Дик Фрэнсис - Предварительный заезд Страница 32

Они также выяснили, что я обладал не самой худшей реакцией и был готов отвечать ударом на удар. Как и накануне, их было двое, но на сей раз они оказались вооружены. Не ружьями, а палками. Какой-то тяжелой твердой пакостью, похожей на бейсбольную биту, прикрепленную к запястью кожаными петлями.

Я получил представление о том, что это за штука, когда такая деревяшка опустилась мне на голову. Мой череп спасла меховая шапка, но тем не менее от удара закружилась голова, я потерял ориентировку и зашатался.

В эту секунду мне удалось ясно разглядеть их. Снег почти не залетал под мост. Две фигуры в полумраке, чуть освещенные тусклым светом фонарей, держали в поднятых руках тяжелые дубинки.

Несомненно, это были те же самые люди. Та же нескрываемая жестокость, готовность применить силу и идти до конца, те же беспощадные глаза, виднеющиеся из-под вязаных подшлемников. У таких типов разговоры о правах человека могли бы вызвать только смех.

Я споткнулся и потерял шапку. Из попытки отбиваться ничего не вышло.

Правда, палкой трудно нанести серьезное повреждение через толстое пальто и пиджак. Удары скорее дезориентировали меня, чем причиняли боль. Но несколько ударов пробили мою защиту и сбросили с меня очки. Я метнулся за ними, попытался поймать, но получил удар по руке, и очки исчезли в падающем снегу.

Похоже, они только этого и ждали. Избиение прекратилось, меня схватили. Я продолжал отбиваться, но ничего толком не видел и поэтому не мог нанести противникам ощутимого ущерба.

Тут я почувствовал, что меня пытаются оторвать от земли, и не сразу понял, зачем это нужно. Но очень быстро вспомнил, где мы находимся. Это была набережная, и под высоким, по грудь, парапетом беззаботно текла река.

Надежды больше не оставалось, но я продолжал отчаянно бороться.

Я рассматривал Москву-реку с нескольких мостов, и везде берега были одинаковы. Не покатые травянистые берега, плавно сбегающие к воде, а серые отвесные стены, вздымающиеся на восемь футов над поверхностью воды. Вероятно, их построили для защиты от наводнений, а не для приманки туристов. По этим берегам ничто живое не смогло бы выбраться из воды.

Я безотчетно цеплялся за все, что попадалось под руку. Пытался вцепиться им в лица. Хватал за руки. Один из них хмыкнул, другой что-то пробормотал. Язык я определить не смог.

Я вовсе не надеялся, что кто-нибудь появится на дороге и спугнет моих врагов. Я дрался лишь потому, что на набережной была жизнь. Как только я окажусь в воде, моя песенка спета. Инстинкт самосохранения и ярость больше у меня ничего не оставалось.

Конечно, никакой надежды не было. Я не мог устоять на ногах, но продолжал отбиваться. Я сорвал с головы одного вязаный подшлемник, но, хотя фонарь светил прямо ему в лицо, он мог не опасаться, что я запомню его. Он показался мне похожим на портрет работы Пикассо.

Пока я занимался скачками, мои очки крепились к голове двойной резинкой. Увы, теперь это удобное устройство покрывалось пылью вместе с пятифунтовым седлом. Мне никак не могло прийти в голову, что наличие или отсутствие этой ленты в Москве будет означать жизнь или смерть.

Меня толкали, тянули, и я все больше и больше перевешивался на другую сторону парапета. Происходившее казалось мучительно быстрым и в то же время до болезненности растянутым, прямо-таки бесконечным: несколько секунд смятения выросли в моем сознании до масштабов вечности.

Я перевалился через парапет, и теперь вся моя жизнь сосредоточилась в одной руке, которой я еще цеплялся за камень и за жизнь.

Краем глаза я заметил, что одна из палок поднялась в воздух. На мои пальцы обрушился жестокий удар. Рука разжалась, и я свалился в воду, как сытая пиявка.

Глава 12

Москва-река уже была по-зимнему холодна. Я рухнул в воду и сразу же окоченел. Это был тот самый шок, от которого погибают несчастные, попадающие в Ледовитый океан.

Отчаянно брыкаясь, я стремился к поверхности, но в душе ясно сознавал, что битва проиграна. Я был избит, слаб и к тому же наполовину слеп.

Темнота и обильный снегопад надежно скрывали меня от посторонних глаз. От холода у меня перехватило дыхание, а правая рука ничего не чувствовала.

Одежда быстро намокла и с каждой минутой становилась все тяжелее. Вот-вот она утащит меня на дно. Течение быстро затянуло меня под мост, вынесло с другой стороны и протащило мимо посольства. Когда я попробовал закричать, то сразу же сообразил, что меня могут услышать только два человека, от которых помощи ожидать не приходится.

