Елена Яковлева - Со мной не соскучишься Страница 30

— Какая еще Ольга? — От возмущения киногений неожиданно сорвался на фальцет. — Извини, что это за шуточки? Честное слово, не смешно и не остроумно, абсолютно не остроумно!

«Да ведь Рунов все знает, — осенило меня, — знает, что меня ему подсунули. Только при чем тут этот жирный боров — режиссер?»

Но Рунов все прояснил:

— Ты подсунул ее мне, потому что она похожа на Ольгу. Только вот зачем, не пойму? Решил проверить на вшивость? Кто я тебе, пацан, что ли? По-моему, до сих пор я выполнял свою часть работы на совесть, так в чем дело?

— Послушай, — принялся его увещевать режиссер, — честное слово, я тебя не понимаю. Похоже, кто-то тебя попросту разыграл, и теперь ты приписываешь мне что-то невообразимое.

— А давай ее спросим? — предложил Рунов.

Оба смотрели на меня так неприязненно, что я невольно попятилась. Признаться во всем Рунову, конечно, следовало раньше, теперь уже не имело смысла. Теперь он своим тяжелым взглядом пришпиливал меня к стене, словно энтомолог букашку.

— Зачем бы я тебе ее подсовывал? — недоумевало светило отечественной фабрики грез.

— Ты хотел меня уничтожить, но сделать это красиво. Хотя, возможно, сама идея принадлежала не тебе, — предположил Рунов и, метнув взгляд в меня, спросил: — Как его, кстати, зовут, этого затейника?

— Ка… Карен, — разлепила я сухие губы.

— Не слышу!

— Его звали Карен Данильянц, — произнесла я, сделав акцент на слове «звали». Но они не обратили внимания на то, что я говорила о Карене в прошедшем времени. Ничего удивительного, они еще не знали, что я его убила и в эту минуту он валялся в луже собственной крови.

— По вашему плану, — продолжал Рунов, — она должна была втереться ко мне в доверие, тогда бы, во-первых, вы держали меня под полным контролем, а во-вторых, вероятно, рассчитывали с ее помощью кое-что найти. Но вы наделали много ошибок. И главная в том, что она — не Ольга.

Режиссер, однако, так быстро сдаваться не собирался.

— Ну скажи, Жанна, разве я тебя к нему подсылал? — принялся он за меня.

Что я могла ответить? В моей голове все перепуталось. Я молча стояла посреди комнаты, чувствуя, что нисколько не понимаю суть происходящего, а главное, и не хочу понимать.

— Кончайте мучить девушку! — раздался откуда-то сверху чей-то незнакомый голос. То, что этот голос прозвучал внезапно не только для меня, подтвердили вмиг изменившиеся физиономии всех, кто находился в комнате.

— Это кто еще? — нахмурился Рунов. Тим и парочка кожаных мальчиков, как по команде, засунули руки в карманы.

— Кто это? — повторил свой вопрос Рунов, обращаясь к режиссеру.

— Мне бы тоже хотелось узнать, — растерянно отозвался тот.

— Эй ты, выходи, только без глупостей! — приказал Тим, и в руке его появился пистолет.

— Да ладно вам, не бойтесь, я не страшный, — снова прозвучал голос сверху.

Я подняла голову и увидела, что по ступенькам вразвалочку спускается тот самый сумасшедший тип, который преследовал меня в последние дни. Он был по-прежнему в сильно поношенной куртке — ну бомж, да и только.

Присутствующие посмотрели друг на друга с немым вопросом. Потом Рунов сделал быстрый знак Тиму, и тот, держа в руках пистолет, приблизился к моему таинственному знакомому, который, усмехаясь, демонстративно поднял руки: сдаюсь, мол. Позевывая, позволил себя обыскать и повторил:

— Оставьте в покое девушку, вы прекрасно знаете, что она ни в чем не виновата.

— Наша старая ищейка пожаловала, — пришел в себя режиссер, — только его здесь и не хватало!

— Должен же кто-то время от времени щекотать вам нервишки, — вполне дружелюбно, словно завернувший на огонек приятель, ввернул незнакомец, — а то вы привыкли таскать пирожные со стола и думать, что этого никто не замечает. Я-то все вижу, не сомневайтесь. Для меня ваши призы, премии, аплодисменты и прочие атрибуты не имеют никакого значения.

— Что это за тип? — в очередной раз хмуро осведомился Рунов, недовольный тем, что в его разборку с режиссером вмешался третий.

