Б. Седов - Отступник Страница 30

Армада из кильватерного строя, в котором шла по Томи и Оби, развернулась во фронтальную линию и прибавила газу. Боевые кораблики, будто бы впереди их и вправду поджидал неприятельский флот, понеслись вперед, расходясь веером.

Враг должен был дрожать.

Но из-за поворота во всей красе встала навстречу надвигающейся угрозе не неприступная крепость, а большая, но уютная и мирная усадьба. Те, кто впервые увидел «перевалочную базу наркоторговцев», раскрыли от удивления рты – так не вязался облик ухоженной фазенды «американца» с тем содержанием, которое ей приписывалось. Но приказ есть приказ.

Цитадель наркобизнеса будет взята.

Кислый не отрывал глаз от подзорной трубы.

И, сам того не замечая, бормотал под нос:

– Ну, бля, кирдык тебе, америкашка!

Особое значение придавало грядущей акции то, что у Кислого появился личный резон уничтожить Знахаря и Тимура. На днях ему доложили, что слуга неугомонного америкашки хладнокровно угрохал Вована, Букаху и Пендаля.

Об этом братве рассказал мелкий баклан Огурец, который ворвался в ресторан «Шконка» с выпученными глазами и стал рассказывать о трех трупах в «БМВ» и о том, что услышал лежавший в багажнике клиент.

А кроме того, еще несколько бойцов Кислого полегли при непонятных обстоятельствах, и Кислый уверенно относил это на счет Майкла Боткина.

Так что Знахаря ждала смерть лютая и ужасная.

Кислый опустил трубу и недовольно посмотрел на вырвавшийся вперед катер. И вдруг грозная, стройная, совершенная машина начала разламываться пополам, вспухать по центру, будто снизу неожиданно всплыл кит, поднимая на своей доисторической спине середину катера – там, где только что была рубка.

Между разлетающимися носовой и кормовой частями катера вверх ударил фонтан, не уступающий знаменитому «Самсону». Правда, в отличие от петергофского чуда, вслед за мощной, но тонкой струей вверх тут же устремился столб воды обхватом в железнодорожную цистерну. Сбросив с себя смешные кусочки железа со всеми находившимися на них человечками, вода устремилась к солнцу, но, разлетевшись на миллиарды крохотных осколков, в каждом из которых ярко отражалось утреннее светило, рухнула обратно в укатанное веками русло.

И только потом все услышали грохот взрыва, на который тут же откликнулся лес – эхом и воплем тысяч разбуженных птиц.

– Вот же, бля… – только и успел вымолвить томский пахан.

Над Чулымом в мельчайших оседающих капельках воды повисла веселая радуга. Не успела она исчезнуть, как под катером, что шел чуть правее, тоже глухо ахнуло. И началось…

Самое забавное заключалось в том, что торговлю боевым оружием и взрывчаткой в городе сам же Кислый и держал.

Была в этом ответственном деле выстроена целая вертикаль власти – от организаторов до самого последнего торговца. И эта отрасль оптово-розничной торговли регулярно приносила Кислому немалую прибыль. Кое-что, разумеется, перепадало и младшему братишке, Борюне Вертякову, поскольку именно он организовал в свое время Кислому связи с вояками, у которых склады располагались как раз на территории Амжеевского района.

За тем, чтобы все было шито-крыто, присматривал подполковник Бильдюгин. Поэтому тем продажным воякам, которые воровали на складах оружие, в передовом районе ничего не грозило. Да и в областном центре у бандитского мента были налажены крепкие связи. Поэтому ребята развернулись вовсю.

По воровской же линии заместителем пахана по артвооружению и стрелковому оружию числился отставной вор-рецидивист Скрипач, который наладил дело так, что Кислый только пенки снимал, а в саму кухню особо не вникал, да и не хотел вникать. И ни разу об этом не пожалел. За пятнадцать лет бизнеса – ни одного прокола…

Пока в этих краях не объявился «американец».

Правда, после того как возникло подозрение, что оружие для разгрома спецзоны закупалось Майклом Боткиным у Скрипача, Кислый дал строжайшее указание, чтобы никто из торговцев оружием не имел дела с людьми «американца», а стало быть – и с Тимуром.

И все бы хорошо, но Скрипач, ничем, в сущности, не отличавшийся от любой другой сволочи, отдавал Кислому далеко не всю прибыль. Кое-что из железа он толкал, так сказать, налево, а доходы прикарманивал. Поэтому, когда появилась очередная возможность крупно подзаработать, Скрипач проигнорировал строгие указания непосредственного начальника.

