Ты свое получишь ( «Он свое получит» или «Возврата нет») - Чейз Джеймс Хедли Страница 3

– Стоит поступить на какую-нибудь работу, Глори, – говорил он ей, – и ты пропал. У тебя сразу появляется психология тридцатидолларового человечка. Я заслуживаю лучшей участи.

Но она знала, что это просто отговорки. Теперь она понимала, что авиация была для него всем и он никак не может заставить себя поступить на работу, которая лишила бы его последнего шанса вернуться на летное поле.

Но еще больше не нравились ей его отношения с местными лавочниками. «Он поступает почти как жулик, как бесчестный человек», – с тревогой думала она. Он не зарабатывал ни цента, однако каждую пятницу, возвратившись из отеля домой, она обнаруживала на кухонном столе пакет, полный разной снеди, мяса на целую неделю и две непременные бутылки виски.

– Но, Гарри, нельзя же до бесконечности набирать в долг! – протестовала она. – Кто будет оплачивать счета? Ведь рано или поздно придется платить.

Он смеялся.

– Пусть я неудачник по части поисков работы, зато настоящий гений по части выколачивания товара в кредит! Если эти простаки запросто выдают продукты, нам-то чего беспокоиться? Они пребывают в уверенности, что я единственный наследник богатого дядюшки, который вот-вот отдаст концы. Я сказал им, что дядюшка тянет на сорок тысяч и практически все наследство отойдет ко мне. Если они такие дураки, что верят этой байке, мне что за дело? И потом, я не собираюсь жить за твой счет. Ты платишь за квартиру, я приношу еду. Пока это все, чем я могу помочь.

Ее беспокоило также и то, что он часто бывал угрюмым и молчаливым. Потом сообразила: периоды депрессии совпадали с днями его рейсов. С теми днями, когда он выводил самолет на взлетную полосу и вел его в Сан-Франциско. Она догадывалась, как Гарри скучает и по своей «птичке», и по ребятам, с которыми летал, хотя сам он никогда не говорил ей об этом.

Глория попыталась уговорить его сходить на аэродром и повидаться с ребятами.

– Никогда! – воскликнул он и весь вспыхнул. – Ребята уважали меня. Теперь они наверняка считают меня полным дерьмом. Нет, им неохота со мной встречаться. Уверен.

Она отложила щетку, встала и сняла халат. Потом скользнула в платье и, когда стала застегивать крючки, почувствовала на себе взгляд Гарри. Она улыбнулась:

– Принести тебе кофе? У меня еще есть время.

– Нет, спасибо. Встану и сварю себе сам, попозже. – Он потянулся за сигаретой и медленно сел. – Знаешь, Глори, я все глядел на тебя, пока ты расчесывала волосы. Похоже, жизнь со мной пошла тебе на пользу. – Он усмехнулся. – Ты выглядишь моложе, красивее, счастливее. На тебя и посмотреть сейчас приятно.

Она знала: он говорит правду. Она действительно чувствовала себя счастливее и моложе, но могла быть еще счастливее, если бы в его душе воцарился мир и покой. И она подумала: «Вот сейчас самый подходящий момент поговорить».

– Я бы очень хотела сказать то же самое о тебе, Гарри. Но ты не выглядишь счастливым. И это меня огорчает.

Он отвел глаза:

– Нашла из-за чего огорчаться. Ничего, скоро войду в норму. Все утрясется.

Она присела на край кровати, поближе к нему.

– Думаю, если ты в самом скором времени не устроишься на работу, тебе все опротивеет, и прежде всего мой вид.

– Не болтай ерунды. Уж что-что, а твой вид мне никогда не опротивеет. – Он задумчиво посмотрел на нее, словно решая, стоит говорить дальше или нет, потом спросил: – Скажи, ты не против махнуть со мной в Париж, Лондон и Рим?

– О-о, Гарри, я и мечтать об этом не смею… – растерянно сказала она. – Это было бы чудесно, но какое отношение имеют к нам Париж, Лондон и Рим, скажи на милость?

– А ты не против иметь миллион долларов? – спросил он и сжал ее запястье.

– Конечно не против. А тебе не хотелось бы стать президентом Соединенных Штатов? – парировала Глория и усмехнулась. Усмешка получилась вымученной. Она подметила в его глазах странное выражение и почему-то испугалась.