Испустив несколько воплей, я лишь набрал полный рот ледяной воды. Вот и конец, подумал я.

Меня начало охватывать оцепенение. Я прилагал все меньше и меньше усилий для того, чтобы держаться на воде. Мозг словно замерзал, и мысли постепенно исчезали. Холод лишал организм чувствительности; мое тело, уже почти не способное двигаться, погружалось в воду, невзирая на отчаянные попытки бороться за жизнь. Погружалось вместе с кучей вопросов, оставшихся без ответа. Я и в самом деле умирал.

Откуда-то издалека до меня донесся слабый голос:

— Рэндолл... Рэндолл:

В глаза ударил яркий свет.

— Рэндолл, сюда! Держитесь!

Я уже не мог держаться. Ноги слабо дергались, ничуть не помогая мне плыть. Оставался только один путь, и вел он вниз, в холодную, мокрую могилу. Что-то мягкое задело меня по лицу. Мягкое, но более материальное, чем снег. Я был не в состоянии схватиться за это нечто рукой, не сознавал, что мне нужно сделать. Но инстинкт оказался сильнее рассудка. Мой рот сам собой раскрылся, и я вцепился зубами в то, что лежало передо мной. Во рту у меня оказался изрядный кусок мягкого материала. Последовал рывок, словно кто-то подтягивал меня к берегу. Я еще крепче стиснул зубы.

Еще рывок. Моя голова, почти скрывшаяся под водой, на несколько дюймов приблизилась к берегу.

В голове вяло зашевелились мысли. Если я прикинусь рыбой и буду крепко держаться за леску, то меня выволокут на берег.

Ты должен держаться, глухо велел кто-то в моей голове, и не только зубами. Руками. Но с руками были проблемы. Я их не чувствовал.

— Рэндолл, держитесь. Здесь рядом лестница.

Я услышал слова, и они показались мне ужасно глупыми. Как я взберусь по лестнице, если не чувствую рук? Но во мне оставалось еще достаточно жизни для того, чтобы в буквальном смысле слова вцепиться зубами в последний оставшийся шанс. Только полная потеря сознания, возможно, смогла бы заставить меня разжать челюсти. Загадочная веревка подтягивала меня к стене.

— Держитесь! — взывал голос. — Уже совсем немного. Рядом! Только держитесь!

Я ткнулся в стену. Рядом могло на деле означать «слишком далеко». Рукой подать, как до солнца...

— Вот она! — раздался крик. — Видите? Прямо перед вами. Я посвечу туда. Вот! Держитесь! Можете держаться?!

Держаться... Чем? Я плавал около стены как бревно.

— Боже мой! — произнес голос. Свет снова ударил мне в глаза и отодвинулся в сторону. Я услышал приближающиеся звуки по эту сторону набережной.

— Дайте руку.

Я был не в состоянии сделать это. Тут я почувствовал, что кто-то ухватил меня за правую руку и потянул ее из воды. Но вдруг неведомый спаситель повторил «Боже мой!», отпустил мою правую руку и вцепился в левую.

— Держитесь! — приказал он, и я почувствовал, что мои пальцы легли на какую-то перекладину.

— Вот что, — произнес голос. — Вы должны выбраться из этой чертовой реки. Вы понимаете, что близки к смерти? Вы чертовски долго пробыли в воде. И если вы через минуту не вылезете из этой чертовой воды, то вас уже ни один черт не спасет! Вы меня слышите? Кровью Христовой заклинаю... вылезайте!

Если бы даже у меня оставались силы, я все равно не видел, куда мне следовало вылезать. Мою правую руку опять вытащили из воды и попытались положить на перекладину.

— Станьте на перекладину под водой, — приказал голос. — Нащупайте ногой. Эта лестница чертовски глубоко уходит под воду.

Я смутно начал что-то понимать. Попытался поставить ногу на скрытую водой ступеньку, каким-то чудом нашел ее и перенес свой вес на ноги.

— Вот так, — подбодрил голос. — Между ступеньками всего один фут расстояния. Я подтащу вашу левую руку к следующей. Теперь держитесь правой рукой, чего бы это вам ни стоило.

Я собрал остатки сил, рванулся и приподнялся. Дюймов на двадцать пять.

— Вот так, — с облегчением произнес голос наверху. — А теперь продолжим наше чертово восхождение. Только не смейте падать.

Я продолжил чертово восхождение и не упал, хотя мне показалось, что я поднимаюсь на Эверест. Когда мое туловище по пояс вылезло из воды, я разжал зубы и выпустил мягкую непонятную вещь. Теперь она была насквозь пропитана водой. Надо мной раздалось восклицание, и к моему левому запястью немедленно привязали полосу какой-то ткани.

Спаситель поднимался по лестнице, продолжая ругаться, торопить и давать указания.