Иван Жагель - Страна игроков Страница 31

– Мы организованы при Союзе молодых российских предпринимателей, энергично объяснял Ребров. – Вы что, не слышали о таком? Странно… Все равно приходите. Не пожалеете…

Тем не менее все эти жалкие интриги оказались не очень эффективными. На первую пресс-конференцию Института рынка собралось всего с десяток человек, и только трое-четверо из них представляли более или менее заметные издания.

Алексей Большаков, по совместительству генеральный директор института, решил сам провести встречу с журналистами. Причем он всячески затягивал начало пресс-конференции в надежде, что придет кто-нибудь еще. Но ожидания не оправдались. Когда тянуть уже не было смысла, решили все же начинать.

В президиуме расположились Большаков, неудавшийся брокер Кузьмянков и выделявшийся безупречным черным костюмом экс-банкир Ивакин. Ребров же и остальные эксперты-рыночники присоединились к журналистам.

Было интересно наблюдать, как преображается на публике Алексей. Он подождал, пока все расселись и угомонились, что-то тихо сказал сидевшим рядом Кузьмянкову и Ивакину, словно рефери, спрашивающий, готовы ли обе стороны к битве, а потом широко улыбнулся в зал:

– Добрый день, уважаемые господа! Сегодня мы начинаем важное для всей России дело. – Своим хорошо поставленным голосом он веско ронял тугие, как мячик, слова. – Никто не может отрицать того факта, что в нашей стране уже появились здоровые предпринимательские силы, значительную часть которых составляет молодежь. Естественно, эти энергичные, обладающие громадным творческим потенциалом и горячей любовью к Родине люди не могут безучастно наблюдать за происходящими вокруг переменами. Это – их страна, им в ней жить, им ее перестраивать. Именно поэтому Союз молодых российских предпринимателей и решил создать Институт рынка. Он будет осуществлять мониторинг темпов и качества российских экономических реформ и, естественно, предлагать свои коррективы…

О роли молодежи в перестройке и экономических реформах в стране Алексей говорил еще минут десять. Виктор про себя отметил, что, за исключением небольших переборов типа «горячей предпринимательской любви к Родине», самозваный предводитель молодых буржуев очень точно расставлял акценты, как всегда был убедителен и приятен.

После окончания вступительной речи вопросов к генеральному директору Института рынка было немного. Правда, попытался показать зубы один худощавый, белобрысый и от этого похожий на мальчишку журналист в затасканном свитере.

– Вы серьезно считаете, что ваш институт кому-то нужен? – с ухмылкой, вальяжно развалившись на стуле, спросил он.

– Да, мы уверены, что наша информация будет интересна как широкой общественности, так и правительству.

– По-моему, вы переоцениваете и себя, и особенно наше правительство, защищающее интересы кого угодно, но только не предпринимателей, – хмыкнул белобрысый.

– Конечно, мы не претендуем на какую-то особую роль. Вера в собственную исключительность свойственна разве что подросткам, – мягко осадил его Большаков. – Но наши оценки темпов и путей экономических реформ, которые, надеюсь, получат отражение и в ваших статьях, увеличат критическую массу общественного недовольства медлительностью, непоследовательностью властей, повлияют на характер преобразований в нашей стране.

Потом Большаков представил сидевших рядом с ним сотрудников института, и началась основная, информационная часть пресс-конференции. Вести ее было доверено Кузьмянкову. Неудавшийся брокер явно волновался, однако довольно сносно пересказал экономическую страшилку, подготовленную за последние два дня с помощью мозговой атаки всех экспертов-рыночников.

Прогноз о скором крахе российской экономики впоследствии положили в основу своих публикаций многие из присутствовавших на пресс-конференции журналистов. Кое-кто даже не поленился процитировать слова Большакова о роли молодых российских предпринимателей, денно и нощно страдающих от неуемной любви к Родине.

Впрочем, опубликованные по итогам пресс-конференции заметки были в основном небольшие по размерам – так, расширенные информации. Но когда Ребров собрал их все вместе, вырезал и наклеил на белые листы бумаги, то получилась достаточно пухлая папка.

Легли в нее и две странички текста, которые Виктору удалось пристроить в «Народной трибуне». Эта затея, конечно, была довольно рискованная, так как, узнай Семипалатинский, что Ребров фактически сам же и руководит новоиспеченным Институтом рынка, ему точно пришлось бы оставить работу в газете. К счастью, единственный, кто обратил внимание на заметку, был редактор отдела экономики Роман Хрусталев.

