Сан-Антонио - Провал операции Z Страница 31

Склонившись над ней, ловлю ее взгляд, полный ненависти к моей персоне.

- Экзема, вы меня слышите? Похоже, она силится что-то произнести. Я прижимаю ухо к ее губам.

- Что вы сказали?

- Грязный легавый!

Только по-настоящему красивая женщина, отдавая Богу душу, может позволить себе сильное ругательство.

Мне жаль ее. Она большой игрок, поставила на карту все - и проиграла.

- Почему вы хотели меня убить сегодня утром?

- Не вас - Антигону...

- А вечером, значит, Гомера?

- Да...

- Вы хотели отхватить себе весь пирог, так? А затем вы расправились бы с Окакисом?

- Да...

Вынимаю платок и отираю лицо. Он пахнет кровью и соленой водой.

- Ладно, пойду за помощью, - говорю я нерешительно.

-Нет!

Ее голос звучит все слабее, но тем не менее она находит в себе силы показать свою неодолимую волю. И, собравшись с духом, добавляет:

- Уже ни к чему!

Ее глаза закатываются.

- Экзема! - почти кричу я. - Это вы отрезали остров от всего мира?

Она не отвечает. Я беру ее за руку и сжимаю в своих ладонях. Ведь умирающий имеет право на поддержку, не так ли? Тяжело глотать такую пилюлю!

- Вы отрезали остров от всего мира? Не знаю, может, я ошибаюсь, но мне кажется, она сказала "нет".

- А с ящиками, аквалангистами вы не имели дела?

-Нет..

Второе "нет" сформулировано очень четко.

- Послушайте, Экзема, необходимо, чтобы вы мне сказали...

Но какой смысл насиловать вопросами мертвую?

Экзема умерла! Какая никакая, а душа ее отлетает.

Я закрываю ей глаза, поскольку вижу в этом свой последний долг.

Похоже, Берю был прав. Как с самого начала не задалось, так и продолжается, а если учесть, что мы только сегодня приехали... Вот судьба человеческая, а? Какой накал! Все-таки я из тех писателей, кто умеет концентрировать ваше внимание!

Глава 16

Если есть человек, способный принимать быстрые решения, то это я. Понимаю, что без толку поднимать на ноги службу безопасности и лучше умолчать о несчастном случае (если можно так назвать произошедшее на моих глазах). Пусть все идет своим чередом. Кстати сказать, когда я поднимаюсь на террасу, до меня доходит, что в самый раз избавиться от прилипшего ко мне шарфа. Одним словом, я просто выбрасываю его в пропасть. Затем отряхиваю свой смокинг.

- Наверное, хорошо бы поправить и узел на галстуке, мой дорогой, - слышится в темноте голос агента А.С.116 (эта девочка, несмотря на номер, вероятнее входит в первую десятку, между нами говоря!).

Вы хотите сказать, она мой ангел-хранитель? Скорее тюбик с клеем! Глядишь, я и в сортир буду ходить под пристальным наблюдением.

- Вы все видели, Глория?

- Все. Очень увлекательный спектакль. Но и неожиданный, следует признать!

- Она была отчаянным игроком, но...

- Конечно, - соглашается моя коллега и заодно невеста. - Я так думаю, между вами и Экземой произошел последний разговор?

- Боитесь, я начну утаивать от вас важную информацию, мисс Фараон?

- С мужчинами нельзя быть ни в чем уверенной, - шутит она. - Они не умеют врать, а единственная ложь, которую они еще как-то умеют применять, так это замалчивание. Так что она вам сказала?

Последнюю фразу Глория произносит резким, почти лающим голосом. (Раньше я бы написал что-нибудь типа "собачьего гавканья".)

- Призналась, что хотела прикончить детей Окакиса. Я подозреваю, наш судовладелец внес в завещание определенные пункты, гарантирующие переход наследства в полной неприкосновенности своим детям. А это не устраивало нашу Экзему, которая надеялась на безбедную жизнь и после смерти своего старого супруга.

- Почему она выбрала именно это время торжественного приема гостей, чтобы провернуть свое гнусное дело?

Я целую Глорию в щеку, чтобы не возбуждать в ней излишних эмоций.

- Да потому что представился идеальный случай. Присутствие именитых особ гарантировало поверхностное расследование. Вы же не посмели бы настаивать, чтобы эквадорская полиция начала обыскивать королей и принцев. Представьте себе хотя бы мамашу королеву Брабанса или сырного короля, проходящих процедуру допроса с пристрастием! Поэтому, скорее всего, подумали бы о нападении анархистов. Может, это слишком сложное умозаключение для женской логики, а?

Она улыбается, как всегда чистосердечно.

- А вы, большой хитрец с недюжинным мужским умом, решили, что такая женщина, как Экзема, будет своими руками бросать начиненные взрывчаткой мячи на корт или втыкать нож в сердце своему родственнику, хоть и по мужу? А ведь у нее были подручные!

