Варвара Клюева - Чёрный ангел Страница 32

Придя к этому выводу, Надежда решила отселиться. Естественно, она понимала, что добром бабка ее в свою квартиру не пустит. Но если внучка объявит, что беременна и выходит замуж, и потребует освободить ей большую комнату (они с мамой ютились в десятиметровой конуре, а бабка под предлогом слабого здоровья занимала двадцатидвухметровую залу), старухе придется либо переселиться в конуру, чего она, разумеется, не сделает, либо убраться восвояси, либо уступить молодоженам свою роскошную двухкомнатную "сталинку". Идеальным вариантом, конечно, было бы, если бы она убралась, но на это Надя не особенно рассчитывала. Хотя мама наверняка послушно потрусила бы следом, однако у нее появилось бы пространство для маневра - в ответ на традиционный бабкин вопль: "Ты мне не дочь! Прочь с глаз моих!" - она могла бы и впрямь развернуться и уехать, благо есть куда. Нет, такой лазейки бабка маме не оставит. Скорее уж, поступится собственной квартирой.

Для воплощения смелого замысла недоставало одного - кандидата в мужья. Беременность необязательна, на первых месяцах ее все равно не разглядишь, а потом - мало ли что случилось? Выкидыш в наше время - обычное дело. А вот без "мужа" операцию не провернешь. Только где его взять?

Поклонников у Надежды хватало, но предлагать поклоннику фиктивный брак не очень-то красиво. А нефиктивного брака Надя пока не хотела. Глупо вырваться из лап бабки-тирана и тут же попасть в зависимость от нового господина и повелителя. Оправдать такую глупость может только большая любовь, а единственный человек, которого Надежда готова была полюбить, не годился для семейной жизни. Нет, разумеется, Эдик не отказался бы по-дружески ей помочь и, возможно, даже сделал бы это с удовольствием, но освобождение от бабки не стоило потери самоуважения и разбитого сердца, а этим кончилось бы непременно, выйди Надежда за Эдика. В непосредственной близости от него ей просто не хватило бы сил контролировать свои чувства.

Кроме того, Надя старательно поддерживала имидж беззаботного мотылька, неотягощенного никакими проблемами, а потому никому не рассказывала о бабке. Вырываясь из ада, она жадно радовалась жизни, а для этого следовало напрочь забыть о бабкином существовании. Делиться своими горестями с Эдиком, рядом с которым Надежда веселилась особенно безудержно, значило бы замутить источник чистой радости.

В общем, Эдик на роль мужа не годился. Поклонники - тоже. Других кандидатов у Надежды не было. Она решила отсрочить исполнение своего плана, положившись на судьбу, и судьба ее не подвела.

Долгожданное знакомство состоялось в троллейбусе. Чьи-то визгливые вопли оторвали Надю от книги, которую она читала. Богатырского вида тетка, нимало не стесняясь посторонних, во всю мощь гренадерских легких чихвостила своего сына. Перечень преступлений парня включал великое множество пунктов - от захребетничества и наплевательского отношения к матери до неразумного выбора друзей и нечистоплотности. Последний пункт иллюстрировался такими интимными деталями, что обвиняемый не знал, куда девать глаза. Однако ему каким-то образом удавалось сохранять молчаливое достоинство, что, на Надин взгляд, было высшим пилотажем. Другой на его месте либо прибил бы вздорную бабу с первых же слов, либо выглядел бы жалким червяком. Парень бабу не бил, а червяком все-таки не выглядел. Как ему удавалось сохранить лицо - непонятно.

Бросив напоследок: "Опоздаешь - пеняй на себя! Домой не пущу", - сердитая мамаша начала протискиваться к двери. Сообразив, что парень едет дальше, Надежда не без сожаления встала (шанса снова занять сидячее место не подвернется уже до самого дома, это она знала точно) и вклинилась в толпу.

- Молодой человек, извините, пожалуйста, вы не уделите мне несколько минут? Думаю, мы с вами могли бы здорово выручить друг друга. Если вы согласитесь выйти со мной на ближайшей остановке, я обещаю изложить идею до прихода следующего троллейбуса.

По реакции парня Надежда поняла, что не ошиблась в нем. Мимолетное удивление, смущение и тут же - спрятавшая их иронически-вежливая улыбка и совсем уж иронический галантный полупоклон.

- Располагайте мной, прекрасная незнакомка.

Совсем недурно для мальчишки восемнадцати лет.

Надежде хватило пяти минут, чтобы обрисовать обстановку в семье и изложить свой план. Сашке понадобилось меньше трех, чтобы обдумать и принять ее предложение. Вероятно, их пара стала абсолютным мировым рекордсменом на дистанции от первой фразы, сказанной одним из будущих супругов другому, до заключения брачного соглашения.