– Я серьезно, Глори. Это вовсе не шутки. Я знаю, где и как можно раздобыть три миллиона долларов. Найти бы еще помощников, чтобы провернуть это дельце, и считай, что миллион чистыми у меня в кармане, если не больше.

– Но, милый…

– О’кей, все в порядке. Что ты смотришь на меня с таким ужасом? Слушай, Глори, я уже сыт по горло поисками этой проклятой работы. Ты права: командир корабля – это не предел мечтаний. Весь мир делится на дошлых парней, которые умеют обтяпывать делишки и богатеют, и простаков, которым суждено прозябать в бедности. Я слишком долго был таким простаком, настала пора меняться. Я знаю, как заиметь три миллиона долларов, и буду их иметь!

Она почувствовала, что кровь отливает от лица.

– Где, как? Что ты болтаешь?

Он откинулся на подушки и пристально, с прищуром взглянул на нее:

– Давай начистоту, Глори. Ты была добра ко мне. Я многим тебе обязан. Ты единственная, кому я могу довериться и на кого могу положиться. Если удастся провернуть это дельце, можешь рассчитывать на часть прибыли. Я вовсе не собираюсь пускаться в авантюру. Будь уверена, все пойдет как по маслу. И пальцем не шевельну, пока не обмозгую все, до последней детали. Мне неохота вовлекать тебя в эту историю, особенно после всего, что ты для меня сделала. В общих чертах план уже разработан. Остались две проблемы. Если придумаю, как их решить, мы будем с тобой обеспечены на всю оставшуюся жизнь.

– Гарри, милый… – пролепетала она еле слышно, сердце бешено колотилось. – Я не понимаю, о чем ты. Прости за тупость, но не понимаю.

– Конечно не понимаешь. – Он покровительственно похлопал ее по руке. – Сейчас объясню, только ты должна дать слово, что все это останется между нами.

Она вдруг почувствовала легкое головокружение и дурноту.

– Надеюсь, ты не собираешься делать ничего противозаконного, чтобы потом полиция…

Его густые брови сердито сошлись на переносице, а глаза приобрели угрюмое и злое выражение, столь хорошо знакомое ей в последнее время.

– Ладно, забудем все это, – нетерпеливо произнес он. – Да и времени нет заниматься трепотней. Давай одевайся, а то опоздаешь на службу. – Он вскочил с кровати, сбросив ее руку со своей. – Иду варить кофе. – И исчез на кухне.

Еще долго она неподвижно сидела на кровати, прижав руки к груди. Затем встала, подошла к зеркалу, быстро провела расческой по волосам, застегнула до конца крючки на платье и пошла на кухню. Стоя у плиты, Гарри готовил кофе.

– Умоляю тебя, Гарри, ради бога, скажи, что ты задумал! – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Я никому не скажу, честное слово!

– Нет, уж лучше держать язык за зубами, – проворчал он, но она видела, что его так и подмывает рассказать ей все. – Только вот что: больше всего на свете мне не хотелось бы слышать твоего нытья: «не смей, не делай, не надо»! Я решился, и никакая сила в мире меня не остановит, в том числе и ты. Как только деньги будут у меня в кармане, я поеду в Лондон, потом в Париж и Рим. Хочу погулять немного, поразвлечься, повидать мир. А потом заведу свой маленький бизнес – знаешь, нечто вроде частного воздушного такси. Сначала войду в долю, потом, возможно, и отделюсь и буду летать куда и сколько угодно. Именно о такой работе я мечтаю и буду ее иметь!

– Понимаю…

– Получу деньги, – продолжал он, – и махну путешествовать, с тобой или без тебя. Не захочешь ехать со мной – так и скажи. А захочешь – что ж, прекрасно, о лучшей компании для поездки по Европе я и не мечтаю. – Он налил кофе в чашку и поставил на стол. – У тебя есть время прикинуть. Не думай, что я вынуждаю тебя принимать решение под дулом пистолета. Совсем нет. Но план свой я должен осуществить, это единственный шанс вернуться в авиацию. Буду сам себе хозяин, а значит, и денежки у меня заведутся, капитал. Одно место рядом со мной свободно. Я предлагаю его тебе, решай. Если нет, еду один.

Она пыталась сохранить спокойствие, но ею все сильнее овладевал тошнотворный, леденящий душу страх, от которого дрожали и руки, и ноги, и голос.

– Что ты надумал, Гарри? – спросила она и присела на табуретку.