Вынужден признать ее аргументы весьма весомыми.

- Ладно, нарисуем еще один вопросительный знак на полях нашего отчета, - заключаю я. - А там посмотрим. Во всяком случае, она подтвердила одно мое предположение, и я готов поверить в ее правдивость: Экзема не имеет абсолютно никакого отношения к своевольному исчезновению с острова кораблей и самолетов Окакиса, а также ничего не знает о спрятанных на дне ящиках. Пойдем потанцуем?

Мы возвращаемся в зал. На этот раз музыканты играют блюз, более томный, чем закат солнца на плакатах туристических компаний. Вполне возможно, он называется "Не двигайся, не то я быстро кончу". Под такую музыку не танцуют, а тихо трутся друг о друга.

Берюрье все еще в трансе со своей возлюбленной Ла Кавале. Классная парочка. Увидев меня, он приближается походкой стопоходящих. Собственно, это его стиль танца.

- Ты видел, какие па я тут накручивал? - спрашивает он радостно. - Моя кошечка меня научила!

- Браво! Снимаю шляпу, Толстяк.

- Да ты бы снял не только шляпу, если бы видел меня только что, Сан-А! Кроме того, я приготовил вам всем сюрприз, но сначала ты должен посвятить меня в последние новости. Кстати, когда будешь все это рассказывать нашему другу Пинюшу, придется тебе клясться головой своей матери, иначе он не поверит!

И, высказавшись, он быстро убегает, будто черт запрыгнул обратно в табакерку. Его слова, однако, оставляют у меня в душе некоторое беспокойство.

- Короче говоря, эта королевская тусовка больше смахивает на конгресс легавых! - громко шепчет моя Глория.

- Общего много!

Малышка Антигона пляшет с профессором В. Кюветтом, который трясется в танце, как тарелка с лазаньей. Он снует маленькими шажками, высоко задирая ноги, будто переходит лужу на базарной площади. Через плечо профессора Антигона передает мне мимикой сигнал, означающий SOS. Я отвечаю немым обещанием. Ах бедняжка, она даже не подозревает, какая страшная участь ее ожидала, ведь коварная мачеха непременно хотела стереть ее с лица земли!

"Да, малышка, - думаю я про себя, - мы обязательно спляшем с тобой. И если ты не против прогулки под луной, я готов пропеть тебе песни Вертера - при условии некоторой компенсации".

Блюз заканчивается, и я снимаю руки с Глории.

- Если позволите, дорогая невеста, пойду потанцую с сироткой!

- Я знаю, она вам страшно нравится, - шепчет замена мисс Виктис. - И очень похоже, что это обоюдно. Примите искренние поздравления, дорогой Тони. Она действительно настоящая наследница! С ее деньгами, когда она их получит, вы сможете купить всю префектуру полиции, чтобы переделать ее в автостоянку.

Глория отклеивается от меня, но, понятное дело, это временно и она будет продолжать слежку за мной. Ух, милая Глория - настоящий партизан!

Я, однако, интеллигентной походкой, которая так нравится дамам, направляюсь прямо к Антигоне. Старый В. Кюветт задыхается, как списанный паровоз на подъеме (черт, куда подевались все мои метафоры?).

- Отдохните, господин профессор, - говорю я вкрадчиво, - иначе ваша коробочка с эмфиземой рискует вылиться в резервуар с астмой.

И я похищаю у него партнершу одним ловким движением. Профессор смотрит нам вслед, отдуваясь.

- Ну наконец! - вздыхает Антигона. Ах, как приятно слышать такой нежный вздох! Оркестр меняет пластинку - начинает наигрывать самбу. Такой танец мог бы произвести фурор в маленьком кафе на Монмартре - люди бы с ума сошли! Называется просто: "Танцуй самбу!" Начинается с ля-ля, ля-ля и кончается примерно тем же, что в принципе разрешено цензурой.

- Послушайте, моя милая Антигона, - стараюсь я пропеть в ритме танца, - расскажите мне о своей мачехе...

Она делает такую паузу, будто фильм оборвался. Удивление читается на ее лице так же четко, как название фильма на фронтоне "Колизея" .

- Странный вопрос! - выдавливает из себя дорогое во всех отношениях дитя.

- У меня впечатление, будто вы ее совсем не любите! Я прав?

- Действительно, - соглашается она. - Но, думаю, все дети, чей отец женится вторым браком на женщине почти их возраста, испытывают подобную неприязнь, не так ли?

- Покушение на вашего брата, случившееся только что, произвело на вас сильное впечатление?

Она робко бросает взгляд на меня, и тут ее несет.

- Да! Она виновата во всем! Но как предупредить отца? Он от нее без ума. Поскольку она боялась ехать сюда, он дошел до того, что . оплатил ее личных телохранителей, чтоб те не отходили от нее ни на шаг.