Элли Гриффитс - Камень Януса Страница 30

— А вот мне легко дались обе беременности, — похвасталась мать, и Рут охотно простила ей эту победу.

На раскопках никого не оказалось, а Рут надеялась, что застанет Теда и Трейс. Им еще предстояло засыпать шурфы, хотя не исключено, что они решили с этим не возиться — ведь дом все равно скоро снесут. Она забрала находки из сарайчика бригадира. Слава Богу, и его тоже след простыл. Взглянула на стоящий на фоне голубого неба арочный вход. Надо не забыть попросить Нельсона узнать, когда его построили. Странно видеть в частном доме такой величественный архитектурный элемент. Рут подумала о римских военачальниках, которым за выдающиеся победы посвящали триумфальные арки. Вспомнила поездку с Шоной в Рим, триумфальную арку Тита на римском форуме с барельефом, прославляющим его победы над непокорными иудеями. Согласно легенде, ни один иудей не мог пройти под этой аркой.

— А я пройду! — воскликнула Шона и, смеясь, пробежала через арку.

— Ты не еврейка, — усмехнулась Рут. Но у Шоны в то время бурно развивался роман с евреем — преподавателем факультета права.

Нужно бы взглянуть на место в траншее, где была найдена кошка, но что-то останавливало Рут, не давало удалиться от главной дорожки. В гнетущей тишине ощущалось что-то тяжелое, настороженное. «Не глупи, — сказала она себе. — Сейчас разгар дня. Что тебе может грозить?» Она надела рюкзак и пошла по обломкам плит мимо пристроек туда, где раньше располагался сад. Неужели это то самое радужное место, о котором вспоминал Кевин Дэвис? Рут попыталась представить, как по саду бегают смеющиеся дети, качаются на привязанных к ветке дерева качелях, бросают монетки в колодец желаний. Нет, колодец к тому времени уже закрыли.

Она приблизилась к колодцу и заглянула внутрь. Снизу поднимался сырой, неприятный запах, и Рут поспешно распрямилась. Когда закрыли колодец? Вот еще один вопрос, который необходимо задать Нельсону. Череп бросили на дно до того, как соорудили бетонную крышку. Черепа в колодце… Рут вспомнила детей на берегу. Динь-динь-дон…

Кошкин шурф находился у вспученной от ветхости внешней стены. Вот она граница. Термин — бог границ. Когда Нельсон услышал об этом, то сказал, что всегда ему молится по дороге в международный аэропорт. Рут не представляла Нельсона на отдыхе. Была уверена, что Мишель его гонит в обласканные солнцем, шикарные места, а ему больше подходят холодные пустоши — йоркширские болота или шотландские нагорья. Она так и видела старшего инспектора по пояс в каком-нибудь промерзшем озере.

Рут встала и потянулась. Сегодня жарко, воздух неподвижен. Она выбралась из траншеи и прошлась вдоль внешней стены. Новые здания вырастут по этой границе. Места вполне хватит для просторных квартир. Кое-где сохранились яблони, а в углу Рут обнаружила кусты крыжовника и красной смородины, задыхающиеся от чертополоха и строительной грязи. Еще там росла черная смородина, и, напоминая хищные тонкие пальцы, тянулись вверх ветки ежевики. Цветы еще не распустились, а когда настанет время созревать ягодам, кусты выкорчуют, чтобы освободить место «просторному ландшафтному саду».

— В наши дни смородиновый и яблочный пирог — королевское блюдо, — послышался голос.

Рут резко обернулась. Ей улыбался пожилой мужчина в темном костюме. В руке он держал зеленое яблоко, и на мгновение у нее возникла мысль об Адаме в эдемском саду. Постаревший грустный Адам пришел погоревать о разоренном райском саде. Затем она заметила воротничок священнослужителя и произнесла:

— Отец Хеннесси?

— Да. — Старик протянул руку. — Боюсь, не имею чести…

— Рут Гэллоуэй. Я археолог.

— Археолог?

— Специалист по судебной археологии.

— Вот как… — протянул священник. — Следовательно, вы занимаетесь этим домом.

— Да.

Отец Хеннесси вздохнул. Из описания Нельсона Рут заключила, что у него должна быть более воинственная внешность — отражение адских мук на лице, как у тех проповедников, которых она помнила с детства. Он же выглядел просто печальным.

— Строительные работы продвинулись дальше, чем я думал. Как им удастся столько напихать в одно место?

— Сделают все очень миниатюрным. Целая новая квартира, наверное, поместится в одной гостиной прежнего дома.

— Вы правы, — согласился Хеннесси. — Дом был огромным.

