Марина Серова - Моя дорогая служанка Страница 31

Я сбросила кроссовки в прихожей, прошла вслед за бабушкой в кухню и присела к столу.

– Татьяна, – сказала Серафима Аркадьевна торжественно, – для начала я должна принести вам извинения за мой тон, которым я говорила с вами только что по телефону…

Я не дала ей договорить: не время было разводить политесы.

– Извинения приняты, – с легким поклоном сообщила я.

– Тогда выпьем чай? Или вам кофе?

– Потом, после того, как я побеседую с вами всеми. Но помните: вы должны быть откровенны со мной. Повторяю: предельно откровенны. Иначе я просто не смогу помочь Маргарите Игоревне. Положение ее очень серьезное…

– Мы согласны, – дружно закивали бабушка и внук.

– А где у нас глава семейства? – спросила я.

– Виталий Яковлевич обещал подъехать сразу, как только освободится, – заверила меня Серафима Аркадьевна.

– Тогда начнем с вас, – кивнула я ей.

Евгений взял свой бокал и вышел из кухни.

Я посмотрела на Серафиму Аркадьевну. Она заметно побледнела и выглядела так, как будто ее дочь приговорили к электрическому стулу. Между тем глаза ее горели каким-то странным огнем.

– Татьяна, вы должны помочь Маргарите! – безапелляционно заявила женщина и сжала мое запястье своей рукой. – Умоляю!.. Заклинаю!.. Нет, я требую! Делайте что хотите, только помогите!.. Я готова на все! Если нужны деньги, только скажите сколько.

Я поразилась боевитости и напористости пожилой женщины. Если бы у нее был тот злосчастный пистолет, она бы сейчас, наверное, поставила меня под его дуло.

– Серафима Аркадьевна, – осторожно сказала я, – дело в том, что все складывается против вашей дочери…

– К черту то, что там у них складывается! Соберите доказательства в ее пользу. Вы же смогли помочь Виталию и Женечке, сможете и ей, я уверена.

– Где бы их еще взять, эти доказательства?! Свидетели видели, как Маргарита Игоревна наблюдала за подъездом, в котором жила ваша бывшая домработница.

– И что с того? – удивилась бабушка-графиня. – Скажите на милость – соседи видели! А я дам показания, что видела, как эти самые соседи гурьбой завалили в квартиру этой мерзавки!

– Соседи мерзавки – незаинтересованные люди, – напомнила я. – Карина Овсепян не соблазняла их мужей, сыновей и внуков.

– Как знать!

Я внимательно посмотрела на Серафиму Аркадьевну. Что-то в ее голосе было такое, что заставило меня спросить ее:

– Вам что-то известно? У нее были другие связи?

Женщина посмотрела на меня загадочно:

– Как знать! – повторила она.

– Серафима Аркадьевна, поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, – попросила я.

– А что здесь пояснять? – как будто даже удивилась женщина. – Татьяна, вот смотрите: когда эта девица ушла от моей дочери, она сначала сама сняла себе квартиру. Это потом уже жилье начал оплачивать Виталий. И работу она себе тоже нашла – горничной в одном доме. Чувствуете? Она не пошла работать в магазин продавщицей или секретаршей в какой-нибудь офис, хотя с такими внешними данными ее, я думаю, взяли бы обязательно. Она пошла по тому же самому пути, по которому только что прошла, невзирая на не слишком-то красивое расставание с прежними хозяевами, то есть с нами. Вам не кажется это странным?

Серафима Аркадьевна смотрела на меня многозначительно.

– Вы хотите сказать, что ваша домработница опять искала обеспеченный дом с хозяином-мужчиной в придачу, чтобы снова заниматься, так сказать, своей неблаговидной деятельностью?

Графиня кивнула:

– И вполне вероятно, там она тоже залезла в чью-то постель и тамошняя хозяйка тоже не пришла от этого в восторг. Меня вообще удивляет, что полиция ухватилась только за версию нашей семьи. А другие-то чем лучше? Почему не проверяют других?

Резонный вопрос. Я внимательно посмотрела на собеседницу:

– Серафима Аркадьевна, а откуда вам известно, что Карина снова устроилась домработницей?

Женщина вздохнула и театрально развела руками:

– Мир полнится слухами…

– Может быть, вы даже знаете, у кого?

– Эскюзей муа, но такими сведениями я, к сожалению, не располагаю. Вы у нас сыщик, Татьяна, вы и узнайте, в чьем еще доме нагадила эта тварь… Кстати, вы будете чай?

– Позже… – машинально ответила я. – Разумеется, я приму к сведению то, что вы мне сказали. И у меня к вам будет еще один вопрос. Скажите, Серафима Аркадьевна, почему вы обманули меня, сказав, что не умеете стрелять из пистолета вашего мужа?

Мой вопрос ничуть не смутил женщину. Она лишь вскинула вверх брови и пожала плечами, на которых красовалась накинутая кружевная тонкая шаль:

– А вы сами разве не догадываетесь?

– А вы наняли меня для того, чтобы я разгадывала ваши загадки? – вопросом на вопрос ответила я. – Чтобы тратила время на опровержение ваших заявлений и показаний? И это вместо того, чтобы доказывать невиновность ваших близких!

– Ну, мое показание было не таким уж и ложным. Во-первых, я давно не стреляла из этого пистолета, как и из всех прочих, так что все навыки растеряла, а во-вторых… Ну, подумайте сами, Татьяна: как я могла вот так запросто сознаться в том, что владею оружием? Меня бы тогда могли привлечь в качестве обвиняемой.

– Зато привлекли ваших родственников…

– Но вы же помогли им!

– Хорошо, Серафима Аркадьевна, это все, о чем я хотела спросить вас. Теперь, с вашего позволения, я пойду в комнату вашего внука, с ним мы поговорим там.

– Одну минутку, Татьяна… Я еще раз хотела сказать, что моя дочь не виновата. Помогите ее оправдать. Она не могла… Она не такая, чтобы убить! Поверьте, если бы она действительно хотела расправиться с этой негодяйкой, то сделала бы это давно: ведь она давно знала, что Виталий спит с ней… И не он один… Но она терпела измены мужа, потому что хотела сохранить семью любым способом. Неужели она мало настрадалась? Неужели теперь сядет в тюрьму ни за что?! Татьяна, помогите оправдать мою дочь!

Ну, насчет «ни за что», вопрос, конечно, спорный. А насчет всего остального…

Я внимательно посмотрела в глаза пожилой женщине. В них была такая боль и такая любовь к дочери, что я, мысленно вздохнув, только и смогла ответить:

– Да, я постараюсь сделать все, от меня зависящее…

И удалилась из кухни.

Глава 9

Евгений сидел за своим столом и пялился в экран монитора. На его голове красовались наушники, руки порхали над клавиатурой. Я вошла в его комнату и села на кушетку рядом с его столом. Он повернул ко мне голову и сдернул с головы наушники, бросив их на стол. Я услышала, как из них полилась лирическая мелодия Гайдна.

– Спрашивай, Татьяна. Я готов ответить на любые вопросы, только бы помочь маме.

– Приятно слышать. Курсовик? – кивнула я на экран монитора.

– Да. По «Истории правозащиты». На следующей неделе сдавать, так что вот корплю…

– Я не очень отвлеку тебя…

– Нет, почему? Если это надо для освобождения мамы, я готов забросить и курсовик! Потом как-нибудь сдам.

– Жень, ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос, только откровенно: ведь вы с отцом оба навещали Карину, и каждый из вас знал об этом, почему вы не разобрались между собой, кому из вас следует оставить ее в покое? Вы оба – взрослые люди и должны были понимать, что ваш тройственный союз не может быть вечным!

Молодой человек опустил голову, помолчал некоторое время, покусывая губы:

– Татьяна! Мама не виновата. Помоги оправдать ее, она не могла!..

– Я спросила тебя не о том, виновата твоя мама или нет, – напомнила я, – ты не ответил на мой вопрос. Конфликт между вами зрел, а вы делали вид, что ничего особенного не происходит.

– Да пытались мы с отцом говорить об этом, пытались! – пылко вскричал Евгений. – Но все наши разговоры по душам неизменно кончались скандалами. С ним же нельзя говорить нормально, как с мамой, например, или с бабушкой. Он кричал и требовал, чтобы я оставил ее в покое…

– Ну, вообще-то, правильно требовал, – кивнула я, – от моего сына я бы требовала того же. Эта девица намного старше тебя, зачем она тебе? К тому же ее, так сказать, моральный облик…

– А! И ты рассуждаешь так же, как они! – снова вскричал мой собеседник. – Ты судишь о ней со слов мамы и бабушки, но ты ничего о ней не знаешь, ничего!

– Ты знаешь что, дорогой, сбавь-ка немного тон, а то мои нежные ушки не выносят такого количества децибел, – сказала я притворно-устало, как говорила когда-то наша учительница литературы в школе.

– Извини, – немного притих Евгений и продолжил более спокойно: – Так вот, отец просто требовал, чтобы я перестал ходить к Карине, забыл ее и думал только об институте. Он считал меня еще зеленым, я знаю. Он так и говорил: молод ты еще по девушкам ходить. А сам?! Я ему намекал, что он поступает плохо, изменяя маме, а он знаешь что мне ответил? «Ты, сопляк, еще будешь отца учить?!»

– Значит, вы с отцом поругались-поругались, потом вам это надоело, и вы решили просто закрыть глаза на эту проблему, я правильно поняла?