Операция «Транзит» - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович Страница 3

— Я должен буду вступить в контакт с большевиками?

— Да, но не в качестве майора фон Теофельса, а под прикрытием. С безопасностью у большевиков, как у всяких дилетантов, непорядок. Во-первых, может произойти утечка — а кому нужно, чтобы стало известно об участии германского офицера в операции? Во-вторых, это еще больше насторожит русскую агентуру. Нет-нет, никто не будет знать, кто вы на самом деле. Мы введем вас в окружение Лысого, а дальше действуйте по собственному усмотрению. У вас есть несколько дней, чтобы изучить досье на всех цюрихских большевиков. Сами выберете, кто вам удобней для первоначального контакта. Под это и подстроим вашу легенду. Впрочем, зная вашу методику, не сомневаюсь, что это будет дама.

Генерал подмигнул, давая понять, что официальная часть беседы закончена.

— Итак, майор, через шесть дней вы прибудете в Цюрих. До того времени извольте представить мне план действий, со всеми деталями. И ешьте побольше мяса, а то вы похожи на святого великомученика.

Дежурно улыбнувшись в ответ на смешок его превосходительства, Зепп попытался сообразить: какое это будет число?

— Вы должны быть в Цюрихе седьмого, — сказал Монокль, не в первый раз поразив Теофельса умением читать чужие мысли. — Ай-я-яй, майор. Неужто вы настолько раскисли, что перестали следить за числами? Сегодня первое апреля. День дураков. Надеюсь, дураки в этой истории — не мы с вами. А-ха-ха-ха…

И закатился, весельчак.

НЕ НА ТУ ЛОШАДКУ

Контакт приблизился справа, со стороны набережной. Зепп сразу узнал женщину по фотографии и внимательно рассмотрел в щель между газетным листом и низко надвинутым козырьком кепки.

Генерал не ошибся, когда предположил, что Теофельс предпочтет для «входа» использовать даму. Уж Моноклю ли было не знать, что его подопечный превосходно умеет работать со слабым полом.

Из цюрихского окружения Лысого майор выбрал особу относительно молодую и притом не прилепленную ни к какому мужчине, который нарушил бы энергетическую связь, что всегда возникает между представителями разных полов, когда оба свободны.

Понравиться эмоционально свободной женщине нетрудно, если имеешь опыт и обладаешь артистизмом. Здесь важно не ошибиться, с самой первой секунды взять нужную ноту, произвести правильное впечатление. Мадам симпатизирует нежным и застенчивым? Покраснеем и смутимся. Любит брутальных? Поприветствуем львиным рычанием. Млеет от умных? Проницательно прищуримся и тонко улыбнемся. Нет на свете неприручаемых зверушек, есть хреновые дрессировщики.

Но чем ближе подходила дылда в кургузом пальтишке и нелепой шляпке, тем тоскливей делалось на сердце у дрессировщика. Зепп, естественно, предполагал, что случай будет непростой. Антонина Краевская (кличка «Волжанка»), 32 лет, бывшая социалистка-революционерка, гражданский муж умер в тюрьме, сама тоже посидела, потом до эмиграции жила на нелегальном положении. В общем, не попрыгунья-стрекоза. С фотокарточек глядело суровое лицо с похоронными глазами, лоб пересекали две глубокие вертикальные морщины, волосы коротко стрижены. Стандартный «товарищ партиец» женского пола.

Однако снимки, как выясняется, еще льстили мадам Краевской. Ну и походка! Будто идет пролетарий после десятичасовой смены. А дымящаяся в углу рта папироса? А резкие повороты головы? Ряженый мужик, да и только.

Встречали таких, знаем. Бесполая фанатичка, тяготящаяся принадлежностью к женскому полу. Одна мечта в жизни — героически пасть на баррикаде.

В пятнадцатом году Зеппу довелось работать с одной кобылой из боевитых анархистов. Помог барышне стать революционной мученицей. Как раз нужно было убрать с дороги одного жандармского офицерика, севшего на хвост киевскому резиденту. Осторожен был, ни шагу без охраны. Обычными средствами не взять — какой же агент пойдет на верную смерть? А кобыла всадила в «опричника» всю обойму, прямо в упор, и даже убегать не стала. Пала геройской смертью под пулями, совершенно счастливая.