Они стали друзьями, добрыми и надежными. Ради нее джентльмен Сашка безукоризненно сыграл свою довольно-таки сволочную роль при знакомстве с Надиной бабкой. ("Вы ведь здесь не прописаны? Тогда вашего согласия на мою прописку не требуется. Елена Викторовна, вы же не захотите сломать жизнь единственной дочери, правда? Впрочем, если ваша матушка вынудит вас на такую подлость, мы дождемся рождения ребенка и разменяем эту квартиру по суду. Чтобы прописать ребенка к матери, не требуется даже вашего согласия. Не смейте оскорблять мою жену, Тамара Тимофеевна! Ее моральный облик - абсолютно не вашего ума дело. Так! Еще одно слово, и я включаю диктофон. Пусть с вашим собственным моральным обликом разбирается суд. У вас пошаливает сердечко, Тамара Тимофеевна? У моей мамы есть хороший знакомый, директор дома престарелых, там хорошее отделение для инвалидов. Думаю, по блату он вас возьмет.")

Надежда не менее виртуозно окоротила его мамашу. ("К счастью, вы не можете нам помешать, любезная Лидия Кирилловна. Саша уже совершеннолетний... Да я бы никогда и не позволила ему притронуться к деньгам женщины, попрекающей его каждым съеденным куском. Верно, на первом курсе еще тяжеловато подрабатывать, но я-то уже на третьем! Перевожу с листа, печатаю десятью пальцами, так что мужа прокормлю. И при этом не буду тыкать ему в физиономию грязными носками и требовать вечной благодарности... Ну, без вашего благословения мы как-нибудь обойдемся.")

Они уважали личную свободу друг друга, делились радостями, неприятностями и даже подробностями своих романов. Они разыгрывали из себя ревнивых супругов, когда очередной роман партнера себя исчерпывал, и прикрывали друг другу спину, когда Надина бабка или Сашкина мать вспоминали о существовании "свиней неблагодарных". Они вместе планировали свой скудный бюджет и бодро тащили в одной упряжке нехитрый воз студенческого быта. Они помогали друг другу советом, делом и просто участием. Иногда, в промежутках между своими романами, они засыпали в одной постели, но никому из них не приходило в голову, будто это дает право требовать от партнера большего.

Такой вот занятный был у них брак. Фиктивный, не фиктивный - бог разберет. Ясно только, что детей при таких свободных отношениях заводить не принято. Они и не заводили. И правильно сделали, как выяснилось. В конце концов Сашка нашел женщину своей мечты и женился по-настоящему. Им тогда пришлось здорово поднапрячься, чтобы скрыть истинное положение дел, но, кажется, Сашкина пассия так до конца и не поверила в чистый платонизм их отношений. Во всяком случае, видеться с Надеждой она мужу запретила. А родись ребенок, все могло кончиться печально. Но ребенка, к счастью, не было. Да и не нужен Надежде ребенок.

Так она думала до той минуты, пока не увидела Мишутку. До той минуты, пока он не обнял ее за шею, не вскарабкался обезьянкой, не положил голову ей на плечо и не обозвал непонятным словом. Собачкой, кажется. Да пусть бы хоть гадючкой окрестил, все равно по тону понятно было, что она, Надежда, очень ему понравилась. А уж он Надежде совершенно вскружил голову. Так что даже убийца, сбивший Мишуткину мать, почти на Надиных глазах расстрелявший отца мальчика и, возможно, подстерегающий где-то Эдика, отошел на второй план. Надя, наверное, и вовсе забыла бы о нем, если бы не мысль, что Мишутка остался сиротой. А если его отец не выживет, то круглым сиротой.

В дом набегут казенные рыла и скажут жестяными голосами, что доверчивого Мишутку надлежит определить в детский приемник, выяснить, имеются ли у него родственники, готовые взять на себя опеку над мальчиком, и только потом, если таковых не найдется, можно будет рассмотреть заявление об усыновлении мальчика посторонними гражданками. Усыновление - дело нескорое, решается иногда годами, тем более если возникнут сложности - к примеру, посторонняя гражданка окажется незамужней. И даже если отец ребенка выживет, до его выздоровления мальчика по закону все равно положено поместить в специальное государственное учреждение. А что Мишутка за это время может погибнуть или превратиться в злобного волчонка, так до этого казенным дядям и тетям нет никакого дела. Они исполняют свой долг, и точка.

"Не отдам, - думала Надежда, прижимая к себе теплое тельце. - Никому не отдам. Заберу к себе, спрячу, подожду, пока не выздоровеет его отец... А если не выздоровеет, что-нибудь придумаю... Дам взятку, раздобуду фальшивое свидетельство о рождении, перееду..."