Иллюзия - Максим Шаттам Страница 31

не знал, кого он пытается обвинить в случившемся. Какого-то парня, который оступился, перевозбудился или, возможно, перепил, потерял контроль над собой и зашел слишком далеко? Или же это сделал развратный мерзавец – загнал Алису в угол, чтобы облапать? Но разве стала бы она бежать в такой спешке, без предупреждения из-за придурка, который перешел границы приличия? Разве не могла обратиться к Деприжану или даже публично выдвинуть обвинение, если дело зашло слишком далеко? Как бы отреагировал ты сам на месте молодой девицы, которую в безлюдном коридоре зажал Мерлен или А. С.? Внушительные здоровяки. Разве ты не перепугался бы до смерти? Настолько, что захотелось бы убраться отсюда без лишних слов… А если бы один из этих ублюдков пошел еще дальше, вплоть до изнасилования? Разве полиция уже не была бы на месте? Правда, некоторые жертвы не подают заявления или решаются на это только спустя какое-то время…

Сталкиваясь с кем-нибудь из парней, Юго всякий раз приветливо улыбался и, пользуясь возможностью понаблюдать, искал любые признаки нервозности или следы вины… Но не замечал никакой разницы по сравнению с предыдущими днями. Столовая иногда совершенно пустовала в обед или вечером, но потом снова была переполнена, в этом не просматривалось никакой закономерности, все выполняли служебные обязанности, а дальше вели себя по своему усмотрению. Эксхел ел раньше всех, потом задерживался в столовой, чтобы побыть с остальными, и почти не отрывался от ноутбука. Тик и Так практически не виделись друг с другом весь день – каждый занимался своими делами, но когда они все же решали поужинать вместе, то были не разлей вода и на пару изощрялись в шуточках, в большинстве своем непристойных. В их смехе не было напряжения, и смотрели они совершенно открыто. Старина Макс таскал за собой сумку с инструментами, постоянно приглаживал усы, говорил мало, но не переставал улыбаться выходкам Тика и Така. Всегда одинаковый. В нем было что-то ободряющее.

Загадкой оставались для Юго только Людовик и Мерлен. Он никак не мог понять, что они за люди. Одиночка Людовик нечасто появлялся в компании, и Юго наблюдал, как тот проводит свои дни на высоте, демонтируя тросы, смазывая колеса… Юго даже не знал, где он ночует. Парень почти не ел с остальными. Что касается татуированного, то с ним можно было столкнуться в коридорах: Мерлен толкал тележку с моющими и чистящими средствами, посасывая торчащую изо рта палочку лакрицы, которую Юго в первые дни принял за кусок дерева. Пятидесятилетний тип, похожий на бывшего заключенного, ничего не говорил, только кивал в знак приветствия. Он был самым странным из всех, но Юго не хотел считать его главным подозреваемым только потому, что у него подозрительный вид.

Юго исключил и Деприжана: тот слишком старомоден, слишком прямолинеен, слишком витает в облаках; подозреваешь только того, кто целый день у тебя перед глазами, а этот сидит практически взаперти в административных помещениях, вдали от Алисы, да вдобавок слишком тщедушный. Если бы ситуация с Алисой вышла из-под контроля, вряд ли директор смог бы ее обуздать…

И наконец, А. С., с которым Юго проводит дни напролет. Неразговорчивый, но с виду открытый и при общении смотрит прямо в глаза. Но разве это делает его святым?

Кого именно разыгрывал из себя Юго? Постигающего азы ремесла лесоруба, доморощенного детектива с разбитым сердцем? Его настроение и намерения постоянно менялись в зависимости от того, удавалось ли ему убедить себя, что придуманная им история выглядит правдоподобно. В четверг вечером Юго ужасно себя чувствовал и рано лег спать, а в пятницу проснулся с твердой решимостью узнать всю правду ради Алисы. Но правда, вероятно, была столь же проста и неутешительна, как и уже известные ему факты: Алиса настолько скисла, что потихоньку смылась, потому что ей было слишком тяжело со всеми прощаться.

На самом деле он ничего об этом не знал.

В тот вечер на ужин Юго тушил в воке кусочки курицы со сладким перцем и луком. Один в огромной промышленной кухне, он помешивал лопаткой, думая совершенно о другом. Ни там, ни в прилегающей столовой никого не было. Нестрашно, он ценил минуты отдыха. Он только что попробовал результат своей стряпни, чуть не обжегся и вдруг заметил пять холодильников из нержавеющей стали, стоявших в ряд на другом конце помещения. Он вспомнил об Алисе и ее еженедельных контейнерах.

Это было бы разумно, особенно для такого человека, как он, которому не хватало силы воли каждый день соблюдать сбалансированный рацион, и в то же время он не мог себе представить, как проводить здесь по два часа каждое воскресенье. Реши, чего же ты хочешь…

Юго решительно положил лопатку на столешницу и направился к холодильникам. Алиса всегда пользовалась одним и тем же, средним, – наверное, чтобы не путать свои запасы с чужими… Юго потянул за ручку. В глубине холодильника один на другом стояли два контейнера. Обед и ужин на вторник, как предполагалось, ее последний день.

Сердце Юго забилось чуть быстрее. Спокойно, это еще ничего не доказывает. Только то, что перед отъездом она забыла их убрать. Как-то не похоже на нее, такую организованную. Но в спешке, от волнения и растерянности, почему бы и нет? Юго достал, выбросил содержимое, вымыл и убрал их в шкафчик, который отвел для себя и в котором хранил часть своих продуктов. В этой кухне размером с вестибюль вокзала таких шкафчиков было столько, что каждый пользовался своим, а если кто-то все же и получил бы доступ к его собственности, то он рассчитывал, что люди здесь честные.

Юго ужинал, любуясь короткими, как падающая звезда, голубыми сумерками и тенями, поднимающимися из долины на противоположную гору. Он думал об Алисе. О такси. Она даже не оставила записки. Пожалуй, это самое тревожное. Позвонит ли она Деприжану, чтобы извиниться?

Наевшись, Юго отодвинул тарелку с остатками еды и не сразу достал мобильный телефон. Он прихватил его, чтобы подключиться к вайфаю, выйти в интернет и проверить почту и вотсап, хотя насчет последнего у него не было никаких иллюзий. Переписку он прекратил несколько месяцев назад, и среди его контактов не было ни одного человека, которого можно было бы считать другом. Он потянулся за телефоном и уже собирался включить его, как услышал вдалеке приглушенный, но довольно пронзительный голос, который заставил его замереть. За дверью, в коридоре. Не совсем зов, скорее… свистящий жалобный шепот.

Юго напряг слух, думая, что ему приснилось или что это проделки ветра, и тут снова послышался