Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд Страница 31

Когда машины мчались по Окружной дороге и уже были в районе Волоколамского шоссе, зазвонил мобильный телефон Сергея.

- Серега, - в трубке раздался взволнованный голос Марчука. - Похоже, что старуха оказалась права...

- Он там?!!! - не веря своим ушам, закричал Сергей.

- Несколько минут назад во второй подъезд дома номер семь около железнодорожной станции Солнцево вошел человек, по всем описаниям подходящий под Глуздырева, - отчеканил Марчук. - Высокий, здоровый, челюсть вперед выпирает...

- Один?!!!

- Один. Приехал, на частнике, вышел, огляделся по сторонам и пошел в подъезд. Я видел его совсем рядом. Но брать не стал, буду ждать вас. Когда вы подъедете?

- Думаю, минут через двадцать. Ждите нас, Дмитрий Андреевич.

- Да, я подумал, он один, но и я ведь тоже один, а он очень опасен. Мог бы подняться большой шум, а этого нам не нужно. Если попытается уйти, тогда буду действовать. Никуда он теперь не денется. И будем мы с тобой самые распоследние дураки, если упустим его.

- Не упустим, - прошептал Сергей. - Ушел он от нас в Турции, а вот теперь никуда не денется. Мы уже скоро будем, проехали Волоколамское шоссе. Ждите...

Марчук перезвонил Раевскому и сообщил ему, что Глуздырев в западне.

- Я тоже еду к вам, - произнес Владимир. - Не могу сидеть дома в такую ночь. Чувствую, что сегодня мы узнаем самое главное. Узнаем, где сейчас Ва-Ренька. И сделайте все аккуратно, безошибочно. Главное, Митя, чтобы он был живой, он нам нужен только живой, - словно заклинание повторял он. - Он ведь снова звонил сюда, этот человек, - дрожащим от бешенства голосом добавил Владимир. - И знаешь, что он сказал? Он сказал мне, что Варенька очень плоха. Как это он выразился, они немного перегнули палку, и она очень плоха. Он смеялся надо мной, издевался. Сказал, что ему трудно унять своих людей, очень уж они круты. Но попытается, если договорится с нами. Но если мы начнем торговаться, то за ее жизнь он не отвечает.

- Тварь... Грязная тварь... - прошептал Марчук. - Он не назвал сумму?

- Он сказал, что назовет ее в следующий раз. Я крикнул, что мы заплатим столько, сколько они запросят. Но он бросил трубку. Я тут же узнал, что звонок был сделан с телефона-автомата на "Юго-Западной". Так что все сходится, Митя. Главное, взять его живым. Все, мы едем к вам.

Увидев неподалеку от станции Солнцево "восьмерку" Марчука, Генрих остановил машину.

Генрих с Сергеем подошли к машине Марчука.

- Ну как? - спросил Сергей.

- Квартира семь на втором этаже, справа. Он не выходил. Вот, поглядите, это окно седьмой квартиры. Там буквально пять минут назад потушили свет.

- Какая дверь, не выяснили?

- Сходил, проверил - дверь стальная. На лестничной клетке второго этажа перегорела лампочка. Внизу тоже не горит, так что довольно темно.

- Стальную дверь открыть непросто. На окне решеток нет?

- Нет.

- Будем брать его через окно.

- Ну что, идти? - спокойно спросил Генрих.

- Лучше пойду я, - предложил Марчук. - Мне приходилось делать такую работенку. А ты подстрахуешь меня на лестнице.

- Мне тоже приходилось, - произнес Генрих, и в его голосе прозвучало недовольство.

- Ладно, давай, - вполне миролюбиво махнул рукой Марчук. - Главное, сделать все быстро и грамотно. И без шума. Он нам не нужен, этот шум...

- Эх, Ленка, что бы я без тебя делал? - прошептал Крутой, обнимая свою подругу. - Клевая ты телка, гадом буду. Ни одна баба лучше тебя не трахается. Не, в натуре, я в зоне только по тебе и тосковал. Ну... Не веришь? Тоскую, и все тут. Ну вот подпирает тоска к горлу, и все. Ничего не в кайф. В натуре... Там жить можно в зоне, а вот тоска... Особенно весной... Так и мечтаю, приехать бы в Солнцево, прийти к моей Ленке, стиснуть ее, чтобы кости хрустнули, а потом трахать, трахать, всю ночь, весь день...

- Свистишь все, Коленька, - шептала разомлевшая подруга. - В жизни я не поверю, чтобы такой парень, как ты, по кому-нибудь сох. У тебя баб небось было, как у меня волос на голове.

- Баб было немало, врать не стану. Только душой все к тебе тянуло. В натуре... Эх, Ленка, скоро мы с тобой по-другому заживем. Тут такое дело... Дай-ка сигаретку, вон пачка рядом с тобой.

Он закурил, мечтательно потянулся...

- Все брошу, не надо будет... За кордон уедем, дом купим, несколько тачек, жить станем, как люди.

- А что за дело?

