Опасный винтаж - Рина Осинкина Страница 3

новые партнеры задумали нас обокрасть? Что они собираются препарировать купленные у нас лампы, дабы разработать свою техническую документацию и самим зарегистрировать изобретение? А что, разве ваш любезный патентный отдел не защитил нас от подобного рода посягательств? Отчего вы так разволновались?

– Я полагаю, что им не понадобится тратить свои деньги и время на регистрацию собственного патента, уважаемый Викентий Витальевич. Потому что, препарировав наши лампы, они смогут в дальнейшем выпускать под нашей же маркой свой контрафакт. Гипотетически, – холодно произнесла Алина. – И тогда мы с вами сделаемся лишним звеном между готовым продуктом и вашими любезными китайцами. Как вам такой вариант?

Исаев примолк. Ему не понравился ход мысли юрисконсульта. Это грозило ему объяснениями с генеральным и новым витком переговоров с зеленоградскими парнями. А вдруг она права? Теперь еще и генеральному небось доложит. Конечно же, доложит.

Финдиректор барабанил пальцами по столу. Алина молчала, возвышаясь напротив. Она не любила рассиживаться в этом кабинете.

Пауза затянулась. Алине это надоело.

– А как они сами объяснили это примечание? Какие доводы привели?

«Издевается, зараза», – с тоской подумал Исаев, мрачно глядя в стол. Он на это примечание даже внимания не обратил.

Алина все поняла правильно.

– Хотя, возможно, я перестраховываюсь. А что за фирма, какие о ней отзывы? Что Павленко говорит?

Константин Павленко был замдиректора по кадрам и имел в мире московских кадровиков широчайшие знакомства. При желании, просто набрав нужный номер, он мог выяснить не только истинный портрет соискателя, но и многое другое, что имеет отношение уже не к сотрудникам, а к самим предприятиям. Говорят, он создал свой собственный черный список фирм и их первых лиц, потерявших на чем-либо честное имя, даже вел рейтинг, пополнял его и вообще относился к сбору подобной информации как к своей дорогой и любимой коллекции. Азартная, увлекающаяся натура.

– Павленко говорит, что фирма новая, – через силу отозвался Викентий Витальевич.

Он сидел, глядя куда-то мимо юристки, и мысленно взывал к высшим силам. Пусть бы высшие силы заставили эту гестаповку прекратить наконец его терзания, пусть бы она исчезла с глаз долой по возможности скорее.

Трофимова вздрогнула и схватилась за правый бок.

– Извините, Викентий Витальевич, – смутилась она, неловко вытягивая из кармана узкого пиджачка трясущийся сотовый. – Я его на вибрацию поставила и забыла совсем.

– Ничего, ничего, Алина Леонидовна, – живо отозвался Викентий, с любопытством на нее поглядывая, – мне было приятно.

И сообразив, что сморозил что-то не то, испуганно уткнулся в бумаги.

Но Алина его уже не слышала.

– Привет, Маргош, – произнесла Алина в трубку. – Подожди, я сейчас найду место потише.

Звонила школьная подруга Рита, или Маргоша, или Ритуля.

Ей нельзя говорить: «Зайду в кабинет». Наличие у Алины кабинета ее ранит.

Со второго класса по поручению классного руководителя Алина ее «тянула». Были двоечники, были отличники. Алина, разумеется, была отличницей и очень положительной серьезной девочкой. Рите, напротив, тройки ставили из жалости.

Когда она выходила к доске или отвечала с места, то так тяжко молчала, соображая, и так невпопад вымучивала слова, а потом так горько рыдала, что их учительница, пожилая Ольга Никифоровна, не выдерживала пытки и быстро ставила ей тройку в журнал. Даже иногда гладила по головке, подойдя к рыдающей нескладехе.

На уроках физкультуры Рита была нелепа и все время отставала и мазала, чем бы они ни занимались и куда бы ни целились.

Илья Семенович, их учитель пения, страдальчески морщился, слушая Ритины рулады. Попытки обучить ее нотной грамоте тоже успехом не увенчались, и Илья Семенович терзать ее прекратил, высказавшись, что соловьи нотной грамоты не разумеют, однако поют дивно. Пошутил, наверное.

Алина долбила с ней простые и десятичные дроби, а потом, сообразив, что Ритуля не знает таблицу умножения, долбила таблицу умножения. Они хором повторяли правила про «жи» – «ши», ударные и безударные и перенос по слогам. Они учили английский алфавит и паст индефинит.

Алина не очень-то с ней церемонилась. Орала на нее за тупость, хорошо, что не колотила. И переживала каждый раз, когда подопечную тащили к доске или когда всем классом писали контрольную по математике или дурацкие тесты по ОБЖ. Зато Ритины тройки постепенно из «слабых» становились «твердыми», потом среди них начали мелькать четверки, а сама Рита уже не рыдала, уткнувшись мокрым носом в парту.

Все это началось во втором классе и продолжалось до самого девятого. Учителя облегченно вздыхали, а Риткина мама на Алину буквально молилась. Дочку она растила одна и была женщина простая и постоянно занятая. Тетя Тамара водила троллейбус.

Окончив девятилетку почти на одни четверки, Рита пошла учиться в колледж, и это стало апофеозом всей их педагогическо-воспитательной деятельности. Рита решила учиться на провизора, одолела вступительные экзамены и доучилась до последнего курса, защитив диплом и получив специальность.

Сейчас она работала старшим лаборантом на фирме по производству лекарственных препаратов, а недавно ей еще доверили курировать и склад готовой продукции. Поэтому жизнью своей она была вполне довольна. Если, конечно, Алина не проговаривалась случайно о своем кабинете, о своей машине и об их общей с родителями трехэтажной даче.

Когда Алина наконец устроилась за своим столом и снова сказала «аллё», то в трубке рыдали. Алина решила, что обворовали Ритулин склад и теперь всю растрату вешают на нее, Ритулю. Или она потеряла деньги, которые копила на шубу. Или ее бросил парень.

– Ты что ревешь? – спросила она сердито. – Парень бросил?

– Еще бы ему не бросить! – агрессивно прорыдала Ритка, а потом, запнувшись, спросила: – А ты откуда знаешь? Звонили тебе? Кто? Кто тебе звонил? Тебе Сергей звонил?

– Радова, успокойся. Как он мог мне звонить, если мы с ним не знакомы? Что у тебя случилось? Отвечай четко и без истерик.

– Я бы посмотрела на тебя, как бы ты сама смогла без истерик, если бы твоя мать такое устроила! – проорала ей в ответ Рита и очень серьезно завыла.

Алина фыркнула. Понятно, очередной Риткин закидон. С тетей Тамарой опять поругались из-за ерунды какой-нибудь.

Хотя, с другой стороны, с чего бы им ругаться, если они теперь отдельно живут? Тетя Тамара замуж вышла и покинула их с Риткой однушку, чтобы дочка могла наладить личную жизнь. Какая все-таки она классная тетка!

– Моя идиотка-мать зарезала отчима, – вдруг внятно произнесла Ритка.

– Что?! – не поняла Алина. – Что?! Я не поняла, говори громче!

– Мать своего Шурика зарезала. Кухонным ножом, – повторила Рита громче. – А на следствии сказала, что приревновала его ко мне. Что я перед ним задом крутила и она не могла этого больше терпеть.

– То