Похищение премьер-министра (сборник) - Кристи Агата Страница 31

А теперь послушайте, как все было задумано. Коридорный спрятался в соседнем номере и терпеливо ждал. Француженка-горничная на минуту выходит из комнаты. И, воспользовавшись ее отсутствием, горничная с быстротой молнии выдвигает нижний ящик туалетного столика, вынимает шкатулку с драгоценностями мадам и, отодвинув задвижку, передает ее в соседний номер, коридорному. А тот уже не торопясь отпирает ее приготовленным дубликатом ключа, о котором он, вне всякого сомнения, позаботился заранее, вынимает жемчуг и дожидается своего часа. И тут Селестина, на их счастье, снова выходит. И – пф-ф! – все тут же повторяется. Через мгновение ящик со шкатулкой вновь стоит на своем обычном месте.

Тут возвращается мадам. Кража обнаружена. Поднимается шум. Горничная требует, чтобы ее обыскали, требует громогласно, с праведным гневом и слезами оскорбленной добродетели. И покидает комнату с высоко поднятой головой. Поддельное ожерелье, которым они заблаговременно обзавелись, уже лежит там, куда они подбросили его еще утром, – в постели Селестины! И тут, вне всякого сомнения, постаралась ловкая горничная! Мастерский ход!

– Но зачем вы ездили в Лондон, Пуаро?

– А вы помните визитную карточку?

– Признаюсь, она поставила меня в тупик… да и до сих пор я все еще не понимаю… я подумал… – Покосившись на мистера Опалсена, я деликатно кашлянул.

Пуаро расхохотался:

– Так и есть! Вы ни о чем не догадались. Как и коридорный, к счастью. Покрытие на этой карточке было обработано специальным составом – для снятия отпечатков пальцев. После этого я отправился прямиком в Скотленд-Ярд, отыскал нашего старого друга инспектора Джеппа и изложил ему все факты. И, как я и предполагал, оказалось, что эта пара отпечатков принадлежат двум хорошо известным полиции ворам, специалистам по кражам драгоценностей, которых разыскивали давным-давно. Джепп вернулся сюда вместе со мной, арестовал эту парочку, и жемчужное ожерелье было найдено у коридорного. Умные мошенники, нечего сказать, но они недооценили мой метод! Разве я не говорил вам, Гастингс, раз сто по крайней мере, что без метода…

– По крайней мере раз сто! – возмущенно перебил его я. – А как же насчет их метода?

– Ах, друг мой, это была гениальная идея – устроиться работать в отеле горничной и коридорным, но нельзя же при этом пренебрегать своими прямыми обязанностями! Они оставили номер неубранным. Поэтому, когда мошенник поставил шкатулку с драгоценностями на маленький столик возле смежной двери, она оставила в пыли весьма характерный след!

– Помню! – вскричал я.

– Правда, сначала я сомневался. Но после этого – о, после этого я был уверен!

– И я получила обратно мой жемчуг, – на манер хора в древнегреческой трагедии отозвалась миссис Опалсен.

На какое-то время воцарилось молчание.

– Что ж, – подумав, заявил я, – пожалуй, пойду поужинаю.

Пуаро предложил составить мне компанию.

– А ведь вся слава в этом деле выпала не вам, – сокрушенно сказал я.

– Ну и что? – беззаботно отмахнулся Пуаро. – Пусть! Славу поделят между собой Джепп и местный инспектор. Но, – и он с довольным видом похлопал себя по карману, – и я не остался внакладе, друг мой. Угадайте, что у меня здесь? Чек – от мистера Опалсена, и на весьма внушительную сумму. Что скажете, друг мой? Жаль, что наш уик-энд прошел не совсем так, как мы рассчитывали. Может быть, вернемся сюда в другой раз – но, чур, платить буду я!

Похищение премьер-министра

Теперь, когда война и все трудности и лишения, неизбежно с ней связанные, отошли в далекое прошлое, думаю, что имею право открыть миру ту выдающуюся роль, которую сыграл мой друг Пуаро в момент национального кризиса. Этот секрет в свое время тщательно охранялся. Ни слова об этом не должно было просочиться в прессу. Но теперь, когда необходимость в строгом соблюдении тайны отпала, я считаю, что было бы только справедливо сделать так, чтобы вся Англия узнала, чем она обязана моему тщеславному маленькому другу, чей могучий интеллект, к счастью, сумел предотвратить грозившую нам всем катастрофу.

