Адам Даймен - Шпион поневоле Страница 30

- Ладно-ладно, давайте свои доказательства, но должен вам сказать, что если на них не будет подтверждающей печати самого Господа Бога, то маловероятно, что я смогу считать их правдой.

Он подарил мне дьявольскую ухмылку, весьма уверенную, и сердце у меня ушло в пятки. Что-то я сделал неправильно, что-то оценил неверно, потому что он был чертовски уверен, что его патетическое заявление меня убедит. Но что бы это могло быть - и в голову не приходило.

Квин щелкнул тумблером на переговорном устройстве на столе.

- Пожалуйста, войдите, - щелчок, и устройство снова выключено. Он внимательно наблюдал за мной и я в ужасе заметил на его лице выражение, напоминающее жалость. Дверь позади меня открылась, по полу простучали шаги - и мое сердце забилось быстрее по причинам, отличавшимся от общего нервного состояния.

В поле моего зрения появилась Вероника. Я был настолько удивлен и потрясен, что на какой-то миг даже потемнело в глазах. Затем постепенно зрению вернулась резкость - она казалась расстроенной и несчастной.

- Мисс Лом работала на управление в течение двух лет, - его интонации напоминали добродушного вурдалака, - вы были ей представлены в качестве первого шага для вашей будущей вербовки. Потом мы решили, что она вполне может остаться вместе с вами для обеспечения, если вам будет угодно, двойной проверки. Однако вы были настолько осторожны в том, что касалось вашей собственной безопасности, что мы никогда не могли точно определить, что у вас на уме. И из-за возникших между вами к тому времени эмоциональных отношений решили, что будет неразумно раскрывать вам её истинную роль. Вероника, вы слушаете?

Она кивнула, волосы закрыли ей глаза, как черный занавес над тихим вечером.

- Он не предавал тебя, Филипп.

Я кивнул, уставился в пол, затем медленно и неудержимо заплакал. Иногда людям стоит поплакать - когда жизнь становится слишком сложна. Это позволяет вам стартовать сначала и увидеть все с новой, менее эмоциональной точки зрения. И, кроме того, этого было для меня уже слишком много. А может быть просто сказалось нервное истощение и резкий упадок сил, связанный с перебором таблеток. Они не знали, что делать, и беспомощно стояли, глядя на меня, пока я оплакивал все, что было на сердце.

Некоторое время спустя я затих и высморкался. Если вам удалось таким образом успокоиться, вы уже можете встретиться лицом к лицу с чем угодно скажем с чем-то таким, что за несколько секунд до этого вы рассматривали как полный крах - ваш собственный, в частности.

- Да, вы не предавали меня, Руперт, большое спасибо. Это сделала ты, Вероника. Ты предала меня страшнее, чем это когда-либо мог сделать он. Его власть была над моим телом, но тебя я любил. Богом клянусь, я любил тебя. И все это время ты работала на это дерьмо, все ему докладывая, всячески проверяя мою преданность. Правда, откуда вам обоим знать, что такое преданность. Как вы можете быть преданными, если не представляете, что между двумя людьми может существовать преданность? За всю ту любовь, которую я к тебе испытывал, ты ко мне относилась просто как к новой работе. Не могли бы вы налить мне чего-нибудь выпить? Или предатель на такую привилегию претендовать не может?

Он открыл ящик стола и вытащил из запасов местного командира бутылку плохого виски. Пока он был занят, разливая выпивку, Вероника подошла ко мне ближе. В нормальных условиях я бы не сдержался, но я был так подавлен, что даже не стал её бить.

- Филипп, мне очень жаль. Я тоже любила тебя... - я и сейчас ещё тебя люблю. Но, как и все, я должна была делать то, что мне приказывают.

Я даже не стал утруждать себя ответом. Квин протянул мне бокал и я начал медленно пить - виски было очень крепким, или казалось таким, потому что я был совершенно опустошен. Видите ли, я немного романтик, и хотя звучит это глупо, мне хотелось сделать что-нибудь для Вероники - может быть даже умереть за нее. Знай я, что она с самого начала была участницей этого грязного дела, все могло быть по-другому. Мне нужно было время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, но при этой последней встрече, когда она причинила мне такую боль, поздно было что-то предпринимать.

- Детман, - мягко спросил Квин, - где он?

Руперт был убежден, что я должен отдать ему Детмана. Если бы у него на глазах перебили всех его друзей, то минуту спустя он вернулся бы к своему допросу.

- Завтра я его доставлю, - я допил свой стакан.

- Зачем тебе беспокоиться? Мы можем забрать его сегодня вечером. Он будет в дурном настроении. Зачем рисковать зря?

