Екатерина Островская - Украденные воспоминания Страница 32

— Сожалею, но для меня это огромные деньги, и я не готова выдавать подобные суммы каждому, кто был знаком с Ласкером или с каким-то другим сотрудником фонда «Рашен райз».

Блондинка поджала губы и поправила короткую юбку.

— Вы отказываете мне категорично?

— Еще более категорично, чем вы можете себе представить.

— Но вы понимаете, что за этим последует судебный процесс? — поджала губы мадам.

— Расходы по которому понесет проигравшая сторона, — слегка улыбнулась Наташа, в упор глядя на наглую посетительницу. — В том числе придется раскошелиться и на оплату труда нанятых фондом адвокатов, а каждый из них меньше чем за полмиллиона не почешется…

— Я о другом, — перебила бывшая госпожа Ласкер. — Но если вы не поняли, объясню популярно. Сегодня же в ФБР поступят документы, свидетельствующие о вашей, именно вашей лично, антиамериканской деятельности. Всплывут на поверхность все ваши связи с советской… простите, с российской разведкой и с русской мафией здесь, в Нью-Йорке. У меня сохранилась запись нашего телефонного разговора, в котором вы угрожали мне расправой с применением ваших уголовных связей.

— Желаю удачи, — обронила Наташа, отвернувшись к окну. Лишь руку подняла, указывая на дверь.

Зацокали каблучки, блондинка удалялась в приемную. Проходя мимо секретарского стола, она довольно громко что-то сказала Джулии, отчего у той удивленно взлетели вверх брови. Дождавшись, когда посетительница скроется из виду, девушка бросилась в кабинет начальницы.

— Что еще сказала эта дура? — поинтересовалась Наташа.

— Сказала, что вы будете гореть в аду, а я буду чистить ботинки какому-то Яше.

Зазвонил мобильный. Наташа взглянула на номер вызывающего — это был муж Светы Томиной.

— Доброй ночи, — сказала она, прикинув разницу во времени. — Что-то срочное, что вы звоните так поздно?

— Да, — прилетел издалека гулкий голос. — Я сейчас из больницы вернулся. Мой брат серьезно ранен, и меня только сегодня пустили к нему в палату. Паша пытался задержать того, кто за всем этим стоит, а получилось наоборот: спас тому человеку жизнь, а сам был ранен.

— О ком вы говорите?

— О брате, — не понял Николай. — И я хотел сообщить: за всеми покушениями стоял Айзек Хейз.

— Уже знаю. Он и здесь попытался напасть на нас, но только мой друг его ранил, и Хейз скрылся. Надеюсь, навсегда. Его теперь ФБР разыскивает. Думаю, недолго ему гулять на свободе осталось. Как ваш брат себя чувствует?

— Слабый пока, но врачи говорят, что опасности для жизни уже нет. Пуля попала ему в грудь возле сердца, пробив мобильный телефон и служебное удостоверение, которые лежали в нагрудном кармане. Это, разумеется, не очень помогло. Но раз жив, надо радоваться.

— Что-нибудь от меня требуется? — спросила Наташа.

— Спасибо, у нас все есть. Только нужны деньги на квартиру для семьи Тани. Я присмотрел вполне приличную и ее мужа туда привозил для показа. А он даже не стал толком смотреть, сидел в углу и плакал. Там четыре комнаты, огромный балкон и кухня здоровенная.

— Заключайте договор на покупку и счет мне отправьте, я оплачу. А также на мебель вышлю.

— У них вообще ничего не осталось. Детская одежда, книжки, учебники — все сгорело…

Они беседовали еще долго. И вдруг Наташа почувствовала, что она говорит уже иначе, чем день или два назад, — то, чем она занималась сейчас, приносит радость и облегчение, а раньше она просто осознавала необходимость и важность своего труда, старалась все охватить, успеть, но постоянно что-то ускользало, что-то непонятное ей, пусть, может быть, мелкое, но очень важное. Только теперь Наташа поняла, что этим мелким, но важным была… ее собственная жизнь. Сейчас же сошлись воедино и работа, и она сама, и ее жизнь, в которой есть Питер Хендерсен и есть любовь. А все остальное стало казаться мелочью.

Чуть позже позвонила Джейн. Она быстро-быстро в своей обычной манере щебетала в трубку, однако Наташа слушала ее вполуха и не очень поняла даже, что миссис Биркин хотела сказать. Вроде бывшая Зина случайно встретила адвоката Брука и похвасталась ему, что замужем за сотрудником представительства США при Организации Объединенных Наций, а на самом деле он — разведчик, что сама Джейн тоже занимает ответственный пост в фонде содействия экономическим свободам в России, что Наташа Хадсон, о которой много теперь говорят и пишут, ее самая близкая подруга, и она может постоять за себя, потому что однажды на глазах у миссис Биркин вырубила на Корнелия-стрит здоровенного негра.

— Я занята сейчас, — попыталась остановить этот ее бред Наташа.

Но бывшая Зина не могла успокоиться.

— Кто такая Мата Хари? Я почему спрашиваю… Просто адвокат Брук сказал мне: «Ты еще доиграешься, Мата Хари!»