Тимур ведь был одним из его постоянных клиентов.

Он и раньше закупал небольшие партии взрывчатки – браконьерничать, рыбу глушить.

Рыбы в этот день всплыло много.

Тимур накануне вернулся поздно. После операции по приобретению крупной партии взрывчатки ему пришлось завернуть еще к пристаням военных складов и забрать там кое-что, подготовленное по звонку Знахаря. Поэтому им втроем спать сегодня почти не пришлось, но ночной труд готовившихся к обороне колонистов даром не пропал.

Был заминирован не только фарватер, но фактически и весь широкий чулымский плес от берега до берега. Мины управлялись по радио. И теперь, сидя на своем командном пункте перед монитором, Знахарь наложил картинку с видеокамеры на схему минного поля. Когда очередная жертва оказывалась в пределах досягаемости, он азартно нажимал на клавишу мыши, наблюдая включение очередного фонтана над водной гладью реки.

Феерия получилась ничуть не хуже той, что демонстрировалась на Неве у стен Петропавловской крепости, когда праздновали 300-летие Санкт-Петербурга. «Ну что же, – мелькнула у него мысль, – вот и наш скромный подарок к четырехсотлетней годовщине славного Томска».

Вертолеты, которые сразу же после начала минной атаки агрессивно пошли на усадьбу, были транспортными, поэтому спецназовцы, свесившие ножки из открытых дверей, могли лишь палить по фазенде из автоматов, не причиняя ей почти никакого ущерба.

Кое-где вылетели стекла, в будущих грядках утонуло изрядное количество железных зерен, да пленка парника оказалась разорванной в клочья.

В ответ на такую наглость из кустов у пристани одна за другой с шипением шмыгнули навстречу вертолетам две красные точки.

Тимур не утруждал себя точным прицеливанием. Умные головки системы «Шило» наводились по всему – по тепловому и инверсионному следу, по турбулентным потокам, по электромагнитному излучению радиоаппаратуры на борту цели…

Винтокрылые машины были обречены.

С разницей в восемь секунд маленькие шильца смертельно укололи оба вертолета.

Первая ракета догнала свою цель сзади и аккуратно вошла прямо в сопло вертолетного двигателя, расположенное под основным винтом. На фоне грохота взрывающихся мин хлопок был не слышен, но лопасти вдруг отделились от вертолета и полетели дальше сами, выделывая замысловатые кульбиты. Последняя железяка долго кувыркалась в воздухе, подчиняясь странным аэродинамическим законам, и взметнула брызги почти у самого причала.

Корпус же, освобожденный от движителя, был отброшен взрывом вертикально вниз. Полученное им ускорение сложилось с ускорением свободного падения, и те, кто не был издырявлен осколками, испытали на миг космическое состояние свободы от силы земного притяжения.

Ощущение невесомости было последним у тех, кто находился на борту вертолета. Потом тяжелый кусок металла, уже не умевший летать, вошел в воду как раз в том месте, откуда навстречу ему взметнулся очередной фонтан…

Со вторым вертолетом все было по-другому.

Ракета повелась на радиоволну от переговоров пилотов между собой и вошла прямо в кабину вертолетчика. Он успел широко раскрыть глаза от удивления и рот – для последнего крика. И больше не успел ничего. Смертоносный снаряд на огромной скорости пробил плексиглас кабины и вошел ему в грудь еще до того мгновения, когда сигнал от чувствительного капсюля добежал до детонатора.

Взорвалось сердце, и из спины авиатора вылетел рой осколков, который начал сечь аппаратуру, провода, дырявить холодный корпус и живые теплые тела. Потерявшая управление машина завалилась набок, заходя в пике, отвернула к противоположному берегу реки и рухнула в воду, не дотянув до него каких-то двадцать метров…

Но тем, кто в ней был, это было уже безразлично.

Три или четыре катера резко развернулись и попытались выйти из опасной зоны. На одном из них рвал и метал Кислый. Он потрясал кулаками и безостановочным потоком изрыгал нецензурные словеса. Он не верил, что ему самому грозит неминуемая смерть. Его ненависть была так велика, что другим чувствам и эмоциям просто не осталось места.

Кислый ненавидел хитрожопого американца, ненавидел единоутробного братишку, который подсунул ему для дела совсем бестолковых омоновцев, ненавидел своих придурков, которые взрывались один за другим и ничего не могли придумать.

«Вот теперь тебе точно хана, Водкин, – решил он. – Доберусь до тебя и своими руками замочу – никакой ОМОН не понадобится…»