Они прошли по саду. Священник остановился у сваленного дерева и грустно похлопал его по стволу. Стало еще жарче. Грозовая погода, подумала Рут. Рубашка прилипла к спине, ноги будто плавились и, казалось, растекались в туфлях. Больше всего на свете ей хотелось лечь.

Когда они оказались у фронтона здания, Хеннесси указал на каменный арочный вход:

— Все меняется, ничто не исчезает.

— Вход уже был в ваше время?

— Да. Бесполезное украшение, но великолепное. Я всегда считал, что эти слова здесь очень к месту. Если вы христианин, то не сомневаетесь, что смерть — всего лишь переход, а не разрушение.

Рут промолчала. По ее мнению, смерть — это смерть, не более того. Смерть не обмануть, разве что завести ребенка. Но слова Хеннесси кое о ком ей напомнили. Макса, за спиной которого горел костер в честь праздника Имболк. Тогда он рассуждал о Янусе: «Он также связан с весной и урожаем. Бог не только дверей, но любого периода эволюций и изменений, перехода от одного состояния к другому». Самый главный переход — от жизни к смерти.

— Мисс Гэллоуэй, — мягкий голос с ирландским акцентом священника прервал ее мысли, — не могли бы вы мне показать… где нашли останки?

— Хорошо. Только зовите меня Рут. — Она ненавидела, когда ее величали «мисс», а «доктор Гэллоуэй» казалось слишком формальным.

Часть передней стены сохранилась, ступени и каменная терраса тоже. Интересно, эти сооружения того же периода, что и арочный вход? В них чувствовалась такая же монументальность. Бесполезное украшение, сказал священник. Слова не выходили у нее из головы.

— Осторожнее, — предупредила она, когда они проходили под аркой. С одного края все еще держались черные и белые плитки. Исчезнут последними, подумала Рут. Единственная оставшаяся связь со старым домом. — Сюда. — Она провела Хеннесси вдоль выступа, но когда они спускались в шурф, священник споткнулся и чуть не упал.

— Вы в порядке?

— Да. — Он тяжело дышал, и Рут решила, что ему лет восемьдесят, а то и больше.

Она показала на груду земли впереди:

— Тело было зарыто прямо под дверным порогом. Мы его демонтировали, а остальное старались сохранить в нетронутом виде. — Рут взглянула на Хеннесси и поняла, что почему-то оправдывается. — Мы были аккуратны, все делали с большим уважением.

Несколько мгновений губы священника шевелились. Молится? Затем он спросил:

— Так вы сказали, что нашли останки под дверным порогом?

— Да. — Рут не стала объяснять, что скелет лежал в позе зародыша.

— А череп оказался в колодце?

— Там.

— Не возражаете, если я помолюсь?

— Конечно.

Рут отошла. Она и в лучшие времена неловко себя чувствовала в присутствии молящегося на людях человека. А оказаться в траншее рядом с распевающим латинские псалмы и кадящим фимиам священником — это кошмар.

Но молитва Хеннесси оказалась милосердно короткой. Он пробормотал несколько слов и, как могла судить Рут, не на латыни. Достал из кармана маленькую бутылочку и брызнул водой на землю.

— Святая вода, — объяснил он. — Вы не католичка?

— Нет. Мои родители — истинно верующие. А я… так, никакая.

— О, еще какая, Рут Гэллоуэй. — Хеннесси несколько секунд не сводил с нее глаз, и у нее возникло ощущение, что он очень хорошо ее знает, даже лучше, чем она сама себя. Затем он отрывисто добавил: — Я просто уже поджарился. Как насчет чашки кофе?

Нельсон выходил из музея, когда ему позвонила Джуди:

— Я добыла свидетельство о смерти Аннабел Спенс, босс.

— Отлично. Есть что-нибудь любопытное?

Нельсон слушал, как она шелестела бумагами, и вспоминал свидетельство о смерти отца — несколько фраз, вместивших в себя все горе и боль. Причиной смерти отца стал инфаркт миокарда. В то время Нельсон понятия не имел, что это означает.

— Дата и место смерти, — читала Джуди, — 24 мая 1952 года, Вулмаркет-стрит, Норидж. Причина смерти — скарлатина. Сейчас ведь дети ею не болеют?

— Болеют, но не умирают, — ответил он, пропуская группу школьников. Дети размахивали ксерокопиями листков с упражнениями и старались подставить друг другу ножку.

— Умерла дома, — продолжила Джуди. — Как же так? Почему ее не отвезли в больницу?

— Не знаю. Наверное, в то время было принято лечить детей дома.

— Они же были обеспеченными людьми. Неужели не могли оплатить нормальный медицинский уход? Это было еще до создания Государственной службы здравоохранения?

— Да.