Последнее дело Холмса - Артуро Перес-Реверте Страница 30

– То обстоятельство, что мотивы преступления нам неясны, не значит, что его нельзя объяснить. Объяснение есть у каждой ситуации, ибо в противном случае она бы не возникала.

– Валяй, Шерлок, валяй разъясняй, – развязно сказал Малерба.

Все взглянули на него укоризненно, а я замолчал, обидевшись. Мы с ним хорошо знакомы. И его фанфаронский тон меня не обманывал: глаза у него были беспокойные и моргал он чаще обычного. Убийство доктора Карабина встревожило его сильней, чем всех остальных.

– Мне не под силу разобраться в происходящем, – сказал я наконец. – И если когда-то это и было игрой – если было, – то теперь перестало. И роль, которую вы мне поручили, я больше играть не могу.

– Почему? – осведомился Ганс Клеммер.

Вопрос, казалось, был задан от чистого сердца – да, вот именно: «казалось». Бледно-голубые, словно выцветшие, глаза смотрели с той обманчивой наивностью, которая бывает свойственна иным тевтонским взглядам. Супруга сидела рядом молча и держала его за руку.

– Да я уже много раз объяснял, – ответил я. – Дело принимает слишком серьезный оборот, чтобы я мог им заниматься.

– Но ведь у тебя есть и познания, и интуиция, – высказалась в мою пользу Нахат Фарджалла. – И опыт…

– Опыт чисто кинематографический, – перебил я. – Здесь требуются настоящие полицейские, способные отыскать отпечатки пальцев, умеющие обнаруживать приметы и признаки и всякое такое прочее. Нужны профессиональные сыщики и судебные медики, которые произведут вскрытие по всем правилам.

– Ни в одной истории о Шерлоке Холмсе вскрытия не делают, – возразил Фокса.

Все уставились на него, силясь понять, шутит он или говорит серьезно. Но он был занят только мной.

– Кроме того, есть ведь и другие способы сделать так, чтобы мертвые заговорили.

– Это бессмыслица, – сказал Клеммер.

– В любом случае, – вмешалась мадам Ауслендер, – сейчас ничего невозможно сделать. В полицейском управлении Корфу меня заверили, что очень обеспокоены нашими происшествиями, но ничем помочь не могут, покуда не восстановится судоходство.

– Вот же дурачье неотесанное, – буркнул Малерба.

Хозяйка взглянула на него с упреком:

– Вы несправедливы. Порт закрыт, а в этой зоне затонули два корабля – американский парусник и рыбачья шхуна, есть жертвы. Обещают прислать на остров агентов, как только шторм стихнет, но до этого еще не менее двух суток.

– А что они сказали про убитых?

– Сказали, чтоб ничего не трогали на месте преступления и к убитым не прикасались. Еще сказали, чтобы приняли все меры предосторожности и держались вместе и чтобы все были на виду и защищали друг друга.

– Легко сказать, – возразил Пако Фокса. – Как можно сидеть сложа руки, если знаешь, что среди нас находится убийца?!

– Может находиться, – попытался уточнить Клеммер.

– Находится, находится, это уже ясно. И им может оказаться один из нас.

До сих пор никто не высказывался так резко и определенно – по крайней мере, вслух. И все вдруг начали прятать глаза, не в силах взглянуть на остальных. Одна только Веспер Дандас выдержала мой взгляд.

– Cazzo… – по-итальянски выругался Малерба, нарушив внезапную тишину.

Фокса окинул его насмешливым взглядом.

– Да, убийца, – сказал он, показав на всех присутствующих, не исключая и меня. – Мужчиной или женщиной, в одиночку или в компании с кем-то еще – были убиты Эдит Мендер и доктор Карабин. Если в первом случае имелись веские основания подозревать самоубийство, то во втором нет ни малейших. И, кроме того, в обоих случаях…

Он сделал паузу, давая мне возможность продолжить, но я ею воспользовался не сразу. От нестерпимого желания выпить пекло в груди. Я с усилием сосредоточился на собственных словах.

– В обоих случаях убийца продемонстрировал поистине дьявольскую склонность к игре. И даже к черному юмору.

– Что за хрень ты несешь? – возмутился Малерба.

– Поясните, Бэзил, что вы имеете в виду, – пришел мне на помощь Фокса.

И я пояснил, перечислив признаки и ситуации – трупы в запертых комнатах, записка, обнаруженная в моем номере, нож, подсунутый под дверь. Присутствующих такие подробности ошеломили.

