Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата Страница 3

А сэр Джозеф продолжал:

– Я не признаю никаких экивоков. Всегда говорю напрямик. Большинство людей, мистер Пуаро, бросили бы это дело. Списали бы его, как невозвращенный долг, и забыли о нем. Но это не для Джозефа Хоггина. Я богатый человек – и, так сказать, двести фунтов для меня ничего не значат…

Пуаро быстро прервал его:

– Я вас поздравляю.

– А?

Сэр Джозеф замолчал. Его маленькие глазки еще больше прищурились. Наконец он резко произнес:

– Я не хочу сказать, что имею привычку разбрасываться деньгами. Я плачу за то, что мне нужно. Но плачу рыночную стоимость – не больше.

– Вы знаете, что я беру большой гонорар? – спросил Пуаро.

– Да-да. Но это дело очень небольшое, – ответил сэр Джозеф и хитро посмотрел на него.

Эркюль Пуаро пожал плечами:

– Я не торгуюсь. Я – эксперт. За услуги эксперта нужно платить.

Сэр Джозеф откровенно сказал:

– Я знаю, что вы самый лучший в подобных делах. Я навел справки, и мне сказали, что вы самый лучший из имеющихся специалистов. Я намерен добраться до самого дна этого дела и не пожалею никаких расходов. Вот почему я попросил вас приехать ко мне.

– Вам повезло, – заметил Пуаро.

– А? – снова произнес сэр Джозеф.

– Очень повезло, – твердо произнес сыщик. – Скажу без ложной скромности: я достиг вершины своей карьеры. Очень скоро я намерен уйти на покой – поселиться в деревне, иногда путешествовать, чтобы повидать мир, а также, возможно, возделывать свой сад, обратив особое внимание на улучшение сорта кабачков. Великолепные овощи, но им недостает аромата… Однако дело не в этом. Я просто хотел объяснить, что перед отставкой я поставил себе определенную задачу. Я решил взяться за двенадцать дел – не больше и не меньше. Совершить самостоятельно назначенные себе «подвиги Геракла», если можно их так назвать. Ваше дело, сэр Джозеф, – первое из двенадцати. К нему меня привлекла его поразительная незначительность.

– Значительность?

– Незначительность, я сказал. Меня привлекали к расследованию различных дел: убийств, необъяснимых смертей, грабежей, краж драгоценностей. Но впервые меня попросили применить мой талант, чтобы раскрыть похищение пекинеса.

– Вы меня удивляете! – проворчал сэр Джозеф. – Я считал, что к вам без конца пристают женщины с просьбами найти своих любимых собачек.

– Да, конечно. Но впервые меня нанимает по такому делу супруг.

Маленькие глазки сэра Джозефа прищурились; он с уважением посмотрел на Пуаро.

– Я начинаю понимать, почему мне вас рекомендовали. Вы хитрый человек, мистер Пуаро.

Сыщик тихо произнес:

– Прошу вас теперь изложить мне факты этого дела. Когда исчезла собака?

– Ровно неделю назад.

– И ваша жена теперь просто вне себя, я полагаю?

Сэр Джозеф удивленно посмотрел на него:

– Вы не понимаете. Собаку вернули.

– Вернули? Тогда, позвольте спросить, какова моя роль в этом деле?

Хоггин сильно покраснел.

– Потому что будь я проклят, если дам себя обжулить! Послушайте, мистер Пуаро, я вам расскажу всю эту историю. Пса украли неделю назад – стащили в Кенсингтонском саду, где он гулял с компаньонкой моей жены. На следующий день у жены потребовали двести фунтов. Подумать только – двести фунтов! За этого проклятого, вечно тявкающего маленького негодяя, который вечно лезет под ноги!

– Вы, естественно, не одобрили выплату такой суммы? – уточнил Пуаро.

– Конечно, не одобрил… вернее, не одобрил бы, если б что-то об этом знал! Милли – моя жена – хорошо это понимала. Она ничего не сказала мне. Просто отослала деньги – в купюрах по одному фунту, как потребовали, – на указанный адрес.

– И собаку вернули?

– Да. В тот же вечер раздался звонок в дверь, и этот маленький негодяй сидел на пороге. И вокруг не было ни души.

– Прекрасно. Продолжайте.

