Татьяна Моспан - Подиум Страница 30

И все же последний долг перед погибшей подругой Катя выполнила. Уже дотащившись до своего дома, она вдруг подумала: а ведь никто, кроме нее, Кати, не знает про смерть Наташи! Никто, кроме убийц. Значит, так и будет сидеть мертвая в кресле, пока случайно не обнаружат тело. Перед Катиными глазами вновь предстала страшная картина.

- Не-ет! - выкрикнула она так громко, что шедшая впереди парочка испуганно оглянулась.

Царева резко повернулась и побежала в противоположном направлении: к ближнему ресторану, возле него имелись всегда исправные телефоны-автоматы...

Катя говорила по телефону - и сама не узнавала своего голоса, до того он изменился от пережитого волнения.

- Труп в квартире... - Царева больно закусила губу, чтобы не заплакать.

- Адрес, адрес какой?

Катя не сразу сообразила, о чем ее спрашивают.

- Терешкова, тридцать, тридцать вторая квартира...

- Кто говорит?

- Соседка... - Она повесила трубку и, шатаясь, пошла прочь.

Что же теперь будет-то, Господи!

ЧАСТЬ II

ФАКТОР "ИКС"

Глава 11

Дом моды "Подмосковье" гудел, как растревоженный улей. Шутка ли - ведущая манекенщица свела счеты с жизнью! Достоверные сведения об этом событии обрастали самыми невероятными слухами...

- Ты слыхала новость? - встретив утром Катерину, сразу спросила Тамара. (В ее темных глазах стояли слезы.) И, не дожидаясь ответа, добавила: - Жалко Наташку. Чего ей не хватало? Говорят, сама себя из пистолета...

Катя непонимающе уставилась на нее. "Почему сама? Что ты несешь?" - хотела закричать она. Но вовремя прикусила язык.

- Тут такое творится! - продолжала Тамара. - Говорят, дня три назад она пристрелила своего любовника Линькова, а потом сама... Ну дела! - Лицо "царицы Тамары" горело от возбуждения. Всегда такая спокойная, сейчас она даже размахивала руками.

Дом моды "Подмосковье" лихорадило. Утром позвонили из прокуратуры и сообщили трагическую новость.

- Слышишь, как зашевелились? Нинок бегает - как чумовая! - Тамара больно сжала Катину руку и не выпускала ее. - Все теперь говорят, что предчувствовали неладное... Врут! Все врут! Жалеют ее теперь, плачут крокодиловыми слезами. Мертвых всегда жалеют. Знаешь почему? - Тамара презрительно прищурилась.

- Н-нет, - выдавила из себя Катя.

- Потому что мертвые никому не мешают. Ей же все завидовали. И я тоже. Она опустила голову. - Только я могу это сказать, а они все... - Девушка пренебрежительно махнула рукой.

Кате очень хотелось спросить, откуда Тамаре извест-но про Линькова и про пистолет, но она не осмелилась.

На примерках у Царевой все валилось из рук, работа не спорилась. Катя еле двигалась. К тому же ее настораживала подозрительная предупредительность Зинки Кудрявцевой. "Слова никому не скажу! - думала, сжимая зубы, Царева. - Наташку с того света не вернешь..."

Она зря беспокоилась: похоже, ее мнение никого особенно не интересовало все и так уже всё знали. И каждый толковал обстоятельства трагического случая на свой лад.

- Я и говорю: такие подарки даром не делают!..

- Она его из ревности...

- Ну нет, он сам ее ревновал к каждому столбу...

- Неделю назад она мне и говорит...

"Бред! Что за чушь вы бормочете?!" - мысленно восклицала Катя.

Царева была единственным человеком, который знал правду, но она твердо решила молчать.

Сразу после обеда примчалась возбужденная Элла Борисовна Хрусталева:

- Нина Ивановна, что же это у вас творится? Я ушам своим не поверила, когда услышала.

- Я сама сначала не поверила, - хмуро сказала Пономарева. - Меня вызывают в прокуратуру завтра утром. Хочешь не хочешь, а поверишь.

- А про этого... Линькова - тоже правда? Что Богданова его пристрелила, а потом сама?..

- Не знаю, - еще больше нахмурилась Нина Ивановна. - Слухи разные ползут. Наш город хоть и большой, но все здесь на виду.

- А когда это случилось?

- Поздно вечером кто-то позвонил в милицию. Приехали, подняли с постели соседей. В этом доме одна из наших работниц живет. Она видела, как тело выносили. Мне сегодня утром из прокуратуры позвонили... Какой-то кошмар, а не жизнь!

Царева могла видеть, как начальственные дамы о чем-то шушукались. Потом к ним присоединилась Зинка.

- Ужасно, ужасно! - причитала Кудрявцева. - Такая красавица!

- Главное, ума не приложу, что теперь делать. Мозги враскорячку. Богданову мне, конечно, жалко, до сих пор поверить не могу, что ее нет. И кем ее теперь заменить? Такой успех после показа, и вдруг... Нет, не везет мне, не везет, плакалась Пономарева.