- Потому что Детман - это мое дело. Я выдернул из-под него ковер - так дайте мне возможность с ним покончить. Сами вы этого не посмеете. В любом случае после этого вечера я даже почувствовал у вас с ним какое-то сходство. Он будет продан с аукциона.

Я направился к двери; теперь они не смели меня тронуть - все карты были у меня, и им никто бы не помог. Положив руку на ручку двери, я обернулся.

- Еще одно, Квин. Держи, пожалуйста, эту девушку подальше от меня, ибо если настроение у меня изменится, то я могу ей крупно всыпать.

Захлопнув дверь, я слышал, как разрыдалась Вероника. Однако это не улучшило моего настроения.

12. Похоронная команда

На следующее утро я чувствовал себя совсем иначе.

Накануне вечером радушный сержант ВВС отыскал для меня комнату и даже застелил постель, пока я сидел в кресле и сквозь дрему наблюдал за ним. В семь часов я уже спал, как убитый. Тот же самый сержант разбудил меня ещё до рассвета, поставив передо мной чашку крепкого чая.

- Сэр, вас просят спуститься вниз в комнату для инструктажа.

Эта фраза вызвала в моем воображении картину - молодые летчики, просыпающиеся перед утренним боевым вылетом на войне с немцами. Я тоже собирался иметь дело с немцем, но моя ситуация отличалась в лучшую сторону, - сержант даже разложил на столе умывальные и бритвенные принадлежности.

Лежа в теплой постели, я долго отсутствующим взором смотрел на чашку чая. Без Вероники все - в том числе и деньги, которые я собирался получить, казалось неважным. Я привык, что она всегда была рядом со мной, а когда вы привыкаете к девушке, вам становится трудно без нее. В некотором смысле труднее, чем без сигарет - здесь вы, по крайней мере, всегда можете поменять сорт. С женщинами так просто не получается.

Наконец я выбрался из постели, умылся, побрился и выпил чаю. Джинсы у меня были грязные, а рубашка пропитана потом. Походив по коридору в поисках сержанта, я нашел его в одной из комнат. Он застилал постель, весело мурлыкая какой-то мотивчик. После службы в ВВС его ждала прекрасная карьера лакея.

- Вы не могли бы найти для меня рубашку? - спросил я.

- Конечно, сэр.

Он смерил меня взглядом профессионального закройщика и вышел из комнаты. Я присел на постель, которую он только что застилал. Она была ещё теплая, и я вдруг понял, что здесь, должно быть, спала Вероника. Я узнал её духи и уткнулся лицом в подушку, чтобы снова не заплакать. Говорю вам, я был в очень плохой форме. Потом, услышав шаги сержанта, я сел на постели, тупо уставившись в угол. Сержант принес мне синюю летнюю форменную рубашку ВВС. Он даже угадал мой размер воротника, хотя в этом не было необходимости, поскольку галстук я носить не собирался.

Потом сержант провел меня по коридорам до двойных дверей, над которыми был укреплен плакат "Комната для инструктажа" и горела красная подсветка. Я толкнул двери и вошел. В комнате были Квин, Вероника, какой-то тип впечатляющих габаритов, шесть футов два дюйма ростом, с крутыми плечами, лет тридцати пяти, словно сошедший со страниц шпионских романов, а также командир базы и некто в форме ВМС. Я не силен в военно-морских знаках различия, но насколько я знаю, он вполне мог быть и адмиралом. Большинство из них пробурчали "Доброе утро", и я попытался подогреть в себе злость на Веронику.

- Пошлите кого-нибудь принести из моего самолета полетные карты, сказал я.

Однако карты уже находились в комнате. Здесь же было и оружие, конфискованное мною, и мой личный "майссер"

- У вас целый летающий арсенал, надо же? - заметил командир базы.

Не знаю, зачем они привлекли меня - разве только для того, чтобы этот вояка по возвращении домой похвалялся перед друзьями в клубе ещё одним подвигом из серии "не могу сказать вам больше, ребята". Мне было интересно, что думали обо мне эти профессионалы. Светловолосый молодой человек, загорелый дочерна, возможно, перебежчик, поскольку кто же ещё позволит себя впутывать в шпионаж. Разведка - это нормально. Приятно звучит, и, к тому же, их собственные рода войск имеют разведподразделения.

Но шпионаж - это простор для взяток, шантажа, соблазнов и убийств. Не знаю, почему я столь уж сильно беспокоился за Веронику. В конце концов, она всего лишь занималась одной из самых древних областей нашей общей профессии. Мне, собственно, даже удалось сохранить лицо, - ведь ей не удалось ничего из меня вытянуть. Хотя, по-видимому, именно один из её отчетов позволил обнаружить, что я курю гашиш.