Эдриан Маккинти - Невидимая река Страница 30

А, черт, все-таки сложил, пришел за нами, подумал я, схватил Джона за плечо и стал поднимать его. Мы могли бы еще выбежать из поезда, затеряться на улицах Денвера. Кто знает, может, Рэдхорс не успел оцепить станцию.

— Джон, нам надо уходить.

Я поставил было его на ноги, но было уже поздно. Дэвид Рэдхорс приближался к нам.

Я сделал глубокий вдох и изготовился драться или спасаться. Главное — без паники.

— Парни, я тут подумал… У вас же нет спальников, а поезд простоит здесь всю ночь — впереди серьезная авария на путях. Проезд перекрыт. Никто не пострадал, но, насколько я знаю «Амтрэк», до утра вам никто ничего не скажет, и поезд простоит здесь еще до полудня завтрашнего дня.

— Черт! — выругался я.

— Хотите, посоветую вам одну гостиницу? — предложил Рэдхорс.

— Да, конечно!

— «Холберн-он-Шерман», всегда есть комнаты, даже в такие часы.

— Спасибо, прямо сейчас туда и наведаемся.

— О'кей, рад был встрече.

Я пожал его руку, и он направился к дверям, вышел и пошел вдоль путей. Теперь я действительно успокоился: он решил, что мы не представляем опасности.

— Что делать будем, Алекс? — спросил Джон.

— Для начала слезем с поезда, — прошептал я.

Чуть позже…

Четыре утра.

Мертвое время в мертвом городе. Проституток с Колфакс-авеню как ветром сдуло, их патроны покинули бары. Сороки и вороны перекрикивались в лабиринтах переулков и пустынных тупиков. Над стадионом горели огни, но игра уж сто лет как закончилась.

К черту «Холберн»! Только не туда. Вместо этого мы пошли в наше прежнее место, но тамошний кретин запросил с нас деньги за неделю вперед, что было странно и навело нас на мысль, будто он счел, что у нас неприятности. Мне это не понравилось, и я решительно отказался.

После того как я втолковал Джону, в чем дело, он глянул в «Лонли плэнет» и выбрал молодежный хостел на Семнадцатой улице. По дороге туда мы встретили разносчика «Денвер пост». Я отдал четверть доллара, нашел репортаж на третьей странице.

Сегодня, упав с четвертого этажа жилого комплекса Маунтин-Вью, что в Чисмен-парке, насмерть разбился человек. Очевидцы сообщают, что жертва пыталась оказать сопротивление нападавшим. «За последний месяц в этом здании было совершено два взлома», — заявил Джин Симмонс, сосед. Полиция разыскивает двух светлокожих молодых людей испанской наружности лет двадцати-тридцати. Офицер полицейского управления Денвера уверяет, что своим выстрелом серьезно ранил одного из нападавших.

Я прочел и отложил газету. Первым делом надо было успокоить Джона:

— Джон, ты можешь расслабиться, всего дюжина очевидцев, только трое из них полицейские, и все, что им известно о нас, — это наши вспотевшие спины. Господи боже! Неужели нам удалось провести этого долдона в армейской футболке — шутка с испанским сработала!

Он ухмыльнулся:

— Да. Типичный случай. Все видят только то, что хотят видеть. Гребаные расисты. Ксенофобы. Все взломщики — латиносы! Как же иначе!

Я кивнул. Мы все еще были на крючке, но наша уловка, похоже, сработала. Возможно, поэтому Рэдхорс и передумал. Само собой, я не стал говорить Джону, что порой копы хитрят, на самом деле обладая информацией. Как бы то ни было, моему приятелю вроде бы стало поспокойнее.

Утомительная дорога. Молодежный хостел. Вентиляторы на потолках. Неутомимые молодые шведы, флиртующие с молоденькими немками. Чисто, мило, гостеприимно. Джон падает в кресло, я подхожу к стойке.

Служитель за стойкой, лысый парень, весь мокрый, в белой домашней рубашке, начинает сказку про белого бычка: «В гостинице нет мест, все занято».

— Послушайте, мы в безвыходном положении, — начинаю я.

— Куча мотелей на Колфаксе неподалеку от аэропорта.

— Далеко?

— Три-четыре мили, точно не знаю.

— А поближе нет? — взмолился я.

Он с минуту смотрел на меня.

— Вы откуда? Что это за акцент? — неожиданно спросил он.

— Из Ирландии, — ответил я, врать уже надоело.

— Я так и подумал, — сказал он, — так и подумал. Шон Диллон, раньше работал в пожарном отделении Денвера, — добавил он и протянул руку.

Я ответил усталым рукопожатием.

— Алекс Флэгерти, — представился я.

— Однажды я играл в гольф на поле Керри, — заявил он.

— Да ну?

— Каждый день лил дождь. Отвратительно. Ах да, комната. Вы разборчивы?

— Подойдет что угодно, деваться некуда.

