Ян Флеминг - Человек с золотым пистолетом Страница 30

Наверное, до моста оставалось еще сотня ярдов. Слева от Бонда мангровых деревьев было меньше. Грязь засохла и растрескалась. Но все еще можно было видеть влажные участки. Бонд поднял воротник пиджака, чтобы прикрыть белую рубашку. Он прошел еще двадцать ярдов вдоль полотна дороги, затем повернул налево в заросли мангра. Он обнаружил, что если ступать ближе к корням деревьев, то идти становится не так затруднительно. По крайней мере, там не было сухих веток или листьев, которые при ходьбе трещали и шуршали. Он старался идти, насколько это возможно, параллельно реке, но участки с густым кустарником заставляли его делать небольшие отклонения, приходилось вычислять направление, ориентируясь на сухие места и небольшие подъемы почвы, начинавшиеся ближе к реке. Его уши, настороженные, как у зверя, ловили малейший звук. Глаза прочесывали заросли, находившиеся впереди.

Берег реки, покрытый илом, был испещрен норками земляных крабов, то тут, то там валялись обломки их панцирей, все, что остается от крабов после того, как они становятся жертвами больших птиц или мангустов. Впервые почувствовал Бонд укусы москитов и других мошек. Он боялся как-нибудь нашуметь и поэтому лишь изредка осмеливался мягко шлепать по ним носовым платком, который очень скоро стал мокрым от крови.

По предположениям Бонда, он прошел уже ярдов двести в глубь топи, когда услышал сдержанное покашливание.

15. КРАБАМ НА ЗАКУСКУ

Кашлянули где-то на расстоянии ярдов двадцати со стороны реки. Бонд опустился на одно колено, его чувства были обострены до предела и подобны усикам насекомых, при помощи которых они получают всю необходимую информацию. Он подождал пять минут. Кашля больше не последовало, и он пополз вперед на руках и коленях, держа пистолет в зубах.

На небольшой поляне, где грязь подсохла и растрескалась, он наконец увидел его. Бонд остановился на месте, стараясь дышать ровно.

Скараманга лежал, вытянувшись во весь рост, опершись на переплетенные, раскинувшиеся во все стороны корни мангрового дерева. На нем не было ни шляпы, ни широкого шарфа, и вся правая сторона костюма была темной от крови, по ней ползали насекомые, устроив себе пир. Но глаза на безучастном к этому лице все еще горели живым огнем. Через определенные промежутки времени он окидывал поляну пристальным взглядом. Руки Скараманги лежали вдоль тела на корнях. Пистолета не было видно.

Вдруг лицо Скараманги вытянулось, как у охотничьей собаки, и блуждающий до этого, а теперь внимательный взгляд замер на одном месте. Бонд сначала не видел, что привлекло его внимание, но затем на краю поляны возникла пятнистая тень, и большая змея, красиво раскрашенная ромбами темного и светло-коричневого цвета, стала двигаться зигзагами, направляясь по засохшей грязи прямо к Скараманге.

Бонд смотрел, зачарованный. Кажется, это был удав из какого-то их семейства, его привлек запах крови. Удав был футов пяти длиной и совершенно не опасен для человека. Бонд гадал, знал ли об этом Скараманга. Сомнения его тут же рассеялись. Выражение лица Скараманги не изменилось, но правая рука осторожно заскользила вниз по штанине брюк, он поднял отворот на брючине и вытащил из-за короткого техасского сапога тонкий, похожий на стилет, нож. Он выжидал, держа нож наготове на животе, он не зажимал оружие в кулак, вероятно, это был нож с выстреливающим лезвием. Змея остановилась на мгновенье в нескольких ярдах от Скараманги, высоко подняла голову, чтобы хорошо разглядеть лежащего человека. Раздвоенный язык то и дело, словно проявляя любопытство, высовывался наружу; подняв голову от земли, удав медленно двигался вперед.

На лице Скараманги не дрогнул ни один мускул. Только глаза, маленькие щелки, не моргая, внимательно следили за змеей. Удав вполз в тень от брючины и медленно стал двигаться к окровавленной рубашке. Внезапно стальное лезвие, лежавшее на животе Скараманги, ожило и стремительно полетело в сторону змеи. Оно пронзило голову удава точно в центре, вонзилось в мозг и пришпилило голову к земле, в то время как могучее тело рептилии не переставало биться в конвульсиях, пытаясь зацепиться за мангровые корни или за руку Скараманги. Но как только это удавалось, кольца тут же теряли свою упругость и раскручивались в другую сторону.

Борьба за жизнь, которую вел удав, стала стихать и наконец совсем прекратилась. Змея лежала неподвижно. Скараманга проявил осторожность. Он провел рукой вдоль всего тела удава. Только кончик хвоста слегка дернулся. Скараманга вытащил нож из головы рептилии, одним сильным ударом отсек голову и, помедлив секунду, бросил ее очень прицельно по норке краба. Он подождал, наблюдая, не вылезет ли какой-нибудь краб и не утащит ли ее. Краб не появился. Звук от упавшей змеиной головы заставит любого краба замереть под землей на несколько минут, хотя запах того, что произвело этот звук, был очень соблазнительным.