Она и вправду пребывала в полной растерянности: всегда знала, что делать, а тут будто голову чем-то ей ушибли. И помыслить не могла Пономарева, что именно Богданова доставит ей такие неприятности... Кто угодно, только не она! Такой скандал вокруг ее Дома моды, такой скандал!

- А все любовники, любовники... - ханжески закатывая глаза, говорила Зинка.

Пономарева, недобро взглянув на нее, тем не менее ничего не сказала. Лишь со злобой подумала: "Молчала бы уж, мочалка старая!"

- Да, мужики до добра не доводят, - неожиданно поддержала Зинку Элла Хрусталева.

В отличие от Нины Ивановны Элла Борисовна мгновенно сориентировалась: девчонку, конечно, жаль, но живые о живом думают, и если бы она, главный редактор модного журнала, руководствовалась в жизни только эмоциями, где бы сейчас была Элла Хрусталева?

- А вы ее еще фотографировали для своего издания! - произнесла Зинка. Теперь придется, наверное, снимать материал из номера. - В ее голосе слышалось сожаление.

- Зачем снимать?

- Ну как же? - удивилась Кудрявцева. - Такое чепэ...

На губах Эллы Борисовны появилась снисходительная улыбка... Да, означала эта улыбка, Нина Ивановна, видно, очень расторопная женщина, если с такими тупыми работничками ей удается добиваться хороших результатов!

- Дорогая моя... - Хрусталева покровительственно взяла Кудрявцеву под руку. - В издательском деле свои законы. Скандалы и сенсации собирают громадные тиражи. Я уже отдала распоряжение - полосный снимок с Богдановой поместить на обложку журнала...

Видавшая виды Нина Ивановна была ошарашена: вот это хватка! Как у волкодава. Она-то ловчит, выгадывает на мелочах, а тут сразу - бах и в дамки!

- Наша редакция - единственная, кто обладает эксклюзивными снимками, сделанными незадолго до смерти...

Тут и Кудрявцева приоткрыла рот от удивления... Пока она бестолково чешет языком, люди-то дела проворачивают! И зарабатывают деньги, которых ей всегда катастрофически не хватает.

- Мне уже три издания сегодня звонили и просили дать снимки, откровенничала Хрусталева. - Журналисты пронюхали про смерть Линькова и самоубийство Богдановой, вот и засуетились. Дело обещает быть громким. Красавица манекенщица пристрелила своего любовника, а потом покончила счеты с жизнью. Говорят, оба выстрела произведены из одного пистолета - "ТТ", кажется. У нее все лицо было кровью залито.

Пономарева удивленно вскинула брови: этого даже она не знала. Да, с информацией у главной редакторши дело поставлено хорошо.

- Какой кошмар! - услышав про залитое кровью лицо, опять захныкала Зинка. - Жить бы да жить... Он ей недавно такой роскошный подарок сделал: шубку подарил и серьги. Мы все внимание обратили.

- Вот как? Подарок? - округлила глаза Элла Борисовна. - Это очень интересно.

- А как журналисты разузнали про... про все это? - спросила любопытная Зинка.

- Очень просто. Издания, пишущие на криминальные темы, поддерживают постоянные отношения с прокуратурой и милицией.

Зинка всплеснула руками:

- Да что вы?

Хрусталева пожала плечами:

- Это обычное дело. В правоохранительных органах всегда есть люди, готовые делиться информацией...

Элла Борисовна сказала, разумеется, не все. Она знала, что кое-кто из расторопных журналюг сумел даже раздобыть посмертный снимок Богдановой. Но Хрусталевой он был ни к чему: "Магия моды" - совсем другого рода издание... Зачем отпугивать респектабельного читателя страшилками? Ни к чему это. Пусть бульварные газетенки подобными вещами занимаются. У нее же иные планы. Вместе с тем публикации в желтой прессе сейчас будут играть ей на руку: создадут дополнительную - и бесплатную! - рекламу журналу "Магия моды".

Элла Борисовна после небольшой паузы строго посмотрела на молчавшую Пономареву:

- У меня к вам есть разговор, Нина Ивановна.

- Слушаю вас, - напряглась Пономарева.

- Я хотела бы в своем журнале дать очерк о Богдановой. Открою новую рубрику - типа: "Русский подиум".

- И что? - Пономарева уже догадывалась, куда клонит главная редакторша.

- Статья будет о последнем дне трагически ушедшей из жизни манекенщицы. Распишу про ваш Дом моды, про показ. Про изумительную коллекцию... - медленно выговаривала Хрусталева. - Но у меня к вам есть просьба. - Нина Ивановна подняла глаза на Эллу Борисовну. - Думаю, вы меня правильно поймете: я хочу, чтобы ваши сотрудницы не давали интервью другим изданиям. Иначе все будет смазано. Понимаете?