Джон Макдональд - Оранжевый для савана Страница 3

Через три дня после их отъезда все поняли, что с Алабамским Тигром творится что-то неладное. Вместо того, чтобы пребывать в своем обычном добродушном и безмятежном состоянии слабой алкогольной эйфории, он качался, как маятник, между мрачной трезвостью и диким, безрассудным и опасным пьянством. Непрекращающаяся вечеринка стала сходить на нет. Кто докопался до правды, так это Мейер, который обнаружил его как-то на рассвете, неуклюже расположившемся на пляже с заряженной пушкой 38 калибра под рубашкой. И поскольку Мейеру нужна была помощь, чтобы присмотреть за Тигром, он рассказал мне такую историю.

Как-то утром Вильма тайком пригласила Тигра в свою штаб-квартиру в отеле. Там с невероятным искусством, принятым, скорее, на Востоке, чем в наших, менее древних культурах, она быстро научилась вертеть им и так, и эдак, словно он был марионеткой, а она дергала его за проволочки. Затем, четко контролируя ситуацию, подвела его к самому краю пропасти и бросила там, не позволив ни отступить, ни расслабиться.

По собственным бессмертным словам Тигра, рассказал мне Мейер, он дергался и трясся как на воткнутом в сеть проводе. Тигр не сомневался, что вся эта история его прикончит. Чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется. А она смеялась над ним, говорил Тигр, и лицо у него было при этом, как у привидения. Внезапно, когда он почувствовал себя трупом, из душа доносилось пение Вильмы. Одевшись, она чмокнула его в лоб, потрепала по щеке и ушла. Тигр стал задумываться о том, не следует ли убить ее, когда она наклонилась поцеловать его, но счел, что даже это не стоит каких-либо его усилий. Он внезапно почувствовал себя стариком. Вильма вступила с ним в соперничество, решив доказать, чья воля сильнее, и на прощание потратила немного времени, чтобы его окончательно высечь.

— Тебе, Макги, будет, видимо, небезынтересно знать, что произошло все это утром во вторник, — сказал Мейер.

— А после полудня она вышла замуж за Артура Уилкинсона.

— Тут могла быть небольшая сердечная драма. Но в действительности, похоже, огромная психологическая травма.

Позже, в понедельник вечером я забрел на широкую нижнюю палубу «Уилера» и с пятнадцатиметрового расстояния решил, с тем грустным чувством потери, что возникает, когда заканчивается легенда, что самая долгая в мире непрекращающаяся вечеринка на борту в конце концов завершилась. Там мерцал лишь один слабый огонек. Но с пяти метров я уловил ритм гавайской музыки, воспроизводимой проигрывателем, включенным на очень низкую громкость. Приблизившись, я различил в мерцании палубных огней девичий силуэт, медленно танцующий в одиночестве на задней палубе под полосатым парусиновым навесом; при поворотах верхние огни поблескивали на стекле бокала у нее в руке.

Завидев меня, она затанцевала в сторону перил, и я разглядел, что это одна из желтых сестричек, не то Мэри Ли, не то Мэри Ло, двойняшек, певших и плясавших в «Вокруг да около», закрытом по понедельникам. Она была поглощена танцем, напоминавшем о родных Гавайях. По отдельности двойняшек невозможно отличить друг от друга. Почти невозможно. Я слышал, что Мэри Ло отличается крошечной и яркой татуировкой в виде драгоценного камня, но расположенной в столь интимном месте, что к тому моменту, когда до нее доберешься, сама мысль о выборе между ними останется далеко позади.

Когда она повернулась, волосы качнулись темной и тяжелой массой, в полумраке блеснула белозубая улыбка.

— Привет, Макги, — тихо сказала она. — Пока хоть одна малышка покачивается, сборище у папаши Тигра все еще продолжается. Причаливай, плесни себе чего-нибудь.

Когда я вернулся с бокалом, она сказала.

— Мы по списку дежурим, парень, поддерживаем его наплаву. Танцующие курочки это хорошо делают.

— Как он, Мэри?

— Сегодня вечером улыбнулся чуток и проплакал совсем недолго, потом сказал, что создан для счастья и все такое прочее. Немного погодя моя сестра вышла на палубу в полном изнеможении и сказала, что он выкарабкался, и теперь они там трахаются, как черти. А вся вечеринка, дружок Макги, состоит тут из одной меня. И теперь тебя еще, но Франки придет, как только закончит в два работу, и приведет этого кота-ударника, так что, я тебе скажу, все возрождается, все пойдет на поправку. Яхта качается при такой попойке, приходится брать управление на себя, когда он внизу.

— И это единственная причина, Мэри?

Она остановилась лицом к лицу на расстоянии вытянутой руки.

