Сладкая смерть - Николай Иванович Леонов Страница 31

Получалось, что ничего. Получалось, что сделать ничего нельзя и надо ждать, что скажет Карманов или его подчиненный, капитан Теребякин. Впрочем, еще оставалась надежда на криминалиста Бронштейна.

Однако Гуров понимал, что с помощью одного только криминалиста он не раскроет это второе преступление. Ему просто необходимо было попасть в квартиру убитого! Ну а отсутствие ключей… Гурову уже приходилось бывать в подобных ситуациях, обходиться и без ключей. И он запросил у навигатора маршрут до улицы Чкалова, после чего завел мотор и отправился в путь.

Нужный дом он отыскал легко. Так же легко дождался, когда кто-то выйдет из подъезда, после чего вошел, поднялся на девятый этаж и остановился перед дверью с цифрой «36». К косяку двери была приклеена желтая полоса, на которой виднелась печать управления. Это означало, что люди майора Карманова уже побывали здесь, провели обыск. Таким образом, Гурову предстояло не только проникнуть в квартиру без ключа, но и сорвать печать, наложенную его коллегами.

Тем не менее все это не остановило сыщика. Он оглядел три соседних двери, прислушался. Нет, кажется, никто не стоял возле двери, заглядывая в глазок и наблюдая за ним. Тогда Гуров достал связку ключей и начал подбирать нужный. Это заняло у него четверть часа. После некоторых усилий замок поддался и щелкнул, открываясь. Тогда сыщик сорвал ленту с печатью, открыл дверь, вошел и закрыл дверь за собой.

Он вошел — и дальше шагу не мог ступить. Весь пол в прихожей был завален вещами, выброшенными из стенных шкафов. Здесь были спальные мешки, накидки от дождя, спортивная одежда, кроссовки… Через открытую дверь была видна комната — и там творилось то же самое. Это было очевидным свидетельством того, что оперативники майора Карманова действительно провели здесь обыск. Гурова было трудно удивить картиной хаоса, оставленного оперативниками, — его подчиненные зачастую оставляли после себя такой же разор. Однако обыск обыску рознь. Опытным взглядом сыщика Гуров огляделся вокруг и решил, что подчиненные майора Карманова проводили обыск не слишком старательно — скорее они делали это для галочки.

Сыщик прошел в комнату. Здесь, кроме одежды, на полу также лежали книги — множество книг, которые были сброшены с полок двух книжных шкафов. В основном здесь были учебники и книги по математике, но также было много художественной литературы.

Однако сыщик проник в квартиру убитого учителя не для того, чтобы изучать его литературные пристрастия. Он достал перчатки, надел их и начал более подробное изучение вещей в квартире. В основном его интересовало содержимое шкафов с одеждой. И вскоре он нашел то, что искал. Это было женское белье — в основном эротическое, с минимумом ткани, а также всевозможные юбки, кофточки, женские брюки и платья.

— Женщина здесь определенно жила, — заключил Гуров. — А значит, где-то должны быть и украшения… Или наши Пинкертоны их уже нашли и изъяли?

Он начал поиски украшений и сразу понял, что оперативники, побывавшие в квартире до него, их тоже искали. Искали в санузле, ванной, в стенных шкафах, а также на книжных полках — в этих местах все вещи были выброшены прочь или сдвинуты с мест.

— Интересно, нашли вы что-нибудь или нет? — спросил самого себя Гуров. И сам себе ответил:

— Похоже, что нет. Иначе не искали бы с таким ожесточением. А не нашли, потому что не учли специальность убитого. Ведь он — математик, а значит, склонен к нестандартным решениям…

И сыщик постарался думать нестандартно. Сначала он поискал тайник в прихожей, прямо под ковриком. Однако он установил, что там под тонким линолеумом имеется бетонный пол, в котором делать тайник трудно. Тогда он стал перебирать банки с рисом, макаронами и пшеном. И оказался прав — в последней из этих банок он нашел две коробочки. В одной лежала жемчужная брошь, в другой — ожерелье из бриллиантов.

— Ничего себе безделушки! — воскликнул сыщик. — Это ожерелье, пожалуй, на полмиллиона тянет. Откуда у скромного преподавателя такие деньги?

Это была важная находка, и на ней можно было остановиться, однако Гуров решил продолжить поиски. Он перенес их на лоджию, где Башкиров хранил велосипед и все, что к нему относится: насос, несколько запасных камер, спицы, набор ключей и даже запасное седло. Люди, копавшиеся в квартире до него, сюда даже не заходили, и сыщика это порадовало. Он осмотрел все, и в одной из запасных шин нащупал узкий сверток. Вытащил его — это оказались свернутые в трубочку доллары. Пересчитывать их сыщик не стал, но по прикидкам тут было несколько тысяч в иностранной валюте. Пачку денег еще большего размера он нашел в запасном седле.

— Итак, мы имеем здесь валюту примерно на четыре миллиона, — рассуждал Гуров, — и еще украшения на миллион. Откуда эти средства? Можно высказать предположение, что учитель Башкиров не только ездил на велосипеде и играл в «Героев меча и магии». Он занимался и чем-то другим. Интересно чем? Об этом что-то могут рассказать соседи убитого. Интересно, мои коллеги, подчиненные майора Карманова, их об этом спрашивали? Мне почему-то кажется, что нет.

Ни деньги, ни украшения Гуров забирать с собой не стал. Он положил найденное на прежние места, вышел из квартиры учителя, после чего снял перчатки и стал обходить соседние квартиры. В одной из них на звонок никто не ответил — видимо, все были на работе. В другой с той стороны двери отозвался тонкий голосок маленькой девочки, которая сообщила, что она тут одна и мама не велела никому открывать.

— И правильно сказала твоя мама, — отозвался на это Гуров. — Хотя было бы лучше, если бы она отдала тебя в детский сад.

— Мама и отдавала меня в сад, но мне там было плохо, я все время плакала, и мама меня оттуда забрала, — сообщила маленькая отшельница.

— Понятно… — сказал сыщик (а что еще он мог сказать?).

И перешел к третьей двери. Здесь на звонок тоже долго не отвечали, и Гуров уже собрался уходить, когда услышал за дверью голос, который спросил:

— А вам чего надо?

Судя по всему, голос принадлежал пожилой женщине, и Гуров обрадовался этому обстоятельству — ведь пожилые люди скучают дома и любят смотреть в дверной глазок за тем, что происходит у соседей. Он достал удостоверение и поднес его к глазку.

— Я полковник