Неужто товарищ Волжанка из того же теста?

Зепп впился взглядом в долговязую, нескладную женщину, остановившуюся у соседней скамейки, где тоже сидел мужчина с газетой. Киевская анархистка принципиально не носила лиф, заматывала свой довольно пышный бюст бинтами. Как у Волжанки по части бюстгальтера? Что-то подозрительно плоскогруда. Откуда только у такой особы сын взялся (9 лет, имя Карл, живет с матерью)? Эх, надо было выбирать Мирру Локшину, кличка «Капля». Та хоть и с черной повязкой (окривела в девятьсот пятом), но единственный глаз на снимке сверкучий, живородящий.

Заметила, наконец. Подходит.

Вот и пароль:

— Какая удача! Я как раз искала «Цюрихер цайтунг» за минувшую среду.

Голос прокуренный, по-немецки говорит довольно чисто.

Ну, пора решать. Если это не женщина, а ошибка природы, упаси боже от всяких галантностей, улыбочек, оценивающих взглядов. Сразу антагонизируешь, и пиши пропало.

От «входа» (посредника, который вводит агента в исследуемую среду) зависит очень многое. Ты для них чужой. Но если кто-то свой, пользующийся полным доверием, не просто тебя привел, но еще и тебе симпатизирует, лед растает быстрее. Многократно проверено, действует лучше любых рекомендательных писем.

Зепп неспешно сложил газету. Сделал вид, что лишь теперь увидел связного — и нисколько не удивлен тем, что это женщина.

— Подобрал на вокзале, — произнес он отзыв по-русски, как и следовало.

Исхудалый, бледный человек с неряшливо подстриженными вислыми усами смотрел на Антонину спокойно, без любопытства, словно был с ней давно знаком. Сразу видно: человек не придает значения условностям и ухищрениям, ничего из себя не изображает. Хочет понять, с кем имеет дело. Себя не выпячивает, но и не прячет. Чем-то он напомнил ей Игоря.

Все сильные мужчины были похожи на Игоря. Была черта, которую Антонина чувствовала в людях сразу, только название подобрать затруднялась. Непреклонность? Не то. Принципиальность? Опять не то. Черта не имела отношения к идейным убеждениям. Просто есть те, кого испугать можно, и есть те, кого испугать нельзя. И сломать нельзя. Потому что есть в них некая внутренняя заноза, которая дороже жизни. Для таких людей вообще многое дороже жизни.

Вот Игорь ничего не пожалел, когда в тюрьме начал протестную голодовку. Ни себя, ни беременную жену. А время было страшное, девятьсот седьмой год. Палачи свирепствовали, вешали, на давление не поддавались. Игорь знал, что обрекает себя на мучительную смерть, что никогда больше не увидит Нину (в ласковые минуты он всегда звал ее «Ниной», а когда сердился — «Тоней»). И ребенка своего тоже не увидит. Но отступиться не мог, тогда он перестал бы быть собой. И как только она узнала от товарищей, что муж объявил голодовку, сразу надела черное.

В знак траура по нему, по себе, по любви. Очень уж она его любила. Так сильно, что — знала — никакого мужчину больше полюбить не сможет.

Странно только, что, когда Игорь ей снился, она всегда начинала задыхаться. Это были не сладостные сны, а мучительные, и просыпалась Антонина от скрежета собственных зубов и ненавидящих рыданий. Ладно, сны — глупость. Человек за свои сны не отвечает.

Она крепко пожала приезжему руку — узкую, костлявую, сильную.

— Я получила письмо от выборгских товарищей. Хорошо, что вы приехали, товарищ Кожухов. Нам здесь не хватает таких людей, как вы.

— Каких это «таких»?

Улыбка у него была хорошая. Антонине нравилось, когда так улыбались: не во весь рот, а сдержанно. Зубоскалов, остроумцев, весельчаков она на дух не выносила. И сама улыбалась редко. Даже сыну.

— С боевым опытом. Теперь ведь придется сражаться не только словом, но и делом. Идемте, товарищам не терпится вас послушать. Расскажете, как там у нас, в России.

По легенде, «товарищ Кожухов» пробирался в Швейцарию кружным путем — через Швецию, Англию и Францию, чтобы сопровождать руководителей партии до финско-российской границы.