– Потом, конечно, Милли призналась, что она сделала, и я немного вышел из себя. Однако через какое-то время успокоился. В конце концов, все уже было сделано, и нельзя требовать от женщины, чтобы она проявила здравый смысл. Смею сказать, я так и оставил бы все это, если б не встретил в клубе старого Сэмюэлсона.

– Да?

– Будь все проклято, это, должно быть, настоящее мошенничество! Точно то же самое случилось и с ним. Триста фунтов они выманили у его жены! Ну, это было уже слишком. Я решил, что негодяев нужно остановить. И послал за вами.

– Но, несомненно, сэр Джозеф, правильнее – и намного дешевле – было бы послать за полицией?

Хоггин потер нос.

– Вы женаты, мистер Пуаро?

– Увы, – ответил сыщик. – Не имею этого счастья.

– Гм, – хмыкнул сэр Джозеф. – Не знаю, как насчет счастья, но если б вы были женаты, то знали бы, что женщины – странные создания. Моя жена устроила истерику при одном упоминании о полиции: она вбила себе в голову, что с ее драгоценным Шань Туном что-нибудь случится, если я к ним обращусь. И слышать об этом не хотела; и могу сказать, что ей не слишком понравилась даже идея пригласить вас. Но я держался твердо, и она в конце концов сдалась. Однако имейте в виду, ей это не нравится.

– Ситуация, как я вижу, деликатная, – мягко произнес Пуаро. – Может быть, я могу побеседовать с вашей женой и узнать дальнейшие подробности от нее, одновременно заверив ее в том, что ее собаке ничего не грозит?

Сэр Джозеф кивнул и, встав, сказал:

– Я сейчас же отвезу вас на машине.

II

В большой, жарко натопленной, красиво обставленной гостиной сидели две женщины.

Когда вошли сэр Джозеф и Эркюль Пуаро, маленький пекинес бросился вперед с яростным лаем и завертелся в опасной близости от щиколоток Пуаро.

– Шань, Шань, иди сюда. Иди к маме, красавчик… Возьмите его на руки, мисс Карнаби.

Вторая женщина поспешно подошла, а Эркюль Пуаро пробормотал:

– Действительно, настоящий лев.

Слегка задыхаясь, захватившая в плен Шань Туна женщина согласилась с ним:

– Да, правда, он такой хороший сторожевой пес… Ничего и никого не боится. Умный мальчик.

Представив женщинам Пуаро, сэр Джозеф сказал:

– Ну, мистер Пуаро, я вас покину, чтобы вы могли работать.

И, коротко кивнув, он вышел из комнаты.

Леди Хоггин была полной женщиной, раздражительной на вид, с окрашенными хной рыжими волосами. Ее компаньонка, суетливая мисс Карнаби, пухлое, дружелюбное создание лет сорока-пятидесяти, с большой почтительностью относилась к леди Хоггин и явно боялась ее до смерти.

– А теперь расскажите мне, леди Хоггин, обо всех обстоятельствах этого чудовищного преступления, – предложил Пуаро.

Женщина вспыхнула:

– Я очень рада, что вы это сказали, мистер Пуаро. Потому что это настоящее преступление. Пекинесы ужасно чувствительны, как дети. Бедняжка Шань Тун мог умереть от одного испуга.

Мисс Карнаби, слегка задыхаясь, поддержала ее:

– Да, это было безнравственно, безнравственно!

– Сообщите мне факты, прошу вас.

– Ну, вот как это было. Шань Тун гулял в парке с мисс Карнаби…

– Ох да, это была целиком моя вина, – подхватила компаньонка. – Как я могла быть такой глупой, такой беспечной…

– Не хочу вас упрекать, мисс Карнаби, – ядовито сказала леди Хоггин, – но я действительно считаю, что вы могли бы проявить большую бдительность.

Пуаро перевел взгляд на компаньонку:

– Что произошло?

Мисс Карнаби разразилась многословной и взволнованной речью:

– Ну, это было ужасно необычно! Мы прошлись вдоль клумб – Шань Тун был на поводке, разумеется, он уже немного побегал по травке, – и я только собиралась повернуть обратно и отправиться домой, как мое внимание привлек младенец в коляске. Такой милый младенец, он улыбался мне, прелестные розовые щечки и такие кудряшки… Я просто не могла устоять и не заговорить с няней, не спросить, сколько ему. Она сказала – семнадцать месяцев, и я уверена, я поговорила с ней всего минуту или две, а потом вдруг посмотрела вниз, и Шаня там уже не было. Поводок просто перерезали…