— Мата Хари — танцовщица, подрабатывавшая проституцией, жила почти сто лет назад. Была обвинена в шпионаже и казнена.

— Вот ведь гад какой этот Брук, хочет, чтобы меня казнили! А вообще, как ты считаешь, это комплимент?

Положив трубку, Наташа вышла в приемную и попросила Джулию больше не соединять ее с миссис Биркин. И без той забот хватает. Затем вернулась в кабинет, села за стол и принялась разбираться.

Конечно же, Хейз сказал неправду. Джон не мог приказать убить людей, с которыми он, может быть, и не дружил, но которых знал очень хорошо, которые помогали ему делать в России деньги, — причем очень даже неплохие деньги. А вот что касается ценных бумаг, то тут Айзек, скорее всего, не врет: бумаги исчезли, и наверняка мистер Хадсон точно знает, где они. Недаром же Джон несколько раз уходил от прямого ответа, когда Наташа интересовалась этим вопросом. Неужели он их и правда сам вывез? Если да, то… то тогда все может быть. Тогда можно даже поверить, что мистер Хадсон сотрудник разведки. Но это все же сомнительно, потому что ее муж не похож на разведчика. Слишком он мягкий и открытый. К тому же, если судить по его комплексу и страху перед близкими отношениями с женщинами, еще и неуверенный в себе…

Когда в тот вечер Наташа сообщила Джону по телефону о том, что к ним в дом ворвался Хейз с обвинениями в его адрес, суть которых от нее ускользнула, и дело едва не кончилось убийством, Хадсон только спросил:

— Что говорил Айзек?

Наташа не стала распространяться на эту тему, сказала, что сильно испугалась, а потому ничего не поняла. Помнит лишь, что мистер Хейз кричал, будто Джон приказал непонятно кому убить его, и он хочет отомстить… Если бы не майор Хендерсен, неизвестно, чем бы все закончилось.

— Ты вызвала полицию?

— Разумеется.

— Пожалуйста, ничего толком не рассказывай, дождись моего приезда.

А полицейские уже входили в дом. С ними беседовал Питер, Наташа же изображала насмерть перепуганную, ничего не понимающую хозяйку дома. Потом примчался мистер Хадсон и о чем-то договорился с полицией.

Сам он не казался встревоженным, даже предложил Хендерсену не возвращаться в город, переночевать здесь, но Питер отказался. А потом Джон почти ни о чем не спрашивал, словно ничего и не произошло. Лишь посмотрел на пятна крови на полу и задумчиво отметил:

— Неприятно, конечно.

Утром они поехали в город вместе. Мистер Хадсон даже не попытался уговорить Наташу посидеть хотя бы денек дома и успокоиться. Только при расставании сказал, что сегодня же наймет охрану для дома.

Глава 18

Адвокат Брук не имел американской лицензии на юридическую деятельность, однако не переставал заниматься любимым делом. На Брайтоне многие знали, что Яша всегда поможет, ежели что. Конечно, он не имел возможности выступать в суде, но никто не мог запретить ему присутствовать в зале и слушать. За четыре года жизни в Америке Яков Аронович посетил не одну сотню судебных заседаний и внимательно наблюдал за процессом. А параллельно изучал законы всех штатов, не говоря уже о поправках к американской конституции.

Законы попадались еще те, порой просто смешные. Но их надо было выполнять. Да только как выполнишь, когда некоторые граждане даже вывески читать не умеют? Для таких их специально писали на русском, а некоторые и на украинском. Кстати, отдельные законы даже приятно исполнять: если, например, в городе Аннисто, штат Алабама, запрещено появляться на Нобле-стрит в джинсах — так и не появляйся, ходи туда в белых брюках или в мини-юбке на худой конец, ведь там все равно тепло. Там же, в Алабаме, законодательно запрещено носить мороженое в кармане, а за посыпание железнодорожных рельсов солью и вовсе грозит смертная казнь. В городе Джаспер муж не может колотить жену палкой, диаметр которой больше толщины его большого пальца на правой руке. В Лос-Анджелесе бить жену можно только кожаным ремнем мужа, при условии, что тот (имеется в виду ремень, естественно) шириной не более двух дюймов, а если ремень шире, то использовать опыт для наказания супруги можно лишь с ее письменного согласия. В Аризоне запрещено укладывать ослов спать в ванной. В Айдахо запрещено рыбачить верхом на верблюде. А еще там же, в Айдахо, для того чтобы заменить дома перегоревшую лампочку, надо получить лицензию. В Зайоне, штат Иллинойс, запрещено прикуривать сигареты кошкам. В Индиане запрещено принимать ванну с октября по март. Но это еще что! Там же, в Индиане, законодательно установлено, что число «пи» равно не 3,14, а ровно четырем. В засушливой Аризоне, расположенной в центре материка, запрещено охотиться на китов, в Новом Орлеане — привязывать крокодилов к пожарным гидрантам, а на Аляске нельзя сбрасывать лосей с вертолетов. В Нью-Йорке были помягче, но все равно здесь запрещается женщинам ходить по улицам с голой грудью, если это не является их основной работой.