Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов Страница 31

Дмитрий потер глаза. Только сейчас он ощутил, как урчит его желудок, настойчиво требуя пищи.

«Все планы сорваны, – продолжал голос. – Тебе не повезло, твои обидчики не пришли сегодня. И теперь ты взял в заложники совершенно посторонних людей, которые ничего плохого тебе не сделали».

«Я могу попробовать обменять их на моих одноклассников», – мысленно предположил Дмитрий.

Голос захихикал.

«Не валяй дурака, – просто сказал он. – Никто никогда не позволит тебе сделать подобный обмен. Даже если он выгодный с точки зрения той стороны. Конечно, лучше отдать на растерзание тебе трех уродов, чем рисковать жизнями двадцати школьников и той малышки, которая прилипла к дяде Юре. Чаша весов, несомненно, опустилась бы в сторону твоих заложников. А теперь встань на место родных и близких той проклятой ненавистной троицы. Как считаешь, они согласятся с таким выбором?»

Нет, Свободин знал, что родню его обидчиков подобный расклад дел не устроит. И вообще, вся эта затея заранее обречена на провал…

Он посмотрел на помповик, неподвижно лежавший на его руке. Казалось, смертоносное оружие дремало.

«Рано или поздно тебя схватят, – возобновил свои увещевания голос. – Ты ведь не будешь хладнокровно убивать этих мальчишек с девчонками? Они-то уж точно ничем перед тобой не виноваты…»

Дмитрий аккуратно отодвинул краешек жалюзи, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. Увиденное поразило его. Территория вокруг школы напоминала растревоженный муравейник. Автомобили самых разных силовых структур, сверкая мигалками, все прибывали и прибывали. Повсюду мелькали крепко сложенные мужчины, облаченные в полицейскую форму, неподалеку от ворот виднелась шеренга спецназовцев в защитных шлемах, откуда-то появились два кинолога, ведущих на поводках здоровенных овчарок…

«Охренеть, – остолбенело подумал Свободин. – И это… все из-за меня?!»

«А ты думал, – самодовольно произнес голос. – Хотел славы? На, жри, не подавись! Ну, а если серьезно, теперь самое время сдаться, дружище. Раз уж застрелиться у тебя кишка тонка… Хотя в твоем положении лучше разнести себе мозги, чем сесть за решетку на пожизненный срок».

Дмитрий скрипнул зубами.

– Я… ничего не боюсь, – хрипло прошептал он.

«У тебя был шанс сбежать, пока не было ментов, – заметил голос. – Теперь все мосты сожжены. Ты загнан в угол, как зверь. И с каждой минутой твои шансы уменьшаются».

«Я могу попытаться прорваться через оцепление, используя заложников, – неожиданно подумал Свободин. – И эта маленькая девчонка – моя надежда… Никто не будет стрелять, когда я возьму ее с собой…»

Дмитрий настолько увлекся мысленной беседой с самим собой, что совершенно перестал следить за обстановкой в классе.

«Ты обезумел, – наконец заговорил голос. – Возьми какого-нибудь парня или девушку. Не трогай ребенка».

«Я ничего не имею против этой девочки. Но с ней у меня будет больше шансов», – оправдывался Дмитрий.

Так как же он намерен поступить? Приказать подогнать сюда автобус с заправленным баком? И куда он поедет? На деревню к дедушке?!

– Внимание! – внезапно раздался уверенный мужской голос, слегка искаженный громкоговорителем. – Всем, кто находится внутри школы! Немедленно покинуть здание! Выходить с поднятыми руками! Школа оцеплена полицией! Повторяю! Все, кто находится…

Вздрогнув от неожиданности, Дмитрий вновь прильнул к окну, стараясь рассмотреть что-либо сквозь щель.

И в этот момент Игорь, словно тугая разжатая пружина, сорвался с места. В два молниеносных прыжка он преодолел разделяющее их расстояние и коршуном кинулся на Дмитрия.

Вика

Учительница, вызвавшаяся показать Павлову дом своего бывшего ученика Дмитрия, едва поспевала за стремительным шагом адвоката.

– До сих пор не могу прийти в себя, – сокрушалась она, зачем-то поглядывая на часы. – Это какой-то кошмар… Вы уж… Артемий Андреевич, простите…

Артем бросил на женщину короткий взгляд.

– За что?

Учительница окончательно смутилась и растерянно проговорила:

– Как-то все неудобно получилось.

Он качнул головой:

– Думаю, «неудобно» – это очень мягко сказано. Хотя, когда дверь актового зала расстреливают из дробовика, после чего бросают «коктейль Молотова», это действительно неудобно.

– Простите, это было глупо.

– Не нужно извиняться, – отмахнулся Павлов. – Сейчас главное – не допустить дальнейших жертв. Как вас зовут, кстати?

– Нина Ивановна, – ответила учительница.

– Вы сказали, что вели уроки у этого парня.

– Да, я была их классной руководительницей пять лет, вплоть до десятого класса. Потом у нас была реорганизация, и этому классу был назначен другой учитель. Но сейчас ее нет, она уволилась в прошлом году и, по некоторым сведениям, куда-то уехала.

– Значит, Дмитрий Шлангин, – задумчиво проговорил Артем. – Нина Ивановна, что вы можете сказать о нем? Все-таки он, по сути, рос на ваших глазах!

Женщина замялась.

– Видите ли, – начала она, медленно подбирая слова. – С одной стороны, Дима был обычным парнем. Учился хорошо, но и, как говорят, «звезд с неба не хватал». При этом мне он показался очень замкнутым и стеснительным… Вместе с тем он тянулся к общению. К сожалению, коллектив класса с самого начала холодно встретил его, хотя никаких причин тому я не видела.

– Его дразнили? – внезапно спросил Павлов. – Согласитесь, новичок в классе с фамилией Шлангин – весьма большой соблазн для ребят, которые любят самоутверждаться в коллективе за счет других. Я не хочу сказать, что в вашей школе все учащиеся поголовно жестоки и любят издеваться над слабыми, но вы наверняка поняли, что я имею в виду.

Нина Ивановна вздохнула.

– Да, вы правы. У него даже несколько раз случались конфликты с одноклассниками, но дальше синяка или порванных брюк дело не шло. Когда начинали выяснять, как обстояло дело, все становились глухонемыми. Никто ничего не видел и не слышал. Тот же самый Шлангин всегда безмолвствовал, словно партизан. У нас в классе была одна троица, эдакие заводилы-хулиганы. Ничего особенного, но почему-то именно они все время цеплялись к Диме. Я пыталась с ним поговорить, но он обычно отмалчивался. Более того, я знакома с его мамой, и мы несколько раз обсуждали эту неприятную тему. Но она уверяла меня, что Дима никогда не жаловался. Все считали, ну, это же мальчишки, что-то не поделили, подрались… Всякое бывает в подростковом возрасте!

– Всякое бывает, – повторил Артем, вспомнив лицо стрелка, которое мелькнуло сквозь прореху в изувеченной двери актового зала. Искаженное от ярости и с выпученными глазами, измазанное чем-то бурым, как запекшаяся кровь. Молодой человек напоминал вурдалака, жаждущего жертв.

– Дима успешно учился, – повторила Нина Ивановна. – Единственный предмет, по которому у него были проблемы, это физкультура. А если принять во внимание, что Евгений Владимирович, наш физрук, весьма специфичный человек, то…

– Что значит «специфичный»?

– Прямолинейный, можно даже сказать, бесцеремонный.