Незнакомец немедленно повернулся в его сторону и радостно провозгласил:

— Дорогой крестничек, не очень-то вежливо с твоей стороны называть меня типом. Все-таки я за тобой уже десять лет слежу. Конечно, раньше это было проще и хлопот особых не доставляло, а теперь ты стал таким прытким, что не угонишься. Тем не менее я довольно быстро разобрался в твоей бухгалтерии. Ну, что ты так смотришь? Ах да, мы же незнакомы. Так и быть, представлюсь: Сергей Иванович Поликарпов, бывший сотрудник КГБ, между прочим, занимался твоим делом и кое до чего докопался, до чего не докопались другие.

— Очень интересно, — процедил Рунов. Как он ни маскировался, пытаясь придать своему лицу выражение глубокого безразличия, это ему плохо удавалось. Он опять обратился к Корчинскому: — Признавайтесь, это опять ваши штучки?

— Хватит дурить! — вспыхнул тот. — Я его сюда не звал. Видимо, он воспользовался моментом и, пока твои резвые мальчики изображали из себя чикагских гангстеров, незаметно проник в дом.

— А где же ваша замечательная охрана? — огрызнулся Рунов.

— Я не держу при себе роту бритых затылков, как некоторые, — съязвил режиссер. — у меня здесь только один человек, и где он сейчас, нужно спросить у твоих людей.

Тим, Мальчик и незнакомая мне парочка в кожаных куртках снова переглянулись.

— Я же тебе не какой-нибудь авторитет преступного мира, а кинорежиссер с мировым именем, — многозначительно заявил Корчинский.

— Да ладно вам, Вадим Николаевич, не переигрывайте, — недовольно поморщился Рунов. — Мы хоть и почитатели вашего таланта, но все-таки не члены жюри какого-нибудь кинофестиваля. Где этот охранник? — обратился он к Мальчику. — Тащите его сюда!

Мальчик немедленно выскользнул из холла.

Тем временем человек, представившийся бывшим сотрудником КГБ Поликарповым, как ни в чем не бывало устроился на нижней ступеньке лестницы и рылся в карманах своей сиротской куртки. Судя по всему, карманы были дырявыми, и он полез за подкладку. Наконец извлек смятую пачку «Беломора», зажал между крупными желтоватыми зубами папиросу и, для начала пожевав ее и погоняв из одного уголка рта в другой, спокойно закурил. Похоже, он чувствовал себя спокойно в любой обстановке. Позавидовать можно такому самообладанию.

Вернулся Мальчик, подталкивая в спину настоящего амбала. Он показался мне до странности знакомым. Преодолевая вялость и апатию, я сосредоточилась на его физиономии и… вспомнила! Да это же Лапик, незабвенный дружок Любочки Кречетовой, зачем-то перетащивший ее из провинциального театра драмы в Первопрестольную. Лапик так Лапик, решила я, почему бы нет? Если бы следом за Лапиком из-за портьеры возникла, к примеру, сама Клеопатра Египетская, после всего случившегося в этот день я бы приняла и ее явление как должное.

— Откуда он взялся? — спросил Рунов Лапика, кивая в сторону назвавшегося Поликарповым, который тем временем меланхолично покуривал.

— Откуда я знаю? — пробурчал тот. — Я думал, он с вами.

— Да что вы в самом деле сцепились, как пауки в банке? — заявил Поликарпов. — Вам же теперь по закону стаи нужно всем объединиться против меня. Вот съедите меня, тогда опять возьметесь друг за дружку. Кстати, предложили бы девушке сесть, не видите, что ли, она от усталости с ног валится.

Уж не знаю почему, но он с каждой минутой становился мне все симпатичней, к тому же нельзя не признать, что с его появлением все внимание переключилось с моей персоны на его. Я не стала ждать приглашений и уселась в кресле. Он был прав, я действительно страшно устала.

— Слушай, чекист хренов, кончай ломать комедию, — первым нашелся режиссер. — Если ты пришел меня совестить, то учти, мне это порядком надоело. Давно тебя выпустили из психушки? А то опять устрою тебе бесплатную путевку.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Поликарпов. — Честно говоря, мне там было не так уж и плохо. Можно сказать, я всего лишь поменял большой дурдом на маленький, где меня плохо-хорошо, но кормят. К тому же психи — народ общительный и безобидный, любят послушать байки из нашего славного боевого прошлого, а люди в белых халатах вдобавок угощают медицинским спиртом.

— Отличная философия, — одобрил Корчинский с издевкой. — Ты пришел сюда специально, чтобы ее изложить? Тогда извини, сегодня не до тебя. Видишь, у меня гости?

— То, что я собираюсь рассказать, и гостям будет полезно послушать, — заверил Поликарпов. — Как только вы узнаете тему нашей беседы, сами станете умолять меня задержаться подольше. Между прочим, Вадим Николаевич, почему не угощаете гостей кофейком? Помню, — он мечтательно завел глаза, — в те времена, когда мы с вами имели честь познакомиться, вы поили меня преотличным кофием, несмотря на тогдашний тотальный дефицит. Я был очень тронут.