— Вам же не обязательно жить в гостинице, так? Вам просто нужна комната?

— Да.

— Дайте-ка мне ваши паспорта.

Мы достали паспорта, показали ему — британские паспорта, но штамп и регистрация Белфаста. Он не заметил, что я назвался не своим именем, вроде его все устраивало.

— Короче, смотрите. Попробую узнать, может, Пат вас к себе пустит, он живет неподалеку — через несколько домов к востоку по Колфаксу. Там шумновато, зато Пат разрешит вам переночевать, ну, не знаю, баксов за десять.

— Пойдет, все равно.

— Комиссионные двадцать баксов, посмотрим, что можно сделать.

Я дал ему двадцать долларов.

— Поздновато, правда. Сейчас узнаем, как там у Патрика, — сказал он, поднимая трубку и набирая номер.

— Прости, Пат, я знаю, что ты еще не лег. Да, я тоже, но мне уже заплатили. Я сказал им, что комната стоит десять баксов в сутки. Ребятки из Ирландии… Не, из Ирландии, в натуре… Нормальные, один похож на Биг Фута не в лучшие дни, другой… на брата-худышку этого актера, Вэла Килмера.

Он повесил трубку:

— Пат сказал, можете заселяться. Вам крупно повезло, на время досталась меблированная комната. Пятый этаж. Он встретит вас в вестибюле.

Мы прошли от хостела к зданию не «несколько» домов, а как минимум двадцать. Дверь нараспашку. Заходим. Никакого Пата. Лифт сломан, пришлось пехом переться на пятый этаж. На двери одной из квартир записка и ключ прилеплены скотчем.

«Для двух ребят из Ирландии. Увидимся завтра».

Квартира-студия. Выдвижная кровать. Крошечная спальная каморка в углу, кухонька. Отсыревшие стены, потолок осыпается, на полу пластиковое покрытие «под дерево». Небольшая ванная, шикарный вид на Колфакс и горы к западу.

— Берем, — сказал Джон.

— Хочу ночевать в сортире.

Джон был слишком измотан, чтобы спорить. Я прошмыгнул в комнатку и запер дверь, а Джон залился слезами и ревел еще не знаю сколько, спустя минут десять я потерял счет времени.

7. Несущий шторм

Первым проснулся Джон. Спать на выдвижной кровати было затруднительно. Простыней не было, а в спальнике было слишком жарко. Я же прекрасно выспался: привез с собой в Америку вкладыш и спальник. Мы осмотрели квартиру: небольшая, но на удивление чистая. Позже мы узнали, что Пат убирался в ней, когда был здоров. Через люк в потолке мы залезли на крышу осмотреть окрестности. Мы были всего в миле к востоку от нашего отеля на Бродвее, но Колфакс-авеню отсюда выглядела совершенно по-другому. Для путешественников, направляющихся на запад, это была основная дорога через Денвер, за фасадами угадывались черты старого города. Никаких высотных зданий, и, если убрать машины, бетонное дорожное покрытие, фастфуды и тату-салоны, город вполне походил на Хедливилл в вестерне «Ровно в полдень». И казалось, что здесь еще жарче: всепроникающее пекло смешалось с машинным смогом.

К тому же выяснилось, что мы оказались в одном из черных кварталов Денвера; а если не черных, то, несомненно, бедных. Восточный Колфакс являл собою полную противоположность Боулдеру. Со стоптанными каблуками, запущенный, грязный, честный и немного стеснительный. Как раз по мне.

Однако Джон был в ужасе. Там, где я усматривал фактуру в странном заброшенном здании или пустыре, он видел Берлин в июне сорок пятого или…

— Какой-то Западный Белфаст в ненастный день, — сказал он. — Я представлял себе Америку совсем не такой.

Не успел я ответить, как раздался стук в дверь. Мы влезли обратно, открыли дверь.

Патрик. Шесть футов роста, сотня фунтов веса, седой как лунь, глаза красные, герпес, кашель — СПИД в последней стадии. Мы узнали: Патрику О'Лири тридцать три, около года назад он весил двести фунтов, был толстоват, но в целом выглядел неплохо; теперь сдает на глазах. Он заверил нас, что эта квартира — вторая по комфортности в здании, показал, как работает вся техника, сделал кофе и рассказал нам обо всем. Когда мы услышали про СПИД, ни я, ни Джон не стали пить кофе. Патрик был из Форт-Моргана, штат Колорадо, и девять лет работал фельдшером в пожарной части Денвера; к несчастью, оттуда его уволили, как только узнали, что у него положительная реакция на ВИЧ. Профсоюз не помог: представители пожарной части утверждали — не без оснований, — что он подвергал опасности не только пациентов, но и коллег по работе. Более того, он умалчивал о своем состоянии, вследствие чего был лишен премии. Он судился с профсоюзом, но процесс, как он сам признавал, уладится разве что после его смерти, и то не сразу.