Однажды вечером, после обеда, – надеюсь, читатель извинит меня, если я не назову точную дату, достаточно сказать, что это случилось, как раз когда разговоры о сепаратном мире повторялись на все лады всеми, кто ненавидел Англию, – мой друг и я сидели у себя дома. После того как меня по инвалидности уволили из действующей армии, я по собственному желанию пошел служить во вспомогательных частях, и постепенно у меня появилась привычка вечерами заглядывать к Пуаро – погреться у камина и поболтать о тех делах, расследованием которых он занимался в то время.

Тем вечером я, помнится, все пытался вызвать его на разговор о том, что стало сенсацией того знаменательного дня и о чем тогда кричали все газеты, – о попытке покушения на мистера Дэвида Макадама, премьер-министра Великобритании. Увы, цензура тогда работала на славу. Ни одна статья не ускользнула от ее недремлющего ока. В многочисленных газетных публикациях не было ни единой детали этого страшного дела – ничего, кроме того, что премьер-министр чудом остался жив. Пуля лишь чуть оцарапала ему щеку.

Надо ли говорить, что я был немало возмущен небрежностью нашей полиции, по чьей вине чуть было не свершилось столь вопиющее преступление. Вполне понятно, думал я, что наводнившие Великобританию германские агенты дорого бы дали за то, чтобы покушение удалось. «Неистовый Мак», как окрестили его члены его собственной партии, вел неуклонную и непримиримую борьбу с теми, кто старался, и, признаться, небезуспешно, склонить общественное мнение к мысли о сепаратном мире с Германией.

Он был тогда более чем просто премьер-министр Великобритании – он и был сама Великобритания. Уничтожить его означало бы нанести сокрушительный удар по мощи Британской империи, или, фигурально выражаясь, это значило бы вонзить нож в сердце британского льва.

Помню, Пуаро хлопотал, оттирая крошечной губкой какое-то едва заметное пятнышко на рукаве своего серого костюма. В мире не было второго такого щеголя, как Эркюль Пуаро, – аккуратность и чистота были его божествами. И теперь, погруженный в свое занятие, не замечая, что пары бензина пропитали весь воздух в комнате, он, по-моему, совершенно забыл о моем существовании.

– Одну минутку, мой друг, еще немного – и я весь в вашем распоряжении. Я уже почти закончил. Это ужасное грязное пятно – какой кошмар! – кажется, я наконец справился с ним! Уф-ф! – И он торжествующе взмахнул губкой.

Улыбнувшись, я закурил сигарету.

– Что-нибудь интересное за последнее время? – помолчав немного, осведомился я.

– Да как вам сказать? Помог… как вы их называете, дай бог памяти?… ах да, поденщице отыскать мужа. Трудное дело, скажу я вам. Притом требующее огромного такта. К тому же у меня были кое-какие подозрения на его счет. Представьте, мне казалось, что этот самый муж не слишком обрадуется, когда его найдут. Как бы вы поступили на моем месте? Что касается меня, признаюсь, все мои симпатии были на его стороне. Представьте, беднягу и за человека-то не считали. Вот он и предпочел исчезнуть.

Я рассмеялся.

– Ну наконец-то! Это грязное пятно – его больше нет! Теперь, друг мой, я в вашем распоряжении.

– Я хотел вас спросить: что вы думаете об этом покушении на Макадама?

– Чушь! Детские штучки! – фыркнул Пуаро. – Кто может принимать такие вещи всерьез? Стрелять из винтовки… пф-ф! Куда это годится? Такие вещи уже отошли в прошлое!

– Но на этот раз он, кажется, едва спасся, – осмелился напомнить я.

Пуаро нетерпеливо покачал головой. Он уже открыл было рот, чтобы возразить, как вдруг нас неожиданно прервали. В дверь осторожно постучали. Потом она приоткрылась, и в щели показалась голова нашей хозяйки. Через минуту выяснилось, что внизу Пуаро спрашивают два джентльмена.

– Они не сообщили мне, как их зовут, сэр. Но просили передать, что дело чрезвычайно важное.

– Проводите их наверх, – велел Пуаро, осторожно разглаживая складку на своих серых брюках.