– Почему же вы раньше не сказали? – спросил Клеммер.

– Не хотел сеять панику. Это могла быть шутка дурного тона.

– Какие шутки в нашем положении? Это был бы верх глупости.

– А может быть, твое присутствие провоцирует убийцу? – предположил Малерба.

Я метнул на него враждебный взгляд:

– Не надо вешать на меня всех собак! На остров меня доставила твоя яхта.

Вдруг вмешалась Веспер Дандас, до этой минуты хранившая молчание:

– Быть может, он прав. Вы столько раз играли Шерлока Холмса, что это побудило преступника затеять ту самую игру, о которой вы говорили.

Я заметил, что у нее слегка дрожит подбородок, но она, несмотря на испытание, которому подверглась, сохраняет присутствие духа. И восхитился силой ее характера.

– Может быть… – помолчав дольше, чем было необходимо для обдумывания, сказал я. – Может быть, я если и не впрямую толкнул убийцу на преступления, то невольно подсказал ему, в какую форму их облечь. Или как ими развлечься.

– Да он сумасшедший! – воскликнула Нахат Фарджалла.

Я послал ей печальную улыбку:

– Имея дело с представителями рода человеческого, не следует списывать на безумие то, что можно списать на скотство.

Произнеся эту сентенцию, я заметил на лицах присутствующих почтение. Забавно, подумал я, как остро в определенных обстоятельствах проявляется потребность в чьей-то власти, под кровом которой можно укрыться. В конце концов, человечество – не более чем беззащитные общности, нуждающиеся в том, кто подаст физическую или духовную надежду. Это объясняет многое и в том числе – новейшая история Европы и всего мира это доказывает – многие ужасы.

– На скотство, – повторил я.

И одновременно окинул взглядом – взглядом беглым, незаметным и меланхолическим – шеренги бутылок на полках бара, двоящиеся в зеркалах позади. Во рту и в горле было так сухо, словно их выстлали промокательной бумагой. Я отдал бы все на свете, включая недавно обретенный престиж и статус легендарного сыщика, за коктейль из тех, которые подавал Майк Романофф в своем ресторане в Беверли-Хиллз.

– В настоящее время, – подвел итог верный Фокса, – вы лучше, чем ничего.

Никто не нарушил возражениями более или менее одобрительное молчание. Даже Малерба пересилил себя и промолчал. Но всем видом своим задавал вопрос: «Да что он вам там нарасследует? Я его знаю как облупленного!» Нахат Фарджалла и чета Клеммер приняли выбор. Что же касается Жерара, Эвангелии и Спироса, то они рта не раскрывали и, внимательно следя за своей хозяйкой, вполне удовлетворились ее безмолвным согласием.

– Что нам известно о докторе Карабине? – спросил я мадам Ауслендер.

Она дотронулась до своих колец и слегка пожала плечами:

– Его паспорт, как и ваши, лежит у меня в кабинете. Место рождения – Смирна, возраст – пятьдесят два года, доктор медицины.

Она замолчала, продолжая теребить кольца. Мы не сводили с нее пытливых глаз. И после недолгой внутренней борьбы мадам Ауслендер сдалась:

– Вселился в отель две недели назад.

– Один?

– Да.

– Общался ли он с кем-нибудь особенно тесно?

– Ни с кем, насколько я знаю.

– Мы с ним сыграли несколько партий в шахматы, – охотно вмешался в беседу Клеммер.

– Разговаривали?

– О пустяках, ничего важного. Он был человек сдержанный, учтивый… В шахматы играл неважно. Я выиграл у него три партии, он у меня одну, а две мы свели вничью.

Я уже почти не слушал. Еще раньше я краем глаза смотрел на Жерара, а теперь наблюдал за Рахиль Ауслендер – меня заинтересовало выражение ее лица.

– Это не все, правда? – рискнул я.

Она задержала на мне взгляд. Потом уклончиво повела рукой:

– Кто я такая, чтобы…

И смолкла. Я терпеливо ждал, не сводя с нее глаз. Теперь все уставились на нее. И вот наконец она пожала плечами:

– Мои постояльцы…

– Понимаю… – подбодрил я ее. – И ценю ваш такт. Но вы ведь сами видите, в каком положении мы все оказались.

Этот довод подействовал.

– Полиция Корфу, – наконец решилась она, – еженедельно наведывается сюда и проверяет паспорта.

– Но Карабин, по вашим словам, поселился на Утакосе две недели назад?

– Да.

– Значит, его документы полиция