Джеймс Бонд наблюдал за всем очень внимательно, он продолжал стоять в кустах на коленях и не упускал ни единой подробности. Все действия Скараманги, каждое мимолетное выражение лица свидетельствовали о том, что он в сознании, что способен воспринимать окружающий мир, что он жив. Эпизод со змеей был так же красноречив, как температурный градусник или детектор лжи. По мнению Бонда, Скараманга, несмотря на потерю крови и внутренние повреждения, еще стоил многого. Он все еще оставался человеком очень опасным и страшным.

Покончив с удавом, Скараманга слегка изменил свое положение и снова внимательным взглядом прощупал поляну и кусты вокруг нее.

Так как глаза Скараманги не задержались на том месте, где находился Бонд, тот возблагодарил судьбу, что на нем был темный костюм - черное пятно среди многих других темных пятен тени. Бонд словно надел маскировочный халат, все предметы под лучами полуденного солнца отбрасывали резкие тени, делавшие его невидимым.

Удовлетворенный осмотром, Скараманга подобрал безжизненное тело змеи, положил его себе на живот и аккуратно разрезал вдоль нижней части до самого анального отверстия. Затем он тщательно содрал с удава кожу, делая точные надрезы, как опытный хирург. Обнажилось красное мясо, Скараманга принялся резать его на кусочки, те, что ему не нравились, он бросал в сторону крабьих норок; после каждого броска на неподвижном лице возникало выражение раздражения, потому что ни один краб пока так и не вылез, чтобы подобрать "крошки со стола богача". Пригласив крабов к обеду, он еще раз внимательно обвел глазами кусты и после этого очень осторожно кашлянул и сплюнул в руку. Потом внимательно посмотрел на свою ладонь, затем отвел руку в сторону. На черной земле слюна растеклась ярким розовым пятном. Казалось, кашель не вызвал у него боли. Бонд догадался, что пуля попала в правую сторону груди Скараманги и прошла мимо легкого. У Скараманги было внутреннее кровотечение, его надо бы доставить в больницу; промокшая от крови рубашка, впрочем, могла скрывать и другую рану.

Довольный результатом осмотра местности, Скараманга принялся за трапезу, он был похож на собаку, занятую костью, голодный и мучимый жаждой, он был поглощен едой, наслаждаясь кровью и соком змеиного мяса.

У Бонда было такое впечатление, что стоит ему сейчас выйти из своего укрытия, и Скараманга, как зверь, оскалит зубы и злобно зарычит. Он тихонько поднялся с колен, взял в руки пистолет и, не спуская глаз со Скараманги, спокойно вышел на середину маленькой поляны.

Бонд ошибся. Скараманга не зарычал. Он просто поднял глаза от куска змеиного мяса, которое держал в руке, и промычал полным ртом:

- Долго же ты шел. Хочешь закусить?

- Нет, спасибо. Я предпочитаю змею, зажаренную в горячем масляном соусе. Ешь, ешь. Мне нравится, когда у тебя руки заняты.

Скараманга ухмыльнулся. Он жестом указал на свою окровавленную рубашку.

- Боишься умирающего человека? Все вы, англичашки, чересчур осторожны.

- Этот умирающий весьма ловко справился со змеей. Есть при себе какое-нибудь оружие? - Скараманга сделал движение, чтобы расстегнуть пиджак. - Спокойно! Никаких резких движений. Просто покажи пояс, подмышки, похлопай по бедрам спереди и сзади. Я бы сделал это и сам, но не хочу оказаться на месте удава. И прежде чем делать то, что я сказал, выбрось нож в заросли. Выбрось. И не вздумай метнуть, а то сам понимаешь. Палец на курке после сегодняшней передряги у меня так и дергается; такое впечатление, что он сам по себе. Все может быть. Мне бы не хотелось, но поделать ничего не могу.

Скараманга кистевым взмахом подбросил нож вверх, сталь серебристого цвета заиграла, переливаясь, под лучами солнца. Бонду пришлось сделать шаг в сторону. Нож вонзился в грязь на том месте, где он только что стоял. Вонзился в землю вертикально. Скараманга резко рассмеялся. Смех перешел в кашель. Изможденное лицо исказилось от боли. Скараманга сплюнул красным, но не одной кровью. Наверное, внутреннее кровотечение не было сильным. Должно быть, сломал одно-два ребра, может выйти из больницы через пару недель. Скараманга отложил недоеденный кусок змеиного мяса и исполнил точно все то, что Бонд велел ему сделать; он не спускал глаз с Бонда, взгляд его был прежним - холодным и надменным. Закончив с этой процедурой, Скараманга вновь принялся есть. Он поднял глаза.