый интерес к происходящему.

Подивился и Гусев.

- Потом покушаешь, Толик, - строго сказала Люба. - Сейчас тут люди.

- Ну, я тогда побежал, пацанам расскажу, обалдеют..

- А вот этого делать не надо, Толик, - попросил Гусев. - Побудь пока дома, посиди с нами, ты нам не мешаешь.

- Да ну, сидеть! Погода такая классная! Чой-то я тут с трупом должен сидеть? Противно ведь!

- Что ты говоришь, поганец?! - возмутилась Люба. - Отец он ведь тебе!

- Сам знаю, что отец, - набычился Толик. - А чем я могу помочь? Чего разоралась?

- Замолчи! - вскочила Люба. - Ремня ща получишь!

- Тихо, тихо, - успокоил Гусев. - Ты, Толик, нам можешь тоже помочь. Мы кое о чем тебя спросим с Пал Васильичем.

- Спрашивайте. А это у вас чо? А это чо?

- Толик, - спросил Гусев, - почему ты решил, что твоего отца убил Вовка? Ты так ведь сказал?

- А кто еще? Они тут бухали вчера целый день, а потом побазарили. Этот козел к Наташке стал приставать, а батька... - При этом он хитро и мерзко поглядел на мать. Та сделала страшное лицо. - А батька его выгнал. А тот пригрозил ему. Вот я и думаю: ну, пришел, опять базар, и, значит.., убил. Мам, дай хоть колбаски, жрать охота, - вдруг заныл Толик.

- На, на, обожрись, зараза! - закричала Любка и вытащила из сумки полбатона любительской колбасы.

Тот схватил колбасу, положил на стол, отрезал себе здоровенный кусок и принялся его смачно есть без хлеба.