- Да дело серьезное. Тут главное, чтобы мы друг друга из-за него не перестреляли. По уму надо все делать. А пока кое-что не так идет, как надо. Людей нет. Пойми одно, Ленка, людей нет стоящих, вот в чем вся беда-то! Дело такое, что люди нужны, бабок на всех хватит, а людей нет, одни фуфлыжники. Один трус, другой мудак, третий козел... А разве одному или двоим такое дело по плечу? Не тысячами - миллионами баксов дело пахнет, десятками миллионов... Для того говорю, чтобы ни одна собака не знала, что я был у тебя. Мне в Москве больше хорониться не у кого. То есть где ночевать-то я найду, проблем нет, но шугаюсь я, пойми, шугаюсь, в натуре. Только тебе одной и доверяю, больше никому. Пасут меня, Ленка, понимаешь... А мы сейчас такой богатый куш можем хапнуть, если по уму все спроворим, без балды, такой куш, по гроб жизни хватит и еще останется.

- Если хапнешь, и думать про меня забудешь, - обиженным голосом проговорила подруга, прижимаясь к мускулистому волосатому плечу Крутого. - Ты столько телок себе найдешь, самых прикинутых, меня на фиг бросишь.

- Дура ты, - мрачно пробасил Крутой. - Дура и есть, душу не понимаешь. У меня и сейчас бабок выше крыши, что я, блядь себе не могу снять самую дорогую? А недавно вот с такой дамочкой по душам пришлось беседовать, - улыбнулся он во весь свой огромный рот. - Хотел трахнуть, врать не стану, нельзя только. Шеф не разрешил. Для дела она нужна.

- Ну вот видишь, - обиженно произнесла Подруга. - Ты всех хочешь перетрахать.

- Всех не перетрахаешь, а лучше тебя в постели никого в жизни не видел. Я любую бы мог снять. Вот гляди!

Он зажег ночник, сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда мятую пачку долларов. Обратно класть не стал, отдал ей.

- На вот тебе, на тряпки, мне для тебя ничего не жалко. Для меня это не бабки, это так, на раскрутку.

- Спасибо, - проворковала подруга и сунула деньги под подушку.

Крутой любовался ею с полминуты, а потом начал бешено тискать.

- Вот об этой-то минутке я и мечтал там, у хозяина, - бубнил он, яростно сопя и хрипя. - Только бы добраться до моей Ленки и трахать ее, трахать во все дырки, едрена матрена, в гробину мать...

- Что же ты такие слова в такой момент говоришь? - шептала подруга, сама приходя в бешеный экстаз.

- Других не знаю, но говорю от души, - отвечал Крутой. - Лучше тебя на белом свете бабы нет, в натуре говорю.

- Ой, Коленька, ты давно уже освободился, а много ли я тебя вижу. Нагрянешь на денек, а потом снова пропадешь на месяца. А я так стосковалась по твоему...

Они слились в единый клубок похоти и крутились сначала на кровати, а потом свалились на пол.

- Уй-я, - бубнил Крутой, делая свое дело. - Уй-я... Балдею... Балдею... Эй, что это у тебя?! Окно кто-то разбил... Эй! Кто это?!

- Кто это?!!! - закричала и подруга, лежа на полу с раздвинутыми ногами.

У влетевшего в окно Генриха Цандера не было проблем справиться с Крутым, тем более находящимся в столь интересном положении. Проблема была в другом, чтобы в этой кромешной тьме ненароком не убить его одним ударом кулака. Он постарался не сделать этого и нанес балдеющему Крутому щадящий удар ребром ладони по шее. Крутой уткнулся головой в щеку своей подруги.

Генрих резким движением выдернул ее из-под Крутого и схватил за волосы.

- Что вам надо? - дрожащим от ужаса голосом закричала она.

- Дверь открой! Быстро открой дверь, - скомандовал Генрих.

Она побежала в прихожую. Генрих тем временем зажег свет и встал в дверях. Крутой пришел в себя, вскочил и бросился на Генриха. Голый - он производил устрашающее впечатление. Огромный, мускулистый, волосатый, как обезьяна, весь в наколках, с выпирающей вперед челюстью, он мог бы напугать кого угодно. Только не Генриха Цандера. Генрих легко уклонился, и пудовый кулак Крутого просвистел мимо его левого уха. Генрих носком ботинка ударил Крутого под коленную чашечку левой ноги. Этот удар он отрабатывал часами, добиваясь необыкновенной резкости и силы. Крутой заревел от боли и, скрючившись, стал оседать на пол.

Генрих бросился к его пиджаку, обшарил его, затем сунул руку под подушку и вытащил оттуда пистолет Макарова. Только потом он выскочил в прихожую. Около входной двери съежилась обнаженная хозяйка квартиры. Дверь, однако, открывать она не торопилась.

- Открой, - спокойным голосом приказал Генрих. - Какие тут у тебя замки?

- Вы убьете меня, - прошептала подруга Крутого.

- Убить я тебя могу и без посторонней помощи, - усмехнулся Генрих. Только зачем ты мне? Кому ты нужна? Не за тобой пришли, за твоим дружком. Открывай.

Делать было нечего, она стала отпирать многочисленные замки и щеколды.