Убийство на ранчо - Рекс Тодхантер Стаут Страница 30

Мисс Боутон кивнула. Стекла вновь заблестели.

– Я решила, что нужно любой ценой убрать отсюда Броделла и не допустить его возвращения. Для этой цели деготь и перья подходят просто идеально. Джилберт попытался было спорить, но потом согласился, потому что тоже не хотел, чтобы Броделл возвращался сюда. А узнал он о его возвращении через десять минут после того, как Броделл вышел из автобуса в тот понедельник, – от своего друга. У каждого из нас есть такие друзья. Мы решили, что ему понадобятся в помощь человек восемь-десять. Джилберт сказал, что может собрать сколько угодно, а лучше проделать это в субботу в Лейм-Хорсе, поскольку Броделл почти наверняка будет там, у Вуди. Вы знаете, что творится в субботу вечером у Вуди?

– Да.

– Мы обсудили все до мелочей. Даже где достать деготь и перья.

– У Хомера Дауда и Джимми Негрона.

Подбородок мисс Боутон дернулся вверх, и она нахмурилась:

– Вам уже все известно.

Судя по ее тону, будь я одним из ее учеников, она послала бы меня к директору.

Скрытничать мне было незачем, так что я пояснил:

– Нет, я просто знал, куда он поехал после того, как повстречался с вами. Джилберт сам показал, что сперва заехал к мистеру Хомеру Дауду, а потом посетил птицеферму Джимми Негрона. Но причину я не знал. – Я встал. – Значит, он полностью удовлетворился дегтем и перьями?

– Не совсем. Он просто согласился, что это и впрямь лучший выход. Вы уходите? Я вам почти ничего не рассказала. Вы только хотели знать, почему я так уверена, что Джилберт приходил именно в тот день, и я вам сказала. Вот и все. Что еще вас интересует?

– Я хочу знать, кто застрелил Филипа Броделла. – Я снова сел. – Если вы располагаете временем, я попросил бы вас рассказать еще все, что он говорил вам про Броделла.

– Что ж… Мы обсуждали, не стоит ли Джилберту подать на него в суд за совращение несовершеннолетней. Ведь бедняжке было всего восемнадцать. Но Джилберт не захотел затевать процесс.

– Я знаю. Мистер и миссис Греве тоже были против. Но что он говорил вам про Броделла? Вы же знаете, что я убежден в невиновности Харви Греве и пытаюсь доказать это. Возможно, Джилберт сказал вам что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на случившееся.

– Нет. Мне очень жаль, мистер Гудвин. Я вам сочувствую, но помочь ничем не могу.

– И конечно, вы тоже полагаете, что убил его Харви Греве? – спросил я.

Она вскинула брови:

– Разве я так сказала?

– Нет.

– Тогда не возводите на меня напраслину. Пока присяжные не признают его виновным, он невиновен. Это одно из величайших достижений нашей демократии.

– Это точно. Как, впрочем, и вы. Такие граждане, как вы. – Я поднялся. Не могу сказать, чтобы был слишком зол на нее, просто мало кто любит, когда перед самым их носом захлопывают дверь, будь то человек или, скажем, лошадь. – Я не слишком хорошо понимаю, как вы решились, блюдя нашу великую конституцию, посоветовать Джилберту прибегнуть к дегтю и перьям, что, безусловно, противозаконно и уголовно наказуемо, но оставим это на вашей совести. Обдумайте все как следует.

Я не стал благодарить ее за потраченное время и испарился. Не бегом, но достаточно быстро, чтобы не слышать ее ответа. Захлопнув дверцу машины, я по привычке бросил взгляд на наручные часы, а потом посмотрел, что показывают стрелки циферблата на приборной панели. Семнадцать минут двенадцатого. Добравшись до Мейн-стрит, до которой было всего три коротких квартала, я успел проанализировать положение. Чтобы наведаться в «Кровельную компанию Дауда», нужно было свернуть направо, а чтобы поехать в Лейм-Хорс – налево. Я повернул налево.

Неспешно преодолевая ухабы и колдобины, я подъехал к универмагу «Вотер» в три минуты первого. В Нью-Йорке было три часа дня. Поскольку сегодня была суббота, а большинство обитателей Манхэттена на уик-энд уезжают, Сол, возможно, уже прервал поиски. Я припарковался у Дома культуры, разыскал Вуди и попросил разрешения воспользоваться телефоном. С Солом мы условились, что сам он звонить не будет, кроме самого крайнего случая. Я набрал номер два раза, но услышал в ответ только длинные гудки. Так что пришлось положить трубку и отправиться к машине несолоно хлебавши. Я решил поехать домой. Авось поспею к ланчу.

Однако ланча не было. И терраса была пуста. Как, впрочем, и гостиная, и комната Лили, и моя, и Вулфа. Лишь с кухни доносился какой-то шум. Я поспешил туда и застал там Уэйда, который пытался вскрыть консервным ножом банку супа из моллюсков. Я полюбопытствовал, хватит ли ее содержимого на двоих, и Уэйд ответил, что нет, но в кладовой есть еще. Я сунулся в холодильник и разыскал в нем копченый окорок, вернее, его остатки.

– Они все уехали верхом? – полюбопытствовал я, доставая из ящика нож.

Уэйд вывалил суп из моллюсков в кастрюлю.

– Нет, на колесах. Взяли машину с ранчо. Если я правильно понял, вы с Вулфом сегодня днем собираетесь на ранчо?

– Да, была такая мысль. Во второй половине дня.

– Ну… приехала миссис Греве и сказала, что угостила бы Вулфа настоящей форелью по-монтански, приготовленной по собственному рецепту, будь у нее форель. Ее тут же поймали на слове, собрали удочки, прихватили кое-какую снедь и смотались на речку.

– Мистер Вулф тоже?

– Нет, только Лили, Диана и Мими. Ну и миссис Греве, естественно. Про Вулфа не знаю. Я был у себя в комнате, но около десяти слышал, что он возится на кухне и в кладовой. Так что он вряд ли умирает с голоду. Пиво или кофе не желаете?

Я поблагодарил и сказал, что предпочитаю молоко. Ели мы молча, поскольку мои мысли витали в стороне. Не мог же Вулф пешком пройти три мили до ранчо Фарнема, чтобы сдержать свою угрозу о допросе Дюбуа? Не мог. Тогда где же он? Уорти сказал, что при нем телефон не звонил, но это ничего не значило, поскольку он был в своей комнате. Да и сам Уорти, признаться, немало меня беспокоил. Вот уже две недели я тычусь носом, как слепой котенок, и не могу напасть на след, а тут к тому же выясняется, что у Джилберта Хейта и впрямь железное алиби. И все это время я сижу за одним столом и веду светские беседы с человеком, располагавшим как средством, так и возможностью для того, чтобы прихлопнуть Броделла. Меня так и