– Это институт того самого Союза молодых российских предпринимателей, который проводил съезд в Сочи? – спросил он. – Узнаю бывших комсомольских функционеров. Опять они на виду. Ты с ними, знаешь, поосторожнее – можно сильно замараться…

В свою очередь Большаков отнесся к публикациям, даже к самым маленьким, очень серьезно. Возможно, потому, что никто и никогда такого массового внимания на его организацию не обращал. Он перелистал все вырезки и хотя бы по диагонали перечитал каждую. Затем аккуратно сложил все листочки в стопку, подравнял края и задумчиво спросил:

– Ты считаешь, от этого будет толк?

Ребров неопределенно повел плечами.

– Это, конечно, приятно, что нас упоминают, цитируют, – пояснил свои сомнения Большаков, – но, согласись, появление нашего института… как бы это сказать, сенсацией явно не стало.

– А ты хотел бы проснуться утром знаменитым? – не очень уверенно усмехнулся Ребров. – Так бывает только в кино… Не стоит комплексовать, все идет нормально. Плод должен созреть…

Глава X

НАИВНАЯ ЮНОСТЬ

РОССИЙСКОГО КАПИТАЛИЗМА

1

В середине девяностых годов возрождаемый в России капитализм был еще таким молодым, а люди – такими наивными, что они без всякого душевного трепета могли доверить свои последние деньги банку, открывшемуся всего три месяца назад. О «присутствии компании на рынке в течение года» в то время считалось приличным сообщать в рекламных объявлениях. Ну а если какой-то фирме или финансовому учреждению исполнялось три-пять лет, то по этому поводу закатывались грандиозные торжества.

Причем подобные корпоративные праздники обязательно включали вывешивание над Тверской улицей приветственного транспаранта, оповещавшего о радостном событии москвичей и гостей столицы, а также банкеты в самых шикарных ресторанах города. Одним словом, эти микроюбилеи отмечались, как будто в последний раз, что, впрочем, нередко так и было.

Нескончаемые ресторанные утехи поражали своей роскошью и бессмысленным расточительством. И, конечно, на таких празднествах можно было встретить весь столичный бомонд. Да и чему тут удивляться: ведь, несмотря на юный возраст, какой-нибудь всего несколько лет существующий банк мог входить в число десяти-пятнадцати крупнейших в стране и ворочать гигантскими деньгами. С ним искали дружбу политики, нуждавшиеся в средствах на очередную предвыборную кампанию, его обхаживали обнищавшие во времена реформ деятели искусств, мечтающие снять новый фильм или поставить спектакль, к нему присматривались высокопоставленные чиновники, денно и нощно ломавшие голову, как прокрутить государственные средства с выгодой для себя.

Как раз на один из таких приемов, который должен был состояться в центральном ресторане гостиницы «Метрополь», Виктор Ребров и получил приглашение в последних числах сентября. Свой микроюбилей отмечала известная всей стране финансовая компания. Недели две назад Виктор упомянул ее в обзоре российского финансового рынка, и руководство компании, а может быть, просто сотрудники пресс-службы посчитали необходимым включить его в число гостей, безусловно рассчитывая на дальнейшую дружбу с влиятельной газетой.

Именное приглашение, доставленное Реброву в редакцию, было на два лица. Стрельник тут же заявил, что без сомнения «второе лицо» – конечно же, он.

– Ты можешь сделать благое дело, как следует накормив и напоив своего ближнего, который за последние три дня не ел ничего лучше холостяцкой яичницы, – назидательно заявил Игорь. – А ведь в нашей журналистской жизни не так-то много возможностей для богоугодных поступков.

2

В «Метрополь» друзья пришли где-то в восьмом часу вечера. Прием был уже в самом разгаре. Под огромным стеклянным куполом главного зала ресторана стоял сплошной гул голосов, почти заглушавший струнный квартет, расположившийся на небольшой сцене.

«Метрополь» всегда славился своей кухней, и банкет давал еще одну возможность убедиться в этом. Столы ломились от яств: блины с черной и красной икрой, горы раков и креветок, еще пышущие жаром крохотные пирожки с рыбой и печенью, грибные и куриные жульены, курносые осетры и невинно убиенные молочные поросята – такого младенческого возраста, что после экзекуции над ними души их, безусловно, сразу попали в свой свинячий рай.