Владимир Макарченко - Встреча с русалкой. Детективы Страница 3

– Николай Алексеевич! Рад личной встрече! Много раз служебные дела пересекались в молодости, а личной встречи не получилось. Слава Богу, мир тесен! – И. видя, что Сычев удивленно смотрит на его попутчиков, вошедший решил пояснить. – По старой дружбе ребят подбросил. Заодно и сам с Вами решил пообщаться, версии случившегося обсудить.

– Вас, товарищ майор, я знаю лично. – Подчеркнуто официально обратился Сычев к старшему группы из области. – Прошу представить прибывших с Вами.

– Старший лейтенант Монин. Розыскник. – Представил майор своего сослуживца. – А это – бывший работник нашего кадрового управления, Ботин. В настоящее время уволен в запас и возглавляет службу безопасности в компании супругов Кузнецовых. Изъявил желание всемерно содействовать.

«Тогда мне все понятно. – Подумал Сычев. – Этого „специалиста“ Надежда могла легко обставить со своими поездками. Это – не личные дела периодически от пыли отряхивать, да на „полянки“ по случаю намекать. Тут стоящий опер нужен. А этот – только на совещаниях пыжиться и научился!» Но своего отношения к приезжему постарался внешне не выражать.

– Вас, уважаемый господин Ботин, я приглашу попозже. А пока позвольте нам с коллегами наедине потолковать. Субординация обязывает. – Сычев с веселой искоркой в глазах наблюдал, как Ботин нехотя приподнялся со стула, на котором уже успел вальяжно развалиться и, нарисовав мину равнодушия, указывающую на то, что ему и самому было бы скучно присутствовать при служебных разговорах, выплыл за дверь.

– Зачем так, Николай Алексеевич? Он же теперь на Вас в области ушат помоев выльет своим дружкам при удобном случает Впрочем, для этого типа все случаи удобны. – Майор махнул рукой. – Он нам всю дорогу вдалбливал главенство версии о каком-то там любовнике Надежды Васильевны. Причем изливал, как вещь установленную. У Вас уже что-то есть по этому поводу.

– Кое-что есть. Но не про его честь. Сейчас своих оперативных начальников соберу, тогда и обговорим.

– На этом месте когда-то был пионерлагерь городской службы быта. Небольшой. Один корпус для воспитателей и два – для самих пионеров. Человек на пятьдесят в смену был рассчитан. Уютный был лагерь. Мне очень нравился. Мамина сестра тут была заведующей. – Надежда знакомила меня со вновь отстроенным современным особняком, обнесенным по периметру земельного участка забором из красного кирпича. – Лет десять брошенным простоял. От строений одни руины остались. Случайно здесь оказалась, года два назад, и сердце по былому заныло. Потом выкупила этот хлам и решила поставить здесь семейное гнездышко…

– Хорошее гнездышко! В старые времена, сколько бы семей здесь птенцов вывело? – Вставил я.

– Не знаю. – Равнодушно ответила Надежда. Я понял, что мысли ее сейчас живут сами по себе, и не стал продолжать. – Сюрприз готовила. В пятом или шестом классе мама привезла мне сюда принадлежности для вышивания. Она очень хотела, чтобы я научилась красиво вышивать «болгарским крестом». А картинкой к вышиванию был вид кавказского Ласточкина Гнезда. Запало это гнездо мне в память. Вот тут, как смогла, и создала это чудо. Нравится.

– А что? Могло и не понравится? Да я как в сказке Шехерезады! Совершаю какое-то там очередное сказочное путешествие. Здорово все!

– Я рада такой оценке. Приблизительно так мне и думалось.

– Представляю, сколько радости могло бы быть у детишек. Но их пока нет. Почему?

– Тебе не кажется, что стал задавать нескромные вопросы? – В голосе Надежды проскользнула прохлада.

– Прости! – Я поспешил принести извинение.

– Чего уж! В мечтах о будущем и замышлялось все это. Хотелось стать обыкновенной женщиной, оставив все деловые хлопоты мужу. Стать просто хорошей мамой… И стану! – Резко заявила она, очевидно, самой себе. – Только теперь уже не так, как думалось…

Она немного помолчала.

– Все еще будет, Надежда. Все будет. – Заверил я ее.

Директора филиала «Каменецкий» я просто выкрал. Да, да! Преступил закон и похитил гражданина против его воли с вывозом в ночь в неизвестном направлении. Правда, об этом случае ни кем не было подано заявление о моем розыске и наказании, а потому я могу смело заявить об этом.

– Молодой человек! Что Вы себе позволяете?! – Пытался поднять шум господин Селиванов.

– Благодарю за комплимент, но очень прошу вести себя спокойнее. Нам обоим незачем привлекать внимание к нашей встрече. – Постарался я утихомирить директора. – Вас ожидает Надежда Васильевна.

– Какая Надежда Васильевна?

– Ваш шеф.

– Она же пропала!

– Тише, прошу Вас. Для кого-то, может, и пропала. Но, с Вами назначена встреча и я Вас туда доставлю. У нас нет времени на долгие препирательства. Предупредите жену, что задерживаетесь на службе.

– А если…

– У Вас нет выбора. Вы поедете со мной. Вот ее записка. А теперь – верните.

– Я все понял. Едемте. Я полагаюсь на Вас.

– Полагайтесь лучше на Надежду Васильевну. А я для Вас человек случайный.

– Хорошо.

– Позвоните жене. – Напомнил я директору.

– Прошу прощения за задержку. Сами понимаете, сначала дела служебные. – Встретил Сычев Ботина.

– Могли бы и не делать тайны из этого плевого розыска. Подумаешь, тело найти надо. Найдется! Куда оно денется? Где-нибудь в низовье реки всплывет, если в кустах не запутается.

– Почему тело? Пока мы ищем гражданку Кузнецову. Сведений о ее гибели нет. Следовательно, рано еще говорить только о теле. Как одна из версий…

– Я не настаиваю. Но сами факты. Столько времени. Она бы уже однозначно где-нибудь объявилась. Она давно отвыкла от дискомфорта и я сомневаюсь, что есть возможность увидеть ее бродящей босиком в костюме Евы по берегу реки. Да и кушать уже бы захотела.

– У Вас железная логика, господин Ботин. Трудно даже возразить против сказанного. Но мы еще и фактами все подтверждать должны. А их нет. Ни за, ни против. – Сычев развел руками.

– Какие факты Вам нужны, товарищ подполковник? Явно обозначившаяся связь с неизвестным лицом, которое путем вымогательства или иным каким-либо получило от Надежды Васильевны кругленькую сумму, а, чтобы скрыть следы, убрало и ее саму. Кто бы он не был: любовник, или шантажист. Желание воспользоваться чужими деньгами всегда толкало на преступление. Вспомните Достоевского.

– Убедительно. И против Достоевского не попрешь. Засмеют. А чем Вы, уважаемый бывший коллега, подкрепите данную версию? – На слове «бывший» Сычев сделал ударение.

– Я работаю начальником службы безопасности уже около года. Исчезновения Надежды Васильевны начались, как я потом узнал, еще до моего прихода. Мой предшественник смотрел на все сквозь пальцы. Потому и произошла ротация.

– Проще сказать, замена на Вас? – Уточнил Сычев.

– Именно так.

– И Вы обнаружили свидетельства порочащей связи Надежды Васильевны с третьим лицом?

– Не успел. Меры предпринимал. Но… Вы же знаете, какие специалисты на гражданке. Как детский сад. Всему учить надо. Она сопровождающих, как слепых котят, с хвоста снимала. Такое ощущение, что кто-то уводил ее от охраны. Откуда ей знать такие приемы. Еще одно подтверждение, что в деле замешано неустановленное лицо, имевшее влияние на дела Надежды Васильевны.

– У Вас есть конкретные подозрения?

– Нет. Но у меня нет и возможностей вашей конторы.

– Зачем скромничать? У Вас осталось много друзей в области. Иначе просто не могло быть, судя по тому, с кем Вы прибыли сюда.

– Друзья-то есть. Они помогут. Но подтверждение версии нужно искать здесь. На месте исполнения.

– Исполнения чего?

– Что Вы со мной, как с ребенком?! Исполнение преступных замыслов.

– Не обижаетесь понапрасну. Я же говорил, что Ваша версия – одна из нескольких и не имеет пока вообще никаких подтверждений. И вмешательство третьих лиц тут еще не просматривается. Давайте добывать факты. Иначе попадем под влияние собственных домыслов и удалимся от истины. Буду рад общению, приносящему пользу делу.

Глава 4

Город уже почти отошел ко сну, когда Ботин постучал условным стуком в дверь одного из домиков частного сектора на окраине. Во всем переулке делали попытку бороться с темнотой два-три тускло-желтых фонаря. В домике еще не спали и дополнительным освещением обочины служили также лучи подвешенной внутри к потолку трехламповой люстры, пробившие потрепанный ситец оконных занавесок. Фары Ботин выключил, как только въехал в проулок. Потому других источников света здесь не было. На его стук дверь сразу же отворили, и он без задержек вошел вовнутрь.

За столом у окна сидел мужчина лет тридцати пяти от роду. Он медленно цедил из глиняного бокала пиво. Глаза его с замершими в них вопросами уставились на Ботина. Тот, что открыл дверь, молодой парень лет двадцати-двадцати двух, сразу же прошел и стал за спиной сидящего.