— Когда этот грязный фараон вздумал нас прикрыть, папа Тигр помчался наверх и всыпал им по первое число. Когда нашему племяннику потребовалась рекомендация в школу, папа Тигр классную бумагу настрочил. Просто я хочу сохранить этого мужика с его бесплатной выпивкой и наведываться в его холодильник с отличной говядиной.

— Я так и знал. Но мне приятно было услышать, как ты это скажешь, Мэри.

— Ради меня, приготовь этот адский напиток, там, в баре. Крепкая водка с кубиком льда, и подкрась еще клюквенным соком из банки.

— Понял.

— Не пей, только приготовь.

Мы выпили по паре бокалов, я посмотрел как она танцует, мы посмеялись немного над старым медведем. Франки привела еще несколько ребят из клуба, где она работала. И в качестве побочного продукта этого праздника я получил возможность убедиться наверняка, исключив тем самым какую-либо возможность попасть впросак, что ночной танцовщицей была именно Мэри Ло, а не ее сестра. Представительницы когорты Тигра не в моем вкусе, поскольку общение с ними имеет тенденцию к случайному и чисто механическому акту, тогда как вычурный романтизм Макги вечно требует шарфа цветов дамы, привязанного к верхушке остроконечного шлема, рвущих душу взглядов, ударов сердца и чувства — или его иллюзии, — обоюдного выбора и взаимной нежности. Но Мэри Ло не оставила дурного привкуса. Она выполнила свою задачу, словно детскую игру, улыбаясь и напевая от удовольствия. И это заглушило воспоминания о том, что извлекала из подобной игры Вильма.

После того, как короля утопили в кипящем вине, в лечебных целях полезно слегка опьянеть от напитка более приятного качества.

Глава 2

С того вторника Артур исчез с моего горизонта. Он был для меня скорее знакомый, нежели друг или приятель. Мне кажется, линией водораздела тут служит общение. Друг — это кто-то, кому можно сказать любую чушь, пришедшую тебе в голову. Со знакомыми ты навечно обречен помнить об их слегка нереальном представлении о тебе и поддерживать в них эту уверенность. Поэтому ты редактируешь то, что говоришь или делаешь, чтобы соответствовать тому образу, который сложился у них в голове. Многие семьи состоят из знакомых. Можно провести с человеком всего три часа своей жизни и обрести друга. А другой в течение тридцати лет остается знакомым.

Пока Артур спал, я покопался в самых дальних ящиках нижней секции, разыскав тот маленький драный чемоданчик, о котором вспоминал все это время. Там лежала купленная одной девушкой одежда для той версии Макги, какую я представлял из себя много лет назад, когда прятался от тех, кто за мной охотился и боялся, что вонь от моей гноящейся ноги наведет на след. Двух своих противников я убил в бредовом состоянии. Не помню, как она дотащила меня до больницы. Позднее услышал, что она упрашивала хирургов не отнимать ногу. Теперь на этом месте бледная канавка, напоминающая трещину, идущая вниз до середины правой ляжки, глубоко вдавленная в мускульную ткань. Никакие функции не нарушены. Но иногда, при сильной лихорадке, вдруг замерцают перед глазами матовые ворота, заговоришь с мертвым братом и изредка смотришь вверх из темного колодца на лица медиков, склонившихся над кроватью.

Итак, это была одежда, которую она мне принесла. В ней я въехал в призрачный мир живых, впервые заковылял по полу, уверенный, что если рухну с костылей, то разобьюсь как стеклянный аист. Она прекрасно подойдет Артуру в его истощенном состоянии, ну разве что заплесневела чуть-чуть от долгого хранения. Хозяйственно настроенный, я встряхнул одежду, думая о тех деньгах, что украли убитые абсолютно законно у мертвого брата.

Макги предпочитал проводить время в одиночестве — среди людей, на которых нет необходимости реагировать. Артур не совсем удовлетворял этим требованиям.

Когда стемнело, я снял проветривавшуюся одежду, отнес вниз и сложил на стул в каюте для гостей. Артур приглушенно посапывал. Я прикрыл дверь, плеснул себе «Плимутского джина» со льдом, задвинул занавески в салоне и разыскал номер телефона Чуки Макколл. Никто не ответил. Я ее не видел и ничего не слыхал о ней месяца два. Потом попытался дозвониться Хэлу, бармену на Майл О'Бич, хорошо осведомленному о перемещении наших цыганок-кочевниц из индустрии развлечений. Хэл сказал, что до первого мая, пока они не закрылись, Чуки работала в «Кирпичном зале», а теперь по субботам ведет час занятия танцем на «КЛАК-ТВ». Но ему доподлинно известно, что она готова снова собрать свою шестерку и начать выступления в «Багамах» на Майл О'Бич с пятнадцатого ноября.