Михаил Серегин - Если женщина просит Страница 31

– Хотелось бы верить, что это утро будет для нас добрым, Дамир.

Дамир резко повернулся и произнес:

– Теперь-то ты скажешь, кто такой?

– Старый знакомый Ани. Да, кстати, – Алексей быстро посмотрел в могучий затылок сидевшего на водительском кресле Вадима и снова повернулся к Дамиру, – тебе от нее привет и вот еще… – Он вынул из кармана изящный золотой браслет. – Возвращает. Твой подарок, так?

Дамир мрачно посмотрел на Алексея и взял в руки браслет. Покрутил его в пальцах, а потом вдруг смял и швырнул на переднее сиденье.

– Это от нее, – медленно произнес Каледин, проводив взглядом изувеченный Анин браслет. – А вот это – от меня лично.

Дамир вскинулся, услышав в доселе спокойном голосе Каледина угрожающие нотки, и тут же больно ударился затылком о заднее стекло.

– За счастливое Анино детство, – сказал Алексей, потирая локоть правой руки, а потом вскинул на развернувшегося Вадима вырванный из-под куртки «каштан» Каминского и произнес:

– Ну что, Михаэль Шумахер, поехали? Да, чуть не забыл об одном незначительном факте. Деньги у тебя с собой?

Дамир вытер ребром ладони разбитое в кровь лицо, пощупал наливающийся синевой кровоподтек под глазом и вспухающую переносицу, а потом потянул на себя стоящий в ногах кейс:

– Тайсон недовазелиненный…

– Открывай, – любезно напутствовал его Алексей. – Тут все пятьдесят?

– Можешь пересчитать.

– На месте пересчитаю, – отозвался Алексей. – Давай сюда. – И он толкнул Вадима дулом в череп и бросил:

– Поехали! В Заводской район едем.

– Ты откуда такой взялся, герой? – сквозь зубы проговорил Дамир, когда джип сорвался с места и начал стремительно уходить от «Аттилы».

– Из Текстильщика. Я же сказал – Анин друг детства.

– А ты случайно не знаешь, друг детства, на кого она сейчас работает? Ведь знаешь?

– Вы задаете на редкость бестактные вопросы, Дамир Маратович, – отозвался Алексей. – Как говорится: может, вам дать ключ от квартиры, где деньги лежат? На кого она работает… Насколько мне известно, всю свою сознательную жизнь она работала только на одного хозяина – на тебя.

Дамир снова коснулся кончиками пальцев разбитого лица, поморщился и выговорил, скривив рот:

– В нехорошую игру ты, парень, влез. Ты хоть знаешь, кто к той наркоте свой интерес имеет?

– Ты об этой черножопой суке Андронике? – поинтересовался Каледин. – Конечно, знаю. Тут полностью не в теме быть – равносильно тому, чтобы на ноль помножиться.

– «Бандитского Петербурга», что ли, обсмотрелся? – усмехнулся Дамир. – Парень ты, я вижу, здоровый, а вот мозги у тебя еще не провентилированы. Иначе бы не стал строить из себя адвоката Челищева. Вадик, погоди… куда это тебя понесло?

– Там, на Радищева, ремонт, – процедил шофер, – в объезд не хочу. Покороче возьму. Через Ивановский.

– А, ну-ну, – сказал Дамир. – Ну-у-у… эт-та что такое?

Плохо скрываемое раздражение, которое прозвучало в голосе хозяина «Аттилы», можно было понять: Вадим на большой скорости вывернул из-за угла и едва не вписался в старенький раздолбанный «Москвич». Отечественный автоодр пугливо вильнул щуплым задиком с ободранным бампером и, как вспугнутая антилопа, исчез в «каменных джунглях» соседнего квартала.

– Ну, конечно! – сквозь зубы процедил Каледин. – Мусора. Останови. Как там тебя – Вадим? Останови, а то еще привяжутся, а времени у нас, как вы понимаете, Дамир Маратович, немного.

Вадим приспустил стекло. Высокий усатый инспектор, почему-то вежливо улыбаясь, заглянул в окно и проговорил:

– Старший инспектор Ванюков. Добрый день. О превышении скорости и опасной езде, а также ненакинутых ремешках и забрызганном грязью номере – это позже. Дело в том, что только что прошло сообщение: угнан джип, по всем приметам совпадающий с этим вот.

– Вадим, дай гражданину инспектору документы, – бросил Дамир отрывисто сквозь крепко сжатые зубы и покосился на напрягшегося Каледина, который, учитывая возможность провокации, незаметно для инспектора показал Дамиру пистолет-пулемет и выразительно прищелкнул языком.

– Та-ак, – протянул инспектор. – Документы в порядке. Но вот…

Дамир перекосил рот в гримасе, долженствующей означать понимающую усмешку, и прервал инспектора:

– Сколько с нас, начальник? Мы спешим, нам некогда. Я же знаю, ты сейчас будешь аптечку проверять, запаску и все такое, но вот некогда нам, понимаешь? Время – деньги.

Инспектор неопределенно пожал плечами:

– Ну…

– Сто «зеленых» устроят? – напрямую спросил владелец «Аттилы» и широким жестом извлек бумажник. – Так как, братишка?

– Как не понять, – отозвался тот, отдавая документы и засовывая чаевые в карман. – Я вас больше не задерживаю. Только я вам не братишка.

– Вот это верно, – сказал Дамир.

– Позвольте, я покажу вам дорогу, – сказал гибэдэдэшник. – Тут впереди ремонт, так что придется петлять по закоулкам. А там вы двумястами баксов не отделаетесь: кран, который только и может перетащить вашу машину через то, что они там нарыли, за столько сюда не повезут. Да еще сразу. Шутка.

Дамир смерил его пристальным взглядом и сказал:

– Разве можно шутить при исполнении? Ладно, давай показывай.

Инспектор сел в постовой «жигуль» и выехал на дорогу перед джипом Дамира.

– Ишь, как выторкивается мент за сто «гринов»-то, – буркнул Вадим и вытер пот с широкого лба. – Ффу-у! Что-то аж в жар меня бросило.

Алексей подозрительно покосился на бритый затылок водилы, но ничего не сказал. Зато Дамир выдал целый монолог, в котором выплеснулось все снедающее его раздражение:

– Да пошли они на хер, мусора гребаные! Как не надо, вечно под ногами путаются, а как у меня в прошлом году «бэху»-»семерку» увели, так они на четырех тачках гонялись за этими замудонцами, которые его угнали!

– И что? – поинтересовался Алексей.

– Да ничего! Новую машину пришлось покупать, вот что.

На улице меж тем густел белесый туман, в котором рассеянной пеленой зависли густо падающие мелкие снежинки. Первый осенний снег.

Красные огни идущего впереди милицейского автомобиля болтались в лобовом стекле, и вскоре впереди в самом деле показался фосфоресцирующий знак, предупреждавший о проведении ремонтных работ.

В самом деле – объезд.

– А мусорок-то дело туго знает, – заметил Вадим и одобрительно выдвинул челюсть, а потом шмыгнул коротким, словно обрубленным курносым носом и добавил с нервными интонациями:

– И без него бы разрулили, но все равно в цвет, когда тебя ведут, как президентский кортеж.

Сказав это, он покосился налево, на угол дома, к которому была прикреплена табличка с надписью «2-й ИВАНОВСКИЙ ПРОЕЗД».

Вадим вжал голову в плечи, и именно в этот момент машина инспектора ГИБДД, минутой ранее свернувшая во Второй Ивановский проулок, резко затормозила, и Вадим, выпустив сдавленное ругательство, успел остановить джип буквально в нескольких сантиметрах от заднего бампера «Жигулей».

И после этого он повел себя совсем уж странно.

Вадим, лихорадочно распахнув дверь – Алексей даже не успел отреагировать, – буквально вывалился из салона.

– Э-э-э… э! – рявкнул Каледин. В лобовом стекле, к которому предательски лип туман, метнулась широченная спина Вадима. Алексей вскинул «каштан», но не успел нажать на курок, потому что Вадим внезапно поскользнулся, мгновение балансировал, стараясь удержать равновесие, а потом упал спиной на землю. Он ударился затылком о бордюр, по телу пробежала короткая конвульсия, руки разметались в разные стороны, дергаясь и пропуская меж пальцев горсти молодого тающего снега. И обмякли. Повисли, словно перебитые арбузные плети.

Негромкого хлопка, прозвучавшего секундой ранее, никто не услышал: рванувший по земле ветер кувырнулся в пологе снежинок, завил их столбом, глотнул тумана и глухо закашлялся, подхватив ускользнувший от уха Дамира и Алексея звук, едва различимый звук выстрела, который, однако, стал смертным приговором для личного телохранителя и шофера хозяина «Аттилы».

Дамир так и подскочил на месте и заорал:

– Ваа-а-адик! Твою мать… Ва-а…

И тут сбоку скрежетнул неистовый визг тормозов, а потом застрекотали сухие автоматные очереди.

– Ва-адик!!!

Дамир рванулся из машины, Алексей, чувствуя, как наливаются предательской слабостью ноги, последовал его примеру. Возле него буквально из асфальта выросли несколько фигур, и Алексей вскинул «каштан», чтобы стрелять, и уже нажал было на курок, но тут его сильно толкнули в спину, он упал грудью на бордюр и почувствовал, как вдавились и жалобно хрустнули ребра.

Палец конвульсивно вжался в курок до упора, и очередь ушла сначала в заплывшее белым киселем небо, а потом раскроила чье-то черноусое горбоносое лицо, выросшее над Калединым.