Марина Серова - Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник) Страница 31

Волноваться народ начал вечером, когда Князев не пришел на концерт. До последней минуты его ждали, снова звонили домой. Даже нашли где-то телефон его бывшей жены и позвонили туда. Женщина, которая развелась с ним больше десяти лет назад и давно находилась замужем за другим, была озадачена и никакой полезной информации дать не смогла. Зная характер своего бывшего супруга, она предположила, что с ним что-то случилось. Представить себе, что Кирилл Васильевич, будучи жив и здоров, не явится на концерт, было невозможно.

Поскольку играть вальсы Штрауса, стоявшие в программе, без дирижера – мероприятие довольно бессмысленное, концерт отменили, зрителям обещали вернуть деньги и с удвоенной силой взялись за поиски Князева. Директор филармонии, Желтков А. В., обзванивал больницы. Ударник, Корецкий С. Д., с группой добровольцев отправился к нему на квартиру. Концертмейстер первых скрипок, Волкова Е. В., взяла на себя переговоры с милицией и моргами.

Я отвлеклась и покачала головой… Крепкая, наверное, дамочка. Кто куда, а она по моргам.

Когда и в четверг дирижер не появился, никто уже не сомневался, что случилось несчастье. Но в милиции их заявление о пропаже человека принимать отказались. «По закону не раньше чем через трое суток приходите. Да и что вы переполошились, – удивился милиционер. – Ну запил мужик, мало ли. Не дите уже, шестой десяток. Нагуляется, вернется». Объяснять, что за всю жизнь Князев ни разу не то что не сорвал концерт, но не пришел меньше чем за час до начала, не стали. Продолжали искать сами. Ударник сумел узнать, что к Князеву приходила женщина из соседнего дома – убираться. Женщину нашли, у нее действительно были ключи от квартиры. Она прошлась по комнатам и заявила, что ничего не тронуто, все на своих местах. Мне надоели фисташки, и я пошла на кухню поставить чайник. М-да, представляю, с каким ужасом открывали дверь квартиры человека, которого они искали уже два дня. Ожидали, очевидно, увидеть что-нибудь страшное, по крайней мере, труп дирижера. Но в квартире было тихо и пусто. Ни живых, ни мертвых, никого не оказалось. То, что посторонние в квартиру не проникали, подтвердила потом и группа Мельникова.

Нашли Князева в тот же день, после обеда. Эта сомнительная удача выпала одному из рабочих. В кабинете дирижера была небольшая кладовка. Она не запиралась на ключ, просто двери плотно закрывались. Там держали всякие необходимые оркестру предметы. В частности, туда убирали складные пюпитры, когда необходимо было освободить сцену. Поскольку оркестр сейчас все равно не мог работать, директор распорядился пюпитры временно убрать. И вот некто Фатеев Ю. С., рабочий, принес охапку этих железяк в кабинет дирижера и открыл кладовку.

Как вы думаете, сколько пюпитров может за один раз взять рабочий сцены? Фатеев держал девять штук. Так что ему даже не было необходимости орать. Народ сбежался бы только на грохот упавших на пол металлических штативов. Но поскольку парень еще и заорал, народ сбежался очень быстро.

Столпившись в дверях, оркестранты вперемешку с остальными работниками филармонии молча взирали на кучу брошенных рабочим Фатеевым штативов и на скрюченное тело Князева в плохо освещенной кладовке.

Первым пришел в себя Желтков. Он быстро вытолкал всех из кабинета и запер дверь. На карауле у запертых дверей поставил Волкову и валторниста Свиягина, людей не склонных к панике и суете. Фатеева, который уже не орал, но продолжал слегка повизгивать на вдохе и дрожать крупной дрожью, Желтков поручил заботам ударника, велев налить парню коньяка, а если не поможет, то дать по морде. Сам же стал звонить в милицию. Милиция приехала одновременно со «Скорой», которую зачем-то вызвала одна из билетерш. Врач посмотрел на Князева, пожал плечами, проворчав что-то себе под нос, потом его позвали к флейтистке, которой стало плохо.

Мельниковские ребята провернули огромную работу. Они обыскали кабинет Князева и кладовку, взяли у всех отпечатки пальцев и сверили их с найденными на месте преступления, написали десятки страниц протоколов и опросов свидетелей, проверили алиби у всех, у кого оно было… И результатом этой работы стал огромный, впечатляющий ноль. Андрей был прав: ни единой зацепки, ни намека. Что было точно установлено, так это орудие убийства – массивная хрустальная пепельница. Это была единственная в кабинете вещь без единого отпечатка пальцев. Не просто вытертая, а надраенная до блеска. Что сразу приводило к разумной мысли – так постараться мог только убийца. Ни одна уборщица не стала бы возиться с этой пепельницей. И еще судмедэксперт установил время убийства – не позднее двадцати трех часов, во вторник.

Поздно вечером, когда я уже с трудом продиралась сквозь канцелярские дебри протоколов и свидетельских показаний, зазвонил телефон.

– Ну что, ты уже поняла, куда вляпалась? Как тебе понравился прекрасный мир музыки? – жизнерадостно поинтересовался Мельников. Не иначе, как уже пришел домой и поужинал, а то с чего бы это ему так веселиться.

– Разве это вляпалась, – философски заметила я. – По твоему мудрому совету ищу там, где светло. На подозрении камерный оркестр, всего-то сорок человек. А вот если бы покойного отправили на тот свет в оркестре большого филармонического состава, подозреваемых было бы полторы сотни.

– Это ты шутишь так? – осторожно спросил Андрей. – Разве столько народу в оркестре бывает?

– Какие шутки, специально в энциклопедии смотрела. Так что, можно считать, повезло.

– Я же говорил, что ты везучая, – хохотнул Андрей. – Ладно, материалы ты изучила, вопросы есть? Спрашивай, пока я добрый.

– Да я, пожалуй, не переварила еще все. Ты мне вот что скажи: тебе не показалось странным, что в кабинете Князева нашли отпечатки пальцев только четырех человек? Как я поняла, они все туда почем зря шлялись.

– Ну, Танька, ты даешь! Это же культурное заведение, там убирают каждый день. Очень старательная тетечка с тряпкой ходит и все вытирает. Так что и эти четверо, скорее всего, наследили не в день убийства, а в тот день, когда мы приехали. Ладно, если умных вопросов у тебя нет, я пошел спать.

Положив трубку, я подумала, что Мельников подал неплохую идею. Когда умных мыслей нет, самым мудрым решением будет лечь спать.

Утром, за завтраком, я набросала примерный план действий. Во-первых и в единственных, надо ехать в филармонию, поговорить с оркестрантами, остающимися под подозрением.

Мне действительно повезло, что это всего лишь камерный оркестр и что всю предварительную работу провела группа Мельникова. Оперативники опросили каждого из оркестрантов, каждого из присутствовавших в тот день работника филармонии. Из сорока человек списочного состава четверых во вторник по разным причинам не было. Шестнадцать человек живут в удаленных от центра районах, после вечерних репетиций и концертов их по специальному маршруту развозит филармонический автобус. Эти одиннадцатого после концерта всей толпой погрузились и уехали. Двадцать человек из подозреваемых долой. Хорошо. Еще четверо отправились к живущему неподалеку контрабасисту играть в преферанс. Одиннадцать человек разошлись по домам парами и тройками. Еще лучше.

Итак, остаются пять человек, время ухода которых подтвердить некому. Ответы их на вопросы оперативников очень сходны. Все пятеро утверждают, что спокойно собрали инструменты и ушли домой, никого не встретив, благо выходов на улицу целых три – парадный, служебный и запасной. И все три открыты. В какое время уходили, тоже никто не обратил внимания. Наверное, около половины десятого, как обычно. Конечно, у остальных тоже алиби довольно жидкое, но у этих пятерых и такого нет.

И совершенно непонятно, кто видел Князева последним.

Я посмотрела на лежащий передо мной список из пяти фамилий и подчеркнула одну жирной волнистой линией. Дарьялова Марина, флейтистка, это ей оказывал помощь врач из «Скорой». Она заходила к Князеву после концерта. Ей через две недели уходить в декрет, и она хотела обсудить с дирижером кое-какие административные проблемы. Но Князев был в очень скверном настроении, поэтому Дарьялова решила отложить разговор на завтра. Не знаю, не знаю… Многое, конечно, в жизни бывает… Но чтобы беременная женщина за две недели до декрета долбанула мужика пепельницей по затылку… с трудом верится.

Под вторым номером идет Волкова Елена, концертмейстер первых скрипок. Та самая, что обзванивала морги. И эта заходила, ей просто необходимо было поговорить с дирижером.

Хорошевская Ольга, тоже скрипачка, она же библиотекарь, заведует нотами. Это она пыталась дозвониться Князеву домой. Хорошевская заходила, чтобы положить на место ноты… Точнее, подходила к дверям кабинета, но, услышав, что Князев с кем-то ссорится, входить не стала. Оставила ноты на своем стуле в артистической и ушла домой. Французы говорят: «Ищите женщину». Мы имеем уже три женщины. Хотя для того, чтобы ударить по голове тяжелой хрустальной пепельницей, много силы не надо. А